Око Гора - Кэрол Терстон

Я нес раскрашенную деревянную голову, изображающую Тутанхамона в детстве, сундук с его именем, полученным при рождении, и коробку для игрушек с секретным замком – это все были сувениры, напоминающие о детстве, которых требовали ритуальные традиции; и еще кувшин сладкого вина из виноградников Атона в Зару. В одной из камер уже лежали два мертворожденных ребенка Тутанхамона, и я утешился мыслью, что к нему вскоре присоединится и его сын, которому Фараон так радовался, поэтому он будет не одинок в этом тихом месте.

Прежде чем выйти, я остановился и окинул последним взглядом стены его камеры, быстро пробежав глазами по изображениям Осириса и других богов и богинь и перейдя туда, где живой Фараон плыл по болотам на тростниковой лодке, а жена сидела у его ног. На другой картине он охотился в пустыне на львов со своим верным Меранхом, а потом отдыхал на позолоченном троне, наслаждаясь вниманием своей Царицы. Такие изображения зачастую грешат против правды, но я верю, что супруги по-настоящему чтили друг друга. Если их отношения и отличались от того, что я видел у Мены и Шери, то это потому, что им не предоставили права выбирать. Тем не менее что могло бы получиться, если бы им было дано больше времени?

Собрались гости, и Осириса Тутанхамона, уже украшенного гирляндами из васильков, оливковых листьев и синих бусин, подняли стоймя, прежде чем ввести его в вечный дом. Хор юных жрецов затянул мольбу к Осирису, но когда вперед шагнул жрец в маске Анубиса, чтобы прирезать громадного белого быка, толпа скорбящих притихла.

Я посмотрел туда, где стояла Асет, и заметил, что ее глаза широко раскрыты от страха и потрясения. Человек, в котором она узнала своего отца, дернул голову животного вверх и назад, а потом одним быстрым ударом вспорол ему горло. Из раны ударила горячая кровь, бык упал на колени. Анубис-жрец снова взмахнул ножом, и через миг поднес фараону переднюю ногу и все еще бьющееся сердце животного; при этом несколько женщин пролили содержимое своих желудков на землю. Кислого запаха рвоты вместе с вонью горячей крови было достаточно, чтобы плохо стало даже самому выносливому человеку, но Асет лишь смотрела, широко раскрыв глаза, и не могла поверить в происходящее – сцена была настолько ужасна, что лишила девочку сил отвернуться.

Потом вышел Нахтмин, чтобы произнести слова, благодаря которым имя его хозяина будет жить вечно, – эта честь обычно выпадает старшему сыну или дочери покойного Фараона. После него вышел Эйе, завернутый в леопардовую шкуру погребального жреца, чтобы выполнить священный ритуал открывания рта – это первое, что делает новый Фараон, – и в толпе прокатился тихий шепот.

Жрецы Амона хитры, как и Рамос, вернувший их былое богатство, они еще не заручились достаточной поддержкой провинциальных монархов, градоначальников и судей. Зато старый седой Хозяин Конюшен держал правителей в кулаке, поскольку управлял во время этих семидесяти дней скорби царской сокровищницей и складами. Когда и военачальники оказали ему поддержку, чтобы обеспечить трон Генералу Хоремхебу, который все еще сражается с выступившими сирийскими принцами, у Верховного Жреца и Священного Совета практически не осталось выбора. Эйе хоть и служил в свое время Еретику и его богу, но вот детей у него нет, и маловероятно, что в свои шестьдесят два года он сделает Анхесенамон ребенка. И поскольку говорят, что Нефертити кипит от гнева, ибо невозможно изменить такой ход событий, становится ясно, что она не имела отношения к гибели Тутанхамона, так что остается лишь тот, кто занимает его место.

Эйе произнес тронное имя покойного Царя, а потом имя, полученное при рождении. Затем дотронулся бронзовым лезвием священного тесла до губ Царя, чтобы вернуть дар речи и зрение отныне нерушимому телу Осириса Тутанхамона, заново соединив шесть частей целого человека. При этом он читал речь, которую приготовил для него Верховный Жрец.

– Ты снова жив, ты снова стал молод, и теперь навечно.

В этом мужчине продолжал жить мальчик, который смеялся над игривыми причудами своего неуклюжего пса и хвастался убийственными способностями своего Небесного Гора. Интересно, где он сейчас? Стоит ли пред Осирисом и его сорока двумя судьями, заявляя, что невиновен?

– Я не говорил лжи и не брал чужого. Я не убивал и не отдавал приказов убивать.

К тому времени, как жрецы, облаченные в маски богов, внесли Тутанхамона в его вечный дом, Ра скользнул за утесы, создав узкие каньоны, тянувшиеся к нам. Когда Анхесенамон попыталась воспрепятствовать жрецам мольбами, которыми они ее обучили, Асет просунула руку в мою ладонь.

