Янтарный ангел - Александр Форш

– Мелковато. – Сестренка покачала головой. – Еще варианты?

– Катюнь, придумай сама, у меня фантазия иссякла.

– Я придумаю, но ты должен пообещать, что не откажешь. Иначе помогать не стану!

Евгению ничего не оставалось, как дать свое согласие.

– Ты разрешишь мне пригласить в гости Мишку Кузнецова.

– Того прыщавого долговязого урода, на которого ты постоянно жаловалась? Он вроде тебя донимает постоянно?

– Я не прошу тебя давать ему характеристику, только да или нет. Кстати, он давно не прыщавый. И не долговязый, а высокий. Так разрешишь или нет?

– Ты не забыла сколько тебе лет? – Евгений напрягся.

– Не забыла. И мозги у меня имеются. Я бы и без тебя его пригласила, но так будет честнее.

– Ладно, – сдался он. – Только днем и будешь отзваниваться мне каждые два часа. Договорились?

Катерина сделала вид, что оскорблена его подозрениями, однако согласно кивнула.

– Честно говоря, я очень удивилась, когда узнала, что к тебе обратилась та женщина. О фигурке янтарного ангела я слышала от Магистра. Только он сказал, что это скорее всего миф, потому что о ней много лет никто ничего не слышал, и вдруг приходишь ты с фотографией. Странно, да?

– Очень. Так что там в дневниках?

Катерина рассказала ему историю, очень похожую на сюжет любовного романа с элементами мистики. Историю Евгений тут же благополучно забыл. Заинтересовало его совсем другое. В дневниках упоминалась деревенька, расположенная недалеко от их города, которая до сих пор существовала и располагалась не сказать чтобы далеко от их города. Вполне возможно, что в ней до сих пор живут потомки тех, кто участвовал во всей этой любовно-мистической истории. Тем более что писал дневники человек с очень знакомой ему фамилией.

– И что ты надеешься найти в той деревне? – спросила Катерина, когда Евгений поделился с ней своими соображениями.

– Пока не знаю. Даже если ничего не найду, просто развеюсь.

– Похоже на сказку: пойди туда – не знаю куда, найди то – не знаю что. – Катерина усмехнулась и неожиданно предложила: – Давай я тебе погадаю.

– Зачем это? – Евгений не то чтобы испугался, но как-то многовато чертовщины в его жизни.

– Колоду новую купила, хочу опробовать.

– Ну давай.

Сестра, как заправская ведьма, постелила на стол фиолетовую скатерть и, разложив на ней карты, принялась всматриваться в совершенно абсурдные картинки. Выражение лица ее постепенно менялось от восторженно-радостного до скорбно-тревожного. С таким актерским талантом ей бы свой салон открыть.

– Все же есть женщина, – наконец заговорила Катерина. – Холодная, неприступная, вот она – Королева мечей. Она в большой беде, и ваши с ней пути еще сойдутся, а потом каждый снова пойдет своей дорогой. А Королеву ждет новая жизнь там, где ее быть не могло.

– И как твою абракадабру понять? Нагнала туману, и разбирайся как хочешь. Ладно, пойду я, – сказал он, поднимаясь. Катерина молчала, продолжая шевелить губами и тыкать пальцем в карты.

Евгений поцеловал ее в щеку и стал одеваться, постоянно ощущая на себе испепеляющие взгляды сестры.

– Откажись от своей затеи, Жень. Добром она не кончится. Пусть эта Королева сама разбирается.

– Не переживай, сестренка. – Краснов потрепал ее по макушке, как в детстве. – Королева не нуждается в моей помощи, поэтому все будет хорошо.

На улице Евгений достал телефон.

– Антоха, короче, я подумал и решил, что возвращаюсь в родное отделение. – Он досадливо поморщился, делая это заявление. Ну что ж, обратного хода нет, мосты сожжены. – Заеду к тебе минут через пятнадцать. Ты на месте? Вот и отлично. Жди.

У Антона уже было все готово. Коньяк разлит по бокалам, желтые кружочки лимона, присыпанные сахаром, томились на блюдце с золотым ободком.

– Ты не представляешь, как я рад, – улыбался Антоха, закрывая дверь на ключ. – Ты не переживай, я все улажу, тебе даже медкомиссию проходить не придется, можешь хоть завтра на службу. Хотя нет, завтра у тебя будет болеть голова, давай уже с понедельника.

– Антох, с понедельника или вторника – не проблема. Мне помощь твоя нужна.

– Все, что угодно, дружище, – просиял тот. – Давай выпьем за твое возвращение.

– Прости, Антох, пить не буду.

– То есть как? – Рука с поднятым бокалом опустилась на стол. – Закодировался, что ли? Или на антибиотиках?

– Закодировался. И похоже, навсегда.

