Город бездны - Аластер Рейнольдс

— Сынок, кажется, я велел тебе пошевеливаться? Это не шутка.

Норквинко и Гомес не торопясь проводили двух техников к ожидающему поезду, вскрыли одну из грузовых упаковок и принялись извлекать аппаратуру, царапая о стенки контейнера костяшки пальцев. Техник принял груз, передал следующему… Ящики плыли по рукам, покидали отсек и уходили на нижние уровни, к капсулам спящих.

— Папа, что случилось? — спросил Небесный.

Ему казалось, что отец начнет ему выговаривать, но Тит только качнул головой.

— Не знаю. Пока еще не знаю. Но с одним из пассажиров что-то происходит, и это меня немного беспокоит.

— А что с ним такое?

— Чертов момио просыпается, — он промокнул платком лоб. — Этого не должно было случиться. Я спускался к ним в отсек и все равно не понял, что могло случиться. Меня это беспокоит, вот почему я хочу очистить эту территорию.

Что за чудеса, подумалось Небесному. Никто из пассажиров никогда не просыпался, а некоторые, наверно, совсем умерли. Но отца эта ситуация явно не радовала… точнее, серьезно беспокоила.

— А почему это плохо, папа?

— Да просто потому, что им не положено просыпаться. Если это произошло — значит, так было запланировано с первого дня. Еще до того, как мы покинули Солнечную систему.

— Но зачем очищать территорию?

— Из-за того, о чем меня когда-то предупреждал мой отец, Небесный. А теперь делай, что сказано, разгрузи состав и сматывайся отсюда к чертям, понял?

В этот момент еще один поезд вкатился в отсек с противоположной стороны и встал впритык к тому, на котором прибыл Небесный. Из вагонетки вышли четверо охранников, подчиненных Тита, — трое мужчин и женщина — и начали облачаться в пластиковые доспехи, слишком громоздкие, чтобы путешествовать в них на поезде. Это была, в общем-то, служба безопасности корабля в полном составе, выполняющая все связанные с этим обязанности, а заодно и армия, которую можно было считать добровольческой. Проследовав вдоль поезда, отряд разгрузил стойки с блестящими белыми автоматами, с которыми они обращались с нервозной осторожностью. Отец всегда твердил Небесному, что оружия на борту нет, но это звучало не слишком убедительно.

Со многими сторонами работы корабельной службы безопасности Небесному хотелось познакомиться получше. Эта маленькая, сплоченная и высокоэффективная команда вызывала у него настоящий восторг. Но Небесному никогда не будет позволено работать со своим отцом. По этому поводу Тит дал юноше убедительное объяснение: начальник не может оставаться беспристрастным и справедливым, если его сын работает под его началом — независимо от своих способностей. От этого пилюля не стала слаще. В результате задания, которые отец поручал Небесному, никоим образом не касались вопросов безопасности. Данная ситуация не должна и не может измениться до тех пор, пока Тит возглавляет службу безопасности, и оба это понимали.

Небесный присоединился к своим друзьям и принялся помогать им с выгрузкой припасов. Юноши работали быстро, без привычной ленцы. Друзья нервничали. Здесь творилось нечто действительно необычное: не в правилах Тита Хаусманна было придумывать проблему на пустом месте.

То и дело Небесный поглядывал на охранников.

Они уже натянули на бритые головы матерчатые подшлемники и постукивали пальцами по микрофонам, проверяя систему радиосвязи на разных частотах. Затем извлекли из вагонетки бронированные шлемы, надели их, а сверху прикрепили опускающиеся монокуляры. От каждого шлема к прицелам на автоматах тянулись тонкие черные шнуры — для того, чтобы прицелиться, было достаточно посмотреть в сторону противника. Вдобавок шлемы были оборудованы инфракрасными и звуковыми датчиками, которые могли пригодиться в тусклом освещении нижних уровней.

Закончив возиться со своей техникой, охранники подошли к его отцу, и тот быстро и деловито отдал им какие-то указания. Небесный пытался читать по его губам. В присутствии подчиненных отец выглядел абсолютно спокойным. Иногда он скупо взмахивал рукой или кивал. С тем же успехом он мог читать им детский стишок. Даже пот у него на лбу, похоже, высох.

Вскоре Тит Хаусманн отпустил команду, вернулся к поезду, на котором прибыл Небесный, и достал из вагонетки еще один комплект вооружения, для себя. Вернее, только оружие. Ни брони, ни шлема — только автомат, такой же ослепительно-белый, как у других. Автомат был снабжен серповидным магазином и каркасным прикладом. В движениях отца читалось его отношение к оружию: никакой фамильярности, лишь спокойное уважение. Так человек обращается с ядовитой змеей, из которой только что выдоил яд.