– Я твоя жена, о Великий, не покидай меня! Муж мой, уж не радуешься ли ты, что я должна уйти подальше? Почему же мне придется идти одной? Я бы пошла с тобой, но ты тих и молчалив! – Только Царице разрешили последовать за жрецами туда, где ее мужа запечатают в золотой ящик, что мне кажется еще большим лицемерием со стороны человека, виновного в его кончине.

Когда мы присоединились к веренице скорбящих, направлявшихся назад к похоронному храму, Асет не вымолвила ни слова и все так же крепко держала меня за руку. Я подумал, что, возможно, она боялась надвигающейся на Западную Пустыню темноты, вспомнив, как тогда она прочла наизусть строчку из Гимна Еретика Амону.

В темноте все львы выходят из логова, и кусается каждая змея.

Сейчас мы устало тащились по пустыне, не чувствуя жалости, нас окружало бескрайнее небытие, неизменное и вечное, и слова эти уже не казались такими надуманными, какими мнились тогда. Как и следующая строчка.

И смолкла земля, словно мертвая.

Кейт смывала глину с инструментов для лепки, и тут зазвонил телефон, но она успела схватить полотенце и поднять трубку после первого же звонка.

– А вы знаете, что кувшин с двумя ручками – это иероглиф, обозначающий сердце? – спросил Макс, не представляясь.

Кейт не растерялась:

– Раньше они рисовали сердце вместе с кровеносными сосудами, но изображение со временем видоизменилось – так же, как и иероглиф, обозначающий роды. Сначала это была женщина, сидящая на двух мешках с кирпичами, а под ней – появившаяся голова и руки младенца. Со временем рисунок упростился до трех загибающихся книзу линий, символизирующих голову и руки ребенка над двумя квадратами без верха – кирпичами.

– Вот как? – протянул Макс. – Интересно. Спасибо. Поговорим потом. – Остались только гудки и впечатление, что он над чем-то работает. Но над чем?

Вечером Кейт позвонила ему – достаточно поздно, поскольку была уверена, что в это время он дома. Он дал ей бесплатный номер клиники, но туда звонить не хотелось – вдруг он у пациента.

– Иероглиф, обозначающий «много», – это ящерица, – сказала девушка, как только Макс снял трубку.

– Привет, хорошо, что позвонили. Я пытался читать, но застрял на одной строчке. Когда зазвонил телефон, я изобретал новую игру для Сэма и думал: хорошо бы посмотреть, что вы за сегодня сделали.

– Я фотографирую каждый этап работы. Я так с самого начала делала. Можешь посмотреть на снимки, когда захочешь.

– Это не совсем то же самое, но все равно хотелось бы. А что там с ящерицей?

– Этот иероглиф означает «много». – Кейт взглянула па страницу из блокнота Макса, которую он оставил у нее на рабочем столе. Почерк у него был неразборчивый, как каракули всех врачей, так что она не сразу все разобрала – кроме слова «СОБАКА» в самом верху. А ниже он составил некоторое подобие списка.

1) Встречается 13 раз. Значительное число? Как обозначается «много»?

2) Анубис (собака) сын Осириса, рожденный от Нефтиды (Сестры О.) = прелюбодеяние И инцест

3) Возможная параллель с Ташат?

– А, вы нашли мою записку. Думаю, это значит, что их там было полно. Слушайте, я собирался спросить у вас кое о чем еще – разрешалось ли называть обычного человека именем бога?

– Думаю, да, но чаще использовались различные комбинации. Например, Аменхотеп, что означает «Амен доволен». Тутмос переводится как сын Тота.

– «Мос» – это по-египетски сын?

– Или наследник, поскольку это может быть как мальчик, так и девочка.

– Значит ли это, что библейский Моисей – это человек без отца, судя по имени? Его ведь нашли в камышах.

– Возможно. Но не обязательно. – Не задумываясь, она спросила: – Вы в очках?

– Ага. – Показалось, что Макса обрадовал этот вопрос. – А почему вы спрашиваете?

– Пока мы разговаривали, я пыталась вас представить. Что вы читали?

– Статью археолога, который вел раскопки в египетской дельте, – считалось, что там стояли города, построенные евреями, порабощенными Фараоном. Он заявляет, что во время Исхода таких городов не было.

– А-а, но когда был Исход? – выдохнула Кейт. – И кто был Фараоном-тираном? Согласно одной теории, извержение вулкана на острове Санторин, случившееся в 1483 году до нашей эры, объясняет то, что разошлась вода и показалась огненная башня, которую видели бродившие по пустыне иудеи. Другая версия гласит, что Исход был прямо перед началом правления Восемнадцатой Династии, когда изгнали гиксосов[48] – вероятно, зарубежных правителей, которые привезли в Египет комбинированные луки и лошадей, опять-таки – вероятно. Другие считают, что это случилось на триста лет позже, во время правления Рамзеса II, или его внука. Некоторые думают, что Эхнатон и был Моисеем, или одним из его последователей. Фрейд, например.