Нескорая помощь или Как победить маразм - Михаил Орловский

Мы сидели в регистратуре, каждый занимаясь своими делами. Я писал истории болезни, регистратор вводил их в компьютер, а медсестра заполняла регламентированные журналы. В дверном проёме появилась Ираида Дивановна, которая со всеми поздоровалась. Мы ответили взаимностью и что-то спросили. Так завязался стандартный межсотрудниковый разговор. Я, как большой любитель путешествий, не мог удержаться, чтобы не расспросить лифтёра про её поездки:

— Наверное, Ираида Дивановна, уже мало стран, которые вы не посетили? — начал я издалека.

— Да, на пальцах одной руки уложить можно, — подтвердила она, — я, пожалуй, лишь Эмираты да Ниагарский водопад пропустила.

Она задумалась и, прежде чем кто-либо успел обронить очередной вопрос, воскликнула:

— Ой, так я же к вам и шла, как раз по поводу Ниагары! — Она обратилась к телефону. — Можно позвонить?

— Какие вопросы, — дружно засияли мы. — Валяйте на здоровье.

Никто не представлял: сейчас произойдёт подстава века.

А теперь картинка: лифтёр больницы (подчёркиваю лифтёр, а не главврач) звонит в турфирму. Окно регистратуры открыто. За окном сидят больные. Куча больных: плановые, экстренные и родственники (тоже здоровьем не блещут). Далее лишь слушаем Ираиду Дивановну и смотрим на лица поступающих.

— Алло, турфирма? — мягонько вопрошает Ираидочка. — Вы знаете, хочется в отпуск съездить, нужно лишь понять, а сколько стоит на Ниагарский водопад посмотреть?

Видимо, в трубке методично отвечают: «Ну, ценовая категория зависит от длительности тура и звезданутости отеля. Три звезды или пять».

— Ясно, ясно, — перебивает Дивановна. — Мне много не надо, мне бы какой-нибудь самый дешёвый отельчик. Кровать, душ, окно. Самый дешёвый, без питания. Понимаете, я пенсионерка.

На том конце провода, очевидно, продолжают: «Цена тура в том числе зависит и от того, сколько раз вы будете к водопаду ездить, поскольку прямо рядом гостиниц нет; и какое количество дней будете проживать в отеле».

— Да мне только разочек посмотреть, и сразу домой, — признаётся наша пожилая сотрудница. — Говорю же вам, я на пенсии. Денег у меня по минимуму. Просто хочется диапазон цен понять. Если там двести или триста тысяч — то это дороговато.

— Значит, только посмотреть?

— Да-да, разочек.

— И сразу домой?

— В тот же день могу, до захода солнца.

На том конце вычисляют и тихо говорят. Ираида Дивановна переспрашивает. Ей снова говорят и тут она, повторяя за телефоном, всех убивает.

— Сто тысяч?.. Всего сто тысяч? А, ну сто вполне адекватно. Сто — это не обременительно. Спасибо, я к вам завтра подъеду.

Все находящиеся в регистратуре подняли глаза к открытому окну. Смотрят: больные в шоке. Сидят, тихо цепенея. Если для лифтёра сто тысяч не дорого. На чём же у них здесь врачи ездят? Куда свои «бентли» и «мазератти» прячут?

Вот тебе и Ниагарский водопад.

Вызов № 46 КАК ПОСМОТРЕТЬ

Ясность — это одна из форм полного тумана.

Да, люди встречаются разные. И порой оное хорошо. Можно найти себе сподвижников, друзей, вторую половинку, наконец. Хотя для руководства проще, когда все одинаковые, наподобие стада баранов. Стадом управлять легче. И наказывать легче. Особенно если ты Дуровцева какая-нибудь или просто Виктоговна.

Однако, по правде сказать, не все главврачи такие. Может, кому-то покажется странным, но в рядах начальства есть нормальные люди. Они не гонят дурку и не рубят сгоряча. И прежде чем кого-то наказать, всегда пытаются объективно разобраться.

Героями данной истории стали бывший главврач ГБ на Гостьясъели, дом 20 Яков Николаевич и санитарка приёмного покоя Антонина Петровна. Первый был командир от Бога, защищавший персонал от нелепых жалоб и их родственников. Он ни разу не потребовал объяснительную и на конфликтную ситуацию всегда смотрел под разными углами. Вторая героиня, помимо развозки больных по отделениям и уборки приёмника, запомнилась нам ещё и тем, что периодически не брезговала употреблять спиртосодержащие напитки. Хотя при таком адском труде за мизерную оплату подобное не казалось чем-то удивительным. В общем же, оба героя сходились в том, что занимали крайние должностные позиции медицинского учреждения Здравоохренения. Ну, а в нашей больнице главврач и санитарка встретились всего один раз, и про данный раз по коридорам до сих пор блуждает неподражаемая история.

