Вот и я, Люба! (СИ) - Евгеника Мара

Продажу квартиры муж мой Анатолий встретил полным молчанием. Я даже поначалу обрадовалась. Была у меня мысль, что, наконец-то, до Толика дошло, что все у меня хорошо получается. Специально все деньги от продажи очередной свиньи, которая предназначалась на приобретение корма, отдала мужу на какие-то музыкальные инструменты.

Ан, нет, все оказалось, намного прозаичнее. Толька просто ждал на подмогу тяжелую артиллерию в лице гаубицы под кодовым именем "Анна Васильевна".

Подоспевшая на разборки свекровь, как и её сынок, на эпитеты и оскорбления не скупилась, благо великий и могучий русский язык располагает широким спектром выражений обсценной лексики.

Видно устав сыпать оскорблениями, а может и, набив на языке мозоль, Анна Васильевна, резко пасует словесный мяч своему Толечке.

- Анатолий, неужели ты и в этот раз с ангельским смирением снесешь очередную подлость этой гадюки? - страдальчески и с наигранным позерством произносит свекровь моему мужу. - Ну, скажи что-нибудь своей жене, Анатолий?

- Знаешь, Любка, я все время раньше защищал тебя, а вот теперь вижу, что мама моя совершенно права. Ебанутое ты все же существо. Раз сама кашу заварила, то сама её и расхлебывай. Как, на что и где вы будете жить, мне по хуй. И не надо мне говорить про свою любовь, засунь её в свою толстую жопу, - резюмирует мой муж и выплывает в дверь вместе со своей матерью-гаубицей.

Были ещё два самых памятных мне посыла моей любви в известное мне место. Один из них случился, когда на меня наехали "мальчиши-плохиши".

Даже и не знаю, чем бы все тогда закончилось, если бы эти "стригуны чужого бабла" с цепями как у негров на шеях и руках не попали на наши с мужем внутрисемейные разборки.

Я этих падальщиков сразу заметила в дверях, а Толька нет, потому что он стоял ко мне лицом и орал на меня, как припадочный.

- Ты заебала меня своим бизнесом. Толку ни от тебя, ни от твоих свиней ни хуя. Я не могу арендовать помещение под студию, мне не на что купить себе оборудование для звукозаписи. Машину пора менять, а бабла ебучего как не было, так и нет. Ты мне, блять, сколько раз говорила, что будут деньги, где они. Куда ты бабло деваешь? Все деньги поди спускаешь на детей. Говорил тебе, Любка, на хуя ты рожаешь их. И троих было за глаза. На хуй ты ещё Аньку родила?

- Толь, ну зачем ты так? Дети то в чем виноваты? Дети - они же от любви, Толик, - смотрю на мужа, а у самой от страха, что дети мои могут без матери остаться, сердце кровью обливается.

И в этот момент принимаю решение отдать все "мальчишам-плохишам". Только лишь бы самой детей своих вырастить. Вдруг слышу снова Тольку.

- Да, засунь ты, Любка, свою любовь в свою толстую жопу. Мне от твоей любви проку никакого. Я от твоей любви богаче не стану…

Не успел Толян договорить, как один из парней его поднял за шкирку и, как Буратино, вынес на улицу.

Пока главный мальчуган с увесистой цепью решал со мной вопрос крышевания, его плохиши занимались воспитанием Толика. За что я долго мысленно их благодарила, потому как Толик, пока крыша моя была в силе, забыл как голос на меня повышать.

Последний Толькин кандибобер приключился пять лет назад в период свиного гриппа, когда меня от страха за поголовье прошибал пот. Я фактически месяц дневала и ночевала на ферме. Димка ещё учился и помощи у меня совсем никакой не было. За своими свиными заботами совсем забыла про юбилей мужниной матери.

Толька прилетел на ферму, как смерч, орал традиционно с пеной у рта, сыпал оскорблениями, как из рога изобилия. До меня все его гадкие слова доносились, как сквозь вату, потому что я была совершенно уставшей и хворой.

Когда в очередной раз, причем понимая, мои слова - это пустое, сказала, что все делаю из любви к нему и детям, получила ожидаемый отлуп.

- Да, пошла ты, Любка, на хуй! Мне твоя любовь нужна, как пизде захлопка. Засунь ты эту свою никчемную любовь в жопу, - забрав из моего кошелька всю наличку, ответил мне мой муж, хлопая дверью.

