Око Гора - Кэрол Терстон

– А-а, но когда был Исход? – выдохнула Кейт. – И кто был Фараоном-тираном? Согласно одной теории, извержение вулкана на острове Санторин, случившееся в 1483 году до нашей эры, объясняет то, что разошлась вода и показалась огненная башня, которую видели бродившие по пустыне иудеи. Другая версия гласит, что Исход был прямо перед началом правления Восемнадцатой Династии, когда изгнали гиксосов[48] – вероятно, зарубежных правителей, которые привезли в Египет комбинированные луки и лошадей, опять-таки – вероятно. Другие считают, что это случилось на триста лет позже, во время правления Рамзеса II, или его внука. Некоторые думают, что Эхнатон и был Моисеем, или одним из его последователей. Фрейд, например.

– Дядя! Я понял. Я понял! – закричал Макс, чем рассмешил Кейт. – У египтологии и медицины до черта общего – мы слишком многого не знаем. А, кое-что еще. Способ наложения бинтов, которым жрецы обматывали тело, – о чем-нибудь говорит?

– Я не знаю. Но могу спросить Клео. Или Дэйва.

– Перед быком лучше больше красным флагом не размахивать, – посоветовал Макс. – Задам этот вопрос на форуме египтологов в Интернете. Там достаточно хорошая группа, хотя некоторые из академиков временами становятся слишком педантичны.

– Я знаю лишь то, что им были известны все способы, которые известны и нам, – то есть те способы обмотки, насчет которых ваши коллеги-врачи думают, что придумали их сами для определенных частей тела и ран. Но обматывание тела покойного было связано с их центральным мифом о жизни. Об Осирисе и Исиде.

– Признаться, я в этом подзапутался, с этим Гором Старшим и…

– Если по существу – Осириса убили, а его тело разрезал на куски его ревнивый брат Сет и разбросал их по Нилу. За исключением фаллоса – его Сет скормил рыбам. Исида, которая была Осирису и сестрой, и женой, стала их искать, пока не нашла все, связала их вместе и превратилась в птицу, чтобы надуть ему в тело дыхания своими крыльями. Осирис тоже принял облик птицы и оплодотворил Исиду, прежде чем вернуться в Преисподнюю. Поэтому у их сына Гора соколиная голова. Считай их египетской троицей. Воскрешение Осириса символизируется новым урожаем, следующим за ежегодным разливом, – эту влагу считали слезами, которые Исида проливает по мужу. Исида – богиня любви, питающее божество, обладающее волшебной целительной силой.

– Да, женщины с магическими способностями появились давно, – поддразнил Макс девушку: в голосе его слышалась улыбка.

– Как и знахари, – тут же отшутилась Кейт. – И тогда жрецы были уверены в успехе медицинской подготовки и практики.

Доктор Кавано рассмеялся:

– Похоже, мотор у вас слишком быстро крутится.

– Знаю. Скорее всего, я сегодня не усну. Слушайте, а вы не заметили ничего особенного в собачке, нарисованной на гробу Ташат?

– Только то, что она повсюду, как вы и сказали.

– Думаю, это был ее любимец, который всюду следовал за ней.

– Вероятно, – согласился Макс, – хотя это спорно. Все собаки – мужского пола. И все с затейливыми ошейниками, но с разными. Это говорит о том, что собака была не одна.

Макс определенно улавливает тонкости, подумала Кейт.

– Но это может быть и одна собака с разными ошейниками, поскольку на них есть надписи. И всегда это одно и то же слово – Тули, что значит «храбрый». Думаю, его так зовут, как Принц Вэлиант в комиксах[49].

– Я на ошейнике иероглифов не заметил.

– Потому что их там нет. Это иератическое письмо, оно более абстрактное. Я тоже не замечала, пока не задумалась над тем, что сказал Дэйв: Эхнатон приказал всем пользоваться иератическим письмом в целях экономии места, за исключением надписей на памятниках и священных текстов, которые копировались погребальными жрецами, чтобы класть их покойным в гробницы. Дэйв посоветовал мне рассматривать те картуши в религиозном контексте, но имя собаки было написано иератически. Это однозначно говорит о том, что к религии надпись отношения не имеет. Возможно, в этом контексте и стоит рассматривать нарисованное.

– Ладно, но разве это что-нибудь меняет?

– У многих богов было несколько лиц. Хатхор была коровой, Тот – птицей, Амон – бараном. Если смотреть без религиозного уклона, мы увидим зверинец, резвящихся животных в саду лекарственных растений, зоопарк. – Кейт остановилась и услышала, как в ушах стучит сердце. – Я забронировала билет на самолет в Хьюстон через неделю – первый понедельник после Рождества, но пока билет просто за мной записан. Если вы в то время заняты, я могу поменять дату.