И все это ради единственного проснувшегося пассажира?

— Папа… — произнес Небесный, понимая, что отвлекает отца. — Что на самом деле случилось?

— Тебе не о чем волноваться, — отозвался Тит.

Взяв с собой троих из команды, он оставил четвертого охранять грузовой отсек. Отделение исчезло в одном из вспомогательных колодцев, ведущих к отсекам спящих. Некоторое время оттуда доносился, постепенно стихая, звук их шагов. Убедившись, что отец его не услышит, Небесный подошел к часовому.

— Что происходит, Констанца?

Она резко подняла вверх монокуляр.

— А с чего ты решил, что я скажу тебе, если твой отец не сказал?

— Не знаю. Просто решил попытаться. Помнится, когда-то мы были друзьями.

Он узнал ее в ту минуту, когда прибыл поезд. С учетом относительно спокойной ситуации, она наверняка должна была принимать участие в операции.

— Извини, — сказала Констанца. — Мы просто чуточку нервничаем, понимаешь?

— Конечно, — он изучал ее лицо, по-прежнему красивое и сильное, и вдруг понял, что хочет провести по ее скулам кончиками пальцев. — Я слышал, что дело в пассажире, который проснулся слишком рано. Это правда?

— Вроде того, — неохотно процедила она.

— И поэтому вам понадобился целый арсенал, о котором я даже не подозревал?

— Решения в каждом отдельном случае принимает твой отец.

— Но он должен был что-то сказать. Что особенного в этом пассажире — кроме того, что он проснулся?

— Поверь мне, я не знаю. Просто этого не должно было случиться. Момио не полагается просыпаться так рано. Это просто невозможно, если только кто-то не запрограммировал капсулу заранее. Но никто не стал бы так рисковать без особой причины.

— Все равно не понимаю. С чего ему понадобилось просыпаться раньше?

— Чтобы сорвать миссию, — она понизила голос и нервно побарабанила ногтями по автомату. — Один-единственный спящий, который оказался на борту не в качестве пассажира, а в качестве бомбы замедленного действия. Доброволец-самоубийца — может, преступник, а может, тот, кому нечего терять. Тот, кто настолько ненавидит нас, что готов погибнуть, лишь бы нас уничтожить. Знаешь, чего стоило получить место на корабле Флотилии, когда она покидала Солнечную систему? Построив свой флот, Конфедерация нажила себе врагов не меньше, чем друзей. Думаю, найти смертника было нетрудно — дай только возможность с нами разделаться.

— Но провернуть такое непросто.

— Конечно. Если забудешь заплатить кому следует.

— Наверно, ты права. Ты серьезно насчет бомбы?

— Нет, конечно. Впрочем… кажется, это не такой уж и абсурд. Что если им — кем бы они ни были — удалось поместить диверсанта на борт каждого из кораблей? Тогда первый из самоубийц проснулся на борту «Исламабада»… И предупредить их было некому.

— Боюсь, от предупреждений было бы мало пользы.

Она стиснула зубы.

— Именно это мы и узнаем. Может быть, просто капсула неисправна.

И в этот миг послышались первые выстрелы.

Событие происходило в десятках метров под уровнем грузового отсека, но стрельба звучала пугающе громко. Почти сразу послышались крики. Небесному показалось, что он расслышал голос отца, но сказать наверняка было трудно — акустика колодца придавала голосам металлический оттенок, делая слова неразборчивыми и размывая разницу тембров.

— Черт, — вырвалось у Констанцы. На мгновение девушка замерла, затем бросилась к вспомогательному колодцу. На полпути она обернулась и бросила на юношу бешеный взгляд.

— Стой здесь, Небесный!

— Я с тобой. Там внизу мой отец.

Выстрелы прекратились, но шум продолжался — перебранка, истерические вопли и грохот, словно кто-то крушил аппаратуру. Констанца еще раз проверила автомат, перебросила его через плечо и была уже готова спуститься по металлической лестнице в гулкую утробу колодца.

— Констанца…

Он вцепился в автомат и сорвал его с плеча девушки прежде, чем она успела среагировать. Констанца в ярости обернулась, но он уже шагнул к спуску, не то чтобы держа ее на прицеле — но дуло смотрело прямо в ее сторону. Он понятия не имел, как пользоваться автоматом, но по его решительному виду догадаться было невозможно. Констанца отстранилась, не сводя глаз с оружия. Оно все еще было связано с ее шлемом гибким проводом, который сейчас натянулся до предела.