Сделано в ССССР Роман с китайцем - Дмитрий Бавильский

Вернувшись в осознанность, видит рисунок, сердце обваливается – вот уже несколько дней он свято верит в волшебную силу блокнота, и с каждым днем вера эта, ничем не подтвержденная, странным образом укрепляется. Уже пару дней он обдумывает новую запись, но так и не решается нарушить покой белых страниц. Он и сейчас не решался, выложил блокнот, раскрыл, да так и замер, углубившись в умственные приключения. Уставился в одну точку, глядя мимо монитора, а потом, забывшись, принялся рисовать.

Нужно ли говорить, что утром, в телефонной трубке, объявилась Дана с двумя билетами в Марокко. В то самое Марокко, откуда происходили все апельсины его детства. Два билета, два выходных дня, вылет в пятницу, можно даже отгул не брать, вернутся ровно к началу рабочего дня, с корабля на бал. Голос Даны дышит оптимизмом: всех подружек навестила, все магазины обошла, жизнь удалась. У Гагарина пересменка и легкая усталость – ночь выдалась хоть и спокойной, но долгой, в ординаторской стоит дико неудобный диван, скрючишься на нем в три погибели, так до самого утра тебя и терзают гастрономические кошмары.

Олег не удивился, только запрятал волшебство поглубже, во внутренний отдел портфеля, застегнув молнию. Значит, так тому и быть… В самолете, пока Дана дремлет, решает составить реестр записей, скопившихся на заветных страницах до того как… Сжимает зубы от сожаления, что столько страничек потрачено впустую, на всякие глупости. Ночью чиркал от нечего делать, чирикал, слова подбирая, вместо туалетной бумаги пару раз использовал. Народное достояние растрачивал не задумываясь, эх, отмотать бы кинопленку назад…

Впрочем, успокаивает Олег себя, вжимаясь в кресло, могло быть и хуже.

В Марокко купаются, загорают, катаются на верблюдах, занимаются любовью до полного истощения. Ночью на пляже… Под плеск волн.

Осеннее солнце было ласковым, море соленым, прислуга оставляла на белоснежной кровати лепестки роз. "Все включено", и ничего за это не будет. Олег заплывает за буйки, резвится в соленой пропасти, как дельфин. (43) Конечно, Африка – это не его любимая Юго-Восточная

Азия или Корея, где он мечтал бы окончательно слиться с природой, но тоже хорошо. А если в качестве разминки – то просто супер!

(43) Как пахнет магнолия… Как пахнет! Проходил мимо бунгало с открытой дверью, сначала решил, что пахнуло оттуда, сладкими, слишком сладкими женскими духами. Как если дверь не в жилое помещение открыта, а в парфюмерную лавку. Такой сильный запах бывает, когда тебя на дорожке обгоняет пожилая балетоманка. А это, оказывается, магнолия цветет. Большие лепестки, хищное жало. Цветок размером с голову котенка.

Кстати, о дорожках. Они белые. Как и все тут построенное. Белые, выложенные плитами, узкие. Двоим кое-как разойтись. Прислуга всегда смотрит в глаза и обязательно здоровается. Через равные промежутки встречаются белые закругленные надгробья, в которых прячутся фонари.

Их зажигают после того, как стемнеет. А пока не стемнело, они напоминают брошенные могилки. И вообще, весь этот городок, состоящий из жилых коралловых рифов (обитаемых белых коралловых полукружий), стоящий в райском саду с пальмами и цветами, геранью, высаженной в песок, и множеством кактусов, ползучих или пузырящихся, похож на кладбище. Монотонные семейные склепы с решетками на окнах. Тихий семейный курорт. То, что доктор прописал.

Темнеет здесь мгновенно. Свет словно отключают. Особенность местного климата. Только море не выключают никогда. Вот и сейчас оно шумит, хотя и не заглушает музыку. Похожее на ночной проспект. Впрочем, музыку скоро уберут, тут же все дисциплинированные, делу время, а потехе час. Главное наше дело – отдыхать, главный трофей – степень загара и неизбежная прибавка в весе. Так как "все включено" и от этого никуда не деться. Каждый раз перед едой говоришь себе -

"Только не наедаться". Но наедаешься. Хотя бы арбузами и дынями. А есть ведь еще и бар. Почти круглосуточный.

По берегу, по самой кромке воды, ходят верблюды и целые вереницы всадников, такой вид сервиса. Раз уж никто морем не пользуется, то не пропадать же добру. Несколько раз проезжал наряд конной полиции.