Итак, начнём.

НЕВРОЛОГИЯ РАЗМЕСТИЛАСЬ В ГАРАЖЕ. Да, да, вы не ослышались: неврология разместилась конкретно в гараже. Вернее, когда-то там существовал гараж, но лёгким движением руки сделали косметический ремонт, воткнули десяток-другой коек и получили нужное отделение. Разумеется, получилось недурно, но по данному факту не прикалывался только ленивый. Другими словами, ни дня не проходило без шуток. Особенно юмор чувствовался в те моменты, когда кто-нибудь звонил на отделение. И любой, бравший в ту минуту трубку, будь то врач или медсестра, или даже санитар, не стеснялся и прямо в телефон выдавал знаменитую киношную фразу: «Алё. Гараж слушает». Разумеется, ржали и те, кто стоял рядом с аппаратом, и те, кто топтался по другую сторону провода, но иногда всё же вылезали неприятности. Появлению их определяли те мгновения, когда на неврологию решала позвонить главврач или её ближайшее окружение. Ввиду подобных звонков на ковёр к руководству выдёргивался начальник отделения, Андрей Нидвораевич, который и получал «по шапке» за всех юмористов скопом. Однажды я стал свидетелем того, как он собрал своих подчинённых в холле и популярно всем разъяснял, отчего категорически запрещено представляться гаражом. В эту минуту мимо пустого поста (случайный каламбур) шёл сменившийся дежурный врач. Как назло, зазвонил телефон, и доктор рефлекторно снял трубку. Дальше не трудно догадаться, какие слова произнёс последний. Совершенно верно, он громко и внятно сказал: «Алё. Гараж слушает». Секундная пауза на отделении. «Гараж слушает» разнёсся по холлу трёхэтажным эхом. Вот если бы дежурный врач выругался, подобное не смотрелось бы столь критично. Ведь секунду назад заведующий упреждал и в течение пяти минут настойчиво завещал. Но Андрей Нидвораевич не успел поругать дежуранта. Нет. Ему тупо не дали учинить расправу. Сотрудники, оценившие всю комичность ситуации, не могли больше сдерживаться. До слёз смеялись абсолютно все, и даже два инсультных пациента, находившиеся в полукоме, и то схватились за животики. Вот так. Больные в гараже, сами понимаете.

Другой интересной особенностью неврологического отделения стал морг. Вернее, не сам морг, а его местоположение. Хотя, в принципе, в местоположении не было ничего примечательного, если не считать крайнюю близость гаража. От силы метров десять. Максимум. Не очень приятно, наверное, когда окна твоей палаты в двери морга упираются. Последнюю догму доказывает и тот факт, что фактически у всех больниц города Путенбурга здания патолого-анатомического отделения (сокращённо ПАО) находятся далеко на выселках от остальных корпусов. Не стала исключением и наша ГБ № 21, у которой отделение с покойничками располагалось в задней части территории, подвластной учреждению. И есть все подозрения предполагать, что для пущей конспирации от впечатлительных больных авторы проекта нашего учреждения Здравоохренения загородили морг гаражом. Вот только они и представить себе не могли, как вместо машин с лёгкостью можно разместить не только медицинский персонал, но и положить парочку десятков немощных пациентов. Сразу видно, архитекторы с инженерами думали логически!

Ну а теперь, когда вы осознали основные «прелести» неврологии в гараже с прилегающим к ней моргом, не нужно быть Нострадамусом, дабы понять, что «выстрел» неизбежен.

Санитарка Тоня потела на работе очередные сутки. Поскольку персонала в больничке истерически не хватало (особенно младшего персонала), то Тонин график прямо доказывал: отголоски крепостного права не исчезли бесследно в историю. Даже спустя почти полтора века после его отмены. И вот Тоня, утомлённая нескончаемой вахтой, постепенно начала прикладываться к бутылке с напитками, не рекомендованными лицам до восемнадцати лет. Иными словами, у нашей санитарки разрослась опасная алкогольная зависимость (а безопасной не бывает). Так и в ту смену, не ясно, какую по счёту, Антонина успешно пообщалась с алкоголем и уже ближе к одиннадцати часам вечера находилась в довольно нетрезвом состоянии.

— Тоня, отвези больную. — в дверном проёме столовой, где происходило вышеупомянутое общение санитарки с «другом» (портвейн 78), показалось лицо среднего медицинского персонала.

— А? Чего? — санитарка мутными глазами просверлила пространство.

— Работа ждёт, — уточнило лицо, поспешно исчезнув в недрах коридора.