Сделано в ССССР Роман с китайцем - Дмитрий Бавильский

Кислород загустевает до состояния кленового сиропа, только троллейбусы в состоянии протаранить толщу густого и грустного сиропа, который подкрадывается к освещенным окнам и глядит в освещенные окна. Ты распадаешься на наблюдателя и ведомого, дежурная аптека подмигивает зеленым крестом, и ты идешь дальше, странная штука – время, оно как ветер – берется из ничего, из "просто так" и однажды начинает затвердевать, как кислород или вечер, дырявой шалью накинутый на жилые и нежилые кварталы. Мы уже знаем все про сто оттенков грусти, но не перестаем удивляться новым ее оттенкам, вода в стакане после бессонной ночи меняет вкус, к ней примешивается ситцевое небо за оконной рамой, телевизионные антенны на доме напротив взбалтывают коктейль невиданной до этого момента тоски, листья летят вперемешку с письмами от умерших людей, дети идут в школу, отцы прокашливаются в ванной комнате. Обратная перспектива приводит к тотальному сужению дороги, которого сначала не замечаешь, а когда заметишь, то будет уже поздно, и поделать ничего нельзя, и вернуться невозможно, бреешься утром и смотришь на себя в зеркало. В раковине остаются твои волосы, цепляются за гладкий фаянс, не хотят быть смытыми безвозвратно, приходится проводить рукой по холодной поверхности раковины, словно заговаривая будущее ненастье, его не избежать, не избежать, пока лежал – думал, а вот с понедельника, а вот если так, а вот если этак, но, сами знаете, скоро зима и все такое…

Глава третья

Джеймс Бондушка

Операция по извлечению денег из депозитария оказывается на редкость банальной. Тупой. Пришел, увидел, победил. Накануне они с Даной несколько раз прошлись по плану хранилища. Дана объяснила, куда идти, где заворачивать, где останавливаться и ждать, кому какую бумагу подписывать. Да, подпись они тоже достаточно долго тренировались подделывать. Благо у Безбородова оказалась несложная закорючка человека, привыкшего подписывать огромные массивы бумаг.

Или это корпоративный снобизм вынуждал его быть проще во всем, в чем только можно?

Несколько раз Гагарин ловит себя на сравнении с Даниным мужем. Его богатство и влиятельность кажутся незыблемыми, изначально данными.

Признаки престижа въелись в его кожу так, что невозможно представить

Юрия Александровича Безбородова без атрибутов власти. А ведь тоже наш, не из дворян, родом из СССР, из родной панельной пятиэтажки.

Тоже ведь всему этому обучался (обучился, значит), научился чужеродность эту капиталистическую впитывать. Впитал. А она, родимая, как по нему оказалась сшита.

Большого ума человек!

Гагарину было бы интересно поговорить с ним про это превращение в состоятельного человека. Правда, Олег не учитывает, что говорить с ним Юрий Александрович бы не стал, несмотря на все очевидные и неочевидные медицинские заслуги. Хотя как знать, как знать…

Олег прикуривает сигарету, затягивается.

Безбородов – человек занятой, пустяками не занимается. Единственное место, где они могли встретиться на равных (почти на равных) – реанимационное отделение, куда Юрий Александрович попал не по своей воле, а Олег Евгеньевич как раз по своей. И если бы Безбородов не решил, что погибает, если бы не испугался унести в могилу тайну тайного счета, тогда бы и ходил Гагарин в своих обносках стиля

"Кэмел" до самой старости, пенсии и смерти. Но судьба оказалась остроумнее и хитрее, чем думалось им обоим.

Пришел, увидел, победил. Мандражировал, конечно, чего скрывать.

Перед выходом выпил несколько таблеток успокоительного. И вот тогда окончательно успокоился. Ковбой Мальборо, да и только. Круче, чем экзамены в мединститут с первого раза сдать.

Гагарин снова затягивается, щурится яркому свету неоновой лампы – перед ним на зеркальном столике лежит богатство, аккуратно рассованное по пачкам. Вокруг столика скачет хмельная Дана с початой бутылкой дорогущего бургундского (уже, между прочим, второй), радуется, песенки поет, Олежку нацеловывает. Вот и Олег пьянеет от свалившихся на него волнений, нешуточного испытания, война нервов, можно сказать. Плюс, успокоительное, конечно, пьянит, соединяясь с вином в гремучую смесь.

Он даже и не думал, что все выйдет буднично. Воображение рисовало сцены из голливудских боевиков, погони и перестрелки. А нужно-то было всего лишь спокойствия набраться. Чтобы не спешить, когда не надо. Чтобы идти медленно и печально, обдумывая каждый последующий шаг. Концентрация потребовалась невероятная, Олег уже отвык от такой степени сосредоточенности, последний раз нечто подобное испытывал в аспирантуре, когда перед защитой кандидатской экзамены сдавать пришлось. Так вот, оказывается, ограбить банк намного проще, чем сдавать ленинско-марксистскую философию!