Утром два араба на тракторе с прицепом собирают водоросли в кучки, затем увозят. Секьюрити гоняет торговцев сувенирами, мигрирующих с одного пляжа на другой. Странно, что они, торговцы, тут ловят – лежаки сплошь пустые. Было ветрено, сандалеты занесло песком, который покалывал все тело. Потом выметаешь его из карманов шорт и из книги, весь пол, вся кровать в песке, сколько ни стряхивай. Мне нравится смотреть под водой. Я понял, что для меня купание идет в зачет, только если ныряешь. И чем больше накрываешься с головой, тем лучше. Обычно я не знаю, что делать в воде, плавать туда-сюда мне кажется глупым. А тут волны, нужно оседлать волну, напрыгнуть на нее, чтобы ощутить мгновение невесомости, когда она схлынет.

Полет – вот что от плаванья требуется, вот что при погружении в воду важно. Между отелем и морем – бассейн. Голубой, прозрачный, чистый

Хокни. Вода в нем пахнет арбузом и только под водой – хлоркой. Весь народ кучкуется возле бассейна, до моря добредают единицы, а купаются и вовсе сугубые индивидуалы, типа меня. Но в бассейне вода мертвая и мерная, отмеренная – от бортика до бортика, нет никакого простора, никакого полета. Хотя она приятно холодна, холоднее, между прочим, чем в море, но зато в бассейне быстрее устаешь. Движения делаешь все те же, но отмеренность ограничивает размах и наваливает усталость.

Море и бассейн – живая вода и мертвая. В море много неправильностей, типа водорослей, но там ты свободен. Ибо оно непрозрачно, и, нырнув, ты можешь побыть мгновения собой, ты можешь отдаться стихии, парению, заплыть куда-то подальше, чтобы под ногами ухала опасная пропасть. В море есть волны! Бассейн же похож на наркотик (холодит, и уже потом не забудешь) и на быстрый секс. К морю нужно собираться и подходить более основательно. На море нужно решение, нужно решиться.

Олега с детства влекли дальние страны, земли и города. Он до сих пор мечтал завести любовницей японочку или китаяночку, тихую и покорную.

Африка – тоже хорошо, тоже близко – к природе, к естественному образу жизни, к красоте, разлитой в мире. Поэтому, несмотря на протесты подруги, помешанной на комфорте, вызвал такси и выдвинулся в город, раскинувшийся неподалеку.

Подъехала старая, скрипучая колымага, и старуха за рулем (яркий лак на ногтях облупился, на носу очки с толстыми стеклами, нечесаные седые космы), гордо называемая "гранд такси". Город оказался еще более странным. Декорация из "Бриллиантовой руки", так и ждешь, что где-нибудь за поворотом возникнет проститутка с бессмертным

"Цикен-цикен ай лю-лю" на устах. Олег, одетый во все белое, смеется:

"Руссо туристо – публика морале!"

Приморские отели, огороженные большими белыми заборами, похожи на миражи или посольства стран другого мира. Так оно, скорее всего, и есть. Потому что вся остальная реальность безотрадна и никому не нужна. Перманентная сваленность и свалка, вяленость и полное слияние с тем, что тут понимается под природой – грязным хаосом, порожденным самим человеком. В городе, конечно, есть красивые места, но все они выглядят как-то пародийно, словно кто-то тщился построить потемкинскую деревню, но, как всегда, все средства разворовали.

Апофеоз разгула хтонической стихии – привокзальный туалет (другого не нашли), в который нужно входить через облезлое кафе. В туалете нет света и дверь не закрывается, что к лучшему, ибо штыряет сильнее нашатыря. Убогие лавчонки со скудным репертуаром и чудовищная развращенность дармовыми деньгами, что сыплются с неба. Увидев возможности других миров, другую жизнь, аборигены не восприняли это призывом к действию, к изменениям, они лишь взяли все самое худшее у европейской цивилизации, таким образом, удвоив свои негативные качества. Нет, с Олегом и Даной здесь ничего особенно неприятного не произошло, просто природа, камни и люди дышат чуждостью и едва ли не враждебностью.

Олег обиделся на Африку, словно ему подсунули залежалый товар, обманули.

– Нет, это не Рио-де-Жанейро, – сказал он своему отражению в большом зеркале и утвердительно кивнул.

Но расстраивался Гагарин недолго, у него теперь, как у ребенка, одна эмоция сменяет другую, очень уж он живет теперь быстро. Его фен-шуй направлен на юго-запад, и его, Олега то есть, какой-то там Африкой не проведешь. Солнце встает на востоке. Отныне дорога лежит только туда!

Да, кстати, вот еще одно косвенное (или все-таки более чем конкретное) свидетельство непреложности сопутствующего волшебства.

При посадке в иностранный боинг, Олег внезапно почувствовал страх.

Вылетали вечером, в пасмурную, ветреную погоду, нудящую зубной болью, передалось.