– Нет, так подходит, – не колеблясь ответил он. – Попрошу Мэрилу перенести некоторые встречи. На сколько вы сможете остаться?

– На пару дней. На этой неделе надеюсь доделать голову. Чем ближе к концу, тем сложнее заниматься чем-либо еще – даже возвращаться на обед домой и выпускать Сэма.

– Привозите фотографии, а также рисунки – покажем их хирургу, о котором я говорил. – Кейт пыталась понять, стоит ли попросить его зарезервировать номер в мотеле или сделать это самой, и тут Макс добавил: – Я закажу вам номер в «Уорвике». Он в половине квартала от Музея искусств и рядом с Медицинским центром. И от меня недалеко. В какой аэропорт прилетает самолет и во сколько?

– В Хобби. В два двадцать пять, но…

– Я буду, – сказал он, не дав ей договорить. – Вы когда-нибудь пробовали заснуть, думая над каким-то вопросом, чтобы проснуться с готовым решением?

– А разве не все так делают? Иногда это единственная причина ложиться в постель.

Макс рассмеялся, словно бы качая головой, чем порадовал Кейт.

– Пора вам на боковую. Поговорим завтра.

Во вторник Клео предложила пообедать у Винса, но Кейт хотелось зайти домой, проведать Сэма.

– Он не стал завтракать, и я беспокоюсь, вдруг он заболел. Может, пойдешь со мной? Сделаю бутербродов.

Через пятнадцать минут Сэм весь извертелся от волнения, услышав, что по лестнице идет не один человек. Клео схватила его за лапы, но Кейт поняла, что пес не очень обрадовался. Он надеялся, что это Макс.

– Фил говорит, что у меня хорошее сложение и координация, и я непременно добьюсь успехов, – болтала Клео, идя за Кейт на кухню и выпуская Сэма через заднюю дверь.

– Так как отреагировал Дэйв, когда ты ему все сказала? – спросила Кейт, пока мыла руки и доставала нарезку для бутербродов.

– Я не говорила. Во время праздников он занят семейными делами, так что случая не представилось. – Кейт промолчала, и Клео сменила тему: – Утром я говорила с Максом. К сожалению, среди бабушкиных бумаг он ничего об ожерелье не нашел. Я сказала ему правду: что это музейный экспонат, в основном – благодаря уникальному сочетанию художественных образов в этой застежке, что в форме бараньей головы.

– А могли ее привезти в Египет на продажу? – спросила Кейт, когда они сели. – Из Асуана везли мрамор, и он был основной остановкой на торговом пути вверх по Нилу.

– Сомневаюсь. Тут сочетаются три момента. Во-первых, необходимость изменить форму, чтобы она отвечала функциональным требованиям: необходимо было уменьшить рога, чтобы овальное кольцо надевалось на голову, а неестественно вытянутый нос удерживал кольцо. Это совсем не по-египетски. По крайней мере, мы так считали, – признала Клео с кривой улыбкой. – Но все равно такое чувство, что ожерелье египетское, хоть и сделано под влиянием другой культуры, например – ассирийской. – Она отломила кусочек сэндвича с тунцом для Сэма и положила на край тарелки. – Я сообщила Максу, какие деньги он может получить за него на аукционе, и сказала, что мы хотели бы сделать первое предложение. И догадайся, что он ответил.

– Что не продаст его – ни за какие деньги.

Клео помотала головой и кивнула, а потом отнесла тарелки в раковину. Кейт – тоже. И осмелилась задать вопрос, которого боялась:

– Слушай, Кле, если ты не передумала ехать домой между Рождеством и Новым годом, ты не возьмешь с собой Сэма на пару дней?

– Конечно. А ты куда собираешься?

– В Хьюстон. Макс хотел показать мне какое-то специальное оборудование в Медицинском центре.

Клео улыбнулась со значением:

– Ладно. Приводи Сэма, когда придешь на рождественский ужин, чтобы они с Бастет начали привыкать друг к другу.

Кейт кивнула. Сэм не очень интересовался кошкой Клео, и у него на это были все основания, а Кейт из-за этого мучилась. Клео пошла в ванную и по дороге впустила Сэма в дом, положила ему творога в чашку, а потом, на закуску, добавила тунцового салата.

По дороге назад в музей Кейт упомянула, что вечером будет выбирать парики.

– Зайди в мастерскую перед уходом, и я тебе покажу. – Музей в пятницу будет закрыт на Рождество, и она надеялась к этому времени доделать голову.

– Ладно, заодно принесу ожерелье Макса, – ответила Клео, – отвезешь его тогда в Хьюстон. Но лучше держи его у себя в сумочке или надень. Оно слишком дорогое, чтобы оставлять в багаже.