Даже обидно, что так… Может, и наследил, "накосячил", но без особенных последствий. Да и вообще, следует ли удачу пугать? Еще спугнешь. Тьфу-тьфу-тьфу и не сглазить. Лучше уж так, буднично и незаметно. Не как в кино. Но как в жизни.

– И что, подруга, как мы теперь с тобой эти богатства поделим?

– А никак, забирай их, как говорится, целиком и полностью. Дело сделано, и теперь, знаешь, сами деньги меня не очень интересуют.

– Ну, ты просто Настасья Филипповна какая-то. Как же не нужны? А кто говорил, что средства для ведения хозяйства кончаются?

– Говорила. Так оно и есть. Почти так. Хорошо, буду брать у тебя по мере надобности. Когда возникнет какая необходимость, выдавай мне,

Гагарин, наличности столько, чтобы на все мои прихоти и капризы хватало.

– Ты это серьезно?

– Вполне. У меня много денег. Очень много. Не меньше, чем у тебя или у Безбородова.

– Тогда зачем вся эта бондиана тебе понадобилась?

– А кураж поймала. Чтобы жизнь сказочнее показалась.

– Ну и как, показалась?

– А то. Я, можно сказать, испытать тебя хотела. Какой ты в деле.

Вдруг у тебя кишка тонка.

– Ну и как, испытала?

– А то! – Дана допила бутылку и бросила ее в угол. – Задание выполнено успешно. Крутые парни не танцуют. Ты, Гагарин, мой размерчик. Мой форматец.

В теле Олега растекается теплая пустота. Ему приятно. Но где-то на дне прорезается тревога: потому что так не бывает.

– Что же дальше, Дана? После этого испытания?

– Ой, да я еще не придумала. Да ничего. Будем и дальше жить и радоваться. Жить и радоваться.

– Ну иди сюда, я сейчас тебя так порадую.

– Иду-иду. Вся тебе готовая. Мы же теперь с тобой повязанные. Как

Бонни и Клайд. В одной теперь лодке, понимаешь ли ты это, Олежка?

– Ну ты даешь, подруга… – Гагарин разводит руками. – Та еще штучка…

Дана понимает это как призыв и прыгает ему в объятья.

Глава четвертая

Жизнь Бонни и Клайда

– А ведь вы, Олег Евгеньевич, не отдаетесь работе так, как раньше, не горите, как тогда, когда только что пришли…

Заведующий первой реанимацией, толстяк-одиночка Михаил Иванович

(отношения с ним у Гагарина не сложились сразу) пытается навесить ему пару лишних дежурств. Раньше Олег легко подменял семейных или заболевших коллег, отрабатывая в выходные и в праздники (даже на

Новый год выходил, даже на финал чемпионата мира по футболу), все давно привыкли что есть у них постоянная палочка-выручалочка, а теперь заартачился. Не пойду и все, и пальцы развел, как Иисус на фреске "Тайная вечеря", мол, что хотите со мной делайте, но ни на шаг не отступлюсь.

Знал бы он… Гагарину хочется рассмеяться ему в лицо, сказать, где и в каких тапочках он видит занудного Михаила Ивановича с непреходящей перхотью поверх засаленных облезлых кудрей, но… Но он человек сдержанный и воспитанный, пугливый, пуганый, как и каждый из нас – мамой своей, страной происхождения и проживания. Хотя теперь ведь все меняется, не так ли?

Отпраздновать успех предприятия слетали в Вену. На два дня. Ого?!

Гуляли по пряничному, праздничному декадансу и объедались пирожными,

Дана хотела в оперу, но заперлись в номере, легли под балдахин и больше не вставали. А потом Гагарин исполнил давнишнюю мечту и купил ярко-красный бугатти, сколько же можно заглядываться на чужие роскошные автомобили? (37)

(37) Все-таки странно человек устроен: вот пока у тебя нет никакой возможности купить роскошный спортивный автомобиль, ты не устаешь таращиться на чужие излишества, но только появляются наличные, начиная прожигать карман, и становится едва ли не невмоготу, нужно срочно, срочно исправить собственное положение. Немедленно отправиться в салон и…

Сколько раз Гагарин мечтал вот так, невзначай, припарковать свой бугатти у приемного покоя, там, где паркуется весь больничный генералитет, рядом с невзрачными хондами и хюндаями. Вылезти из навороченного авто и медленно, но с сосредоточенным видом, прошествовать к шкафчику со сменной одеждой, а потом подслушать чей-нибудь разговор в ординаторской, мол, чей это шедевр припарковался рядом с развалюхой Михал Иваныча? Как, это Олег