– Не пугай меня, Краснов. В больничке был? Ты не кипишуй, сейчас почти все лечится.

– Сомневаюсь, что это излечимо, – с горечью усмехнулся Евгений. – Не в этом суть. Так поможешь?

– Я тебе хоть раз отказывал? – оскорбился друг. – Говори, что там у тебя? Опять какая-то телка сбежала? Найдем, вернем и посадим.

– Мне бы человечка одного пробить на предмет родства. Сделаешь?

– Если человечек не оттуда, – Антон показал пальцем в потолок, – тогда без проблем.

– Нет, скорее даже наоборот. Я тебе данные эсэмэской скину, хорошо?

Антон залпом осушил свой бокал. Подумал немного и проделал то же самое со вторым. Сунул в рот дольку лимона и даже не поморщился.

– Завтра отзвонюсь по твоему вопросу.

– Спасибо, Антох. В понедельник увидимся.

– Угу.

Марина

Марина открыла глаза и не смогла понять, какое сейчас время суток. В комнате было темно из-за плотно задернутых штор, с улицы не доносилось ни звука. Видимо, все же ночь. Она сделала попытку подняться, но снова легла на подушку: голова гудела так, что казалось, вот-вот взорвется. Все тело ныло, будто Марину долго и методично избивали палками.

Сколько она так пролежала, неизвестно: может, час, а может, всего несколько минут, но как только боль стала терпимой, она повторила попытку встать с постели. Это ей удалось.

Глаза давно привыкли к темноте, и теперь девушка без труда нашла окно. Отодвинув штору, она поняла, что ошиблась: ночь прошла, светало. Получалось, что проспала она целые сутки. Или больше? Она никак не могла сосредоточиться на том, что же случилось до того, как она уснула. Мысли расплывались, в голове был туман.

Марина проковыляла к двери, дернула ручку и с ужасом поняла, что ее заперли. Но зачем? И тут она вспомнила все.

Аня, ее бедная сестра, осталась лежать на холодной дороге, в луже крови. А она ничем ей не помогла, бросила сестру совсем одну.

Марина принялась стучать в запертую дверь, но никто не ответил. Почему бабушка не идет к ней? Ведь это ее квартира. Елизавета Петровна не могла никуда уйти. А зачем она ее заперла? Или не она? Тогда кто? Марина снова начала колотить в дверь в надежде, что кто-нибудь ее наконец услышит.

Безрезультатно.

– Бабушка! Бабушка, открой! – кричала Марина, рискуя сорвать голос. И только потом догадалась осмотреть комнату.

На тумбочке возле кровати стояли две полуторалитровые бутылки с водой, на тарелке возвышалась горка бутербродов, накрытая пищевой пленкой, а в углу был самый настоящий биотуалет. Значит, ее заперли здесь надолго.

Марине сделалось по-настоящему страшно. Страшно не от того, что она оказалась запертой в комнате, а от того, что не понимала, кому и зачем это понадобилось.

– Бабушка! – Марина села на пол спиной к двери и заплакала, закрыв лицо руками. – Бабушка, открой, прошу тебя! – У нее началась настоящая истерика. Она рыдала в голос, ничего уже не видя от слез, когда в замке повернулся ключ. Дверь отворилась, и Марина вывалилась наружу.

– Прости меня, милая.

Марина быстро вскочила на ноги и теперь смотрела на древнюю старушку, говорившую с ней голосом Елизаветы Петровны. Старушка тяжело опиралась на трость и смотрела в пол, избегая ее взгляда.

– Зачем ты это сделала? – воскликнула Марина, все еще не в силах поверить, что человек может так измениться за столь короткое время. – Зачем ты заперла меня?

– Он сказал, что так нужно для твоей безопасности.

Марина даже не стала переспрашивать, кто он, и так было ясно. Неясно другое, почему он решил, что ей грозит какая-то опасность? И что, черт побери, с Аней?

– Аня жива, – не дожидаясь ее вопроса, сказала Елизавета Петровна. – Она в крайне тяжелом состоянии, врачи сказали, что нужно подождать еще сутки, пока не минет кризис. Но ведь главное, что жива.

Марина почувствовала, как с души спал огромный камень. Она больше не злилась на бабушку, которая просто хотела ее защитить. Жизнь, давшая трещину, кажется, снова начала налаживаться. Аня обязательно выкарабкается, у нее молодой и сильный организм. А перед глазами стояла все та же картина: сестра лежит прямо на асфальте, неестественно вывернув ногу, волосы перепачканы в крови, лицо синюшно-белое, как у покойника.

Они с бабушкой сидели на кухне, на столе стояли нетронутые чашки с давно остывшим чаем. Обе молчали, не потому, что не хотели разговаривать, просто боялись, что едва произнесут хоть слово – разревутся.

Первой тишину нарушила Марина:

– Я хочу увидеть сестру.