-Любовь Петровна, Любовь Петровна, - из невеселых воспоминаний меня вырывает крик свинарки Маши, которая со всех ног бежит в бокс, где я убираю свиной навоз. - Там к вам приехали. В офисе сидят ваш муж и ещё женщина пожилая. Я её не знаю. Они оба дюже злые.

- Хорошо, Маш, спасибо, я поняла. Сейчас подойду. Посмотри поилки. Их почистить надо, совсем подзабились сливы. Да, и ещё, глянь кормушки, где скапливается еда, надо все убрать, - даю задание и выхожу из бокса.

Идти в свой офис не спешу, потому как знаю, кто и с какой целью меня ждёт. По дороге начинаю снова думать.

"Так Толян прилетел позавчера. Мне никто не звонил. Значит, обсуждали и решали, вероятно, даже с юристом консультировались. Сейчас для начала будут оба продавливать меня глоткой и оскорблениями," - прокручиваю мысли, тяжело вздыхая.

Сняв спецуху, достаю из кармана свой телефон. Вижу на экране несколько неотвеченных звонков от Степушки.

Решаю для начала ему перезвонить и, поговорив, успокоить свою душу. Не успеваю набрать, как он уже сам звонит.

- Привет, Григорьевич. Нет, все нормально. Бокс чистила. Ага, навоз золотыми ручками. Правда? Приедешь и очистишь все сам собственными руками. Круто. Жду. Платить чем буду? Могу деньгами. Что? Мелкие подачки унижают человеческое достоинство?! Ни фига себе заявочки, - хохочу от души над словами Степана. - Да, я на это согласна. Договорились. Вечером жду. Позвони только предварительно, чтобы глаз и ушей меньше было. До встречи.

Поговорив со Степаном, с лёгким сердцем иду в свой офис, где меня явно ждут не с распростертыми объятиями.

Захожу внутрь. За столом, как директор сидит Анатолий. В кресле справа Анна Васильевна.

Я молча смотрю на них обоих. Слова приветствия улетучиваются неведомо куда. Не знаю, что видят мои, надеюсь скоро бывшие родственники, на моем лице. Вероятно именно то, о чем тут же говорит моя свекруха, на которую я перевожу взгляд.

- Милый, обрати внимание с каким презрением эта дешёвка смотрит на твою маму. А ведь именно я пожалела и пригрела эту мерзавку на своей груди и из куска говна сделала человека. Толик, мы ей фамилию свою дали, а это дворянское отродье презирает нас и плюёт на нас.

От слов свекрови на меня сначала нападает шок, а потом хохот, который я даже не могу сдержать.

- Браво! Знаете, Анна Васильевна, впервые в жизни полностью соглана с вашими словами. И еще благодарна вам за понимание! Ей Богу, вы мне оба напоминаете персонажей из сказки "Двенадцать месяцев". Там правда были мать и дочь. Но суть не в этом. Их в сказке превратили в тявкающих собак. Это просто к слову. И так, чем обязана вашему визиту? - задавая вопрос, понимаю, что сейчас посыпятся оскорбления и маты.

- Любка, тварь - конченная, это что за на хуй? Почему машина моя на ферме твоей ебучей стоит? Почему в моей квартире Анька со своим ебарем живёт? Кто позволял менять коды на воротах дома? С какого это хуя, ты, блядина, маме моей заявила, что я буду жить в их квартире? Да, и мне нужны деньги на звукозаписывающую студию. Договор подписан, а деньги все ещё не перечислены…

Анатолий сыплет до кучи всякий бред. Смотрю на него и улыбаюсь, вероятно, как последняя дура.

Черт, если бы меня сейчас спросили, отчего у меня улыбка до ушей, то мне пришлось бы рассказать, что у меня трусы мокрые, внизу живота приятный жар, грудь отяжелела, и все мои мысли о моем Степашечке и страстной ночи с ним.

Глава 20

- Любаш, можно мне тебе вопрос задать? - поглаживая моё округлое бедро и целуя меня в висок, интересуется Степан.

- Конечно, Степушка, - отвечаю, как всегда шебурша пальчиками шерстку на его груди.

- Как прошла встреча с родственниками?

- Традиционно. Ничего нового, Степушка, не услышала и не узнала?