Лунная Ведьма, Король-Паук - Марлон Джеймс
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Я ведь скоро вступаю в легион буйволов, – сообщает Кеме, заметно волнуясь.
– Что-то я про такой не слышала.
– Да ты вообще знаешь, что такое легион?
– Я знаю, что смогу хотя бы спокойно ездить верхом.
– Беда с тобой в том, что никто никогда с тобой нормально не шутил.
– Я всё время только шутки и вижу, – парирует она.
– С тобой любой разговор моментально превращается в борьбу.
– Ты хотел мне рассказать про твой легион.
– Язви его боги. – Кеме хмурится, а затем улыбается. Соголон по-прежнему непроницаемо на него смотрит. – Он первым идет к полю сражения и возглавляет путь войны. Его воины искусны во всех видах боя и не подчиняются никому, кроме Короля.
– У тебя уже есть такие навыки. Легион буйволов, значит? Ты, наверное, и сам не прочь превратиться в буйвола.
– Из уст любого, кроме тебя, это звучало бы как похвала.
– А от меня как звучит?
– Даже и не знаю, царица Соголон.
– Ну вот, хоть что-то в тебе есть, что я смогла исправить, – примирительно ворчит хозяйка. Она придирчиво осматривает каждый привезенный Соголон отрез, но тем не менее поглаживает их с одобрением, ласково. – Эти три подойдут, – говорит она, указывая на стопку слева, – а эти еще посмотрим, – кивает она на стопку, что справа. – В смысле, на тебе, девочка. Не пускать же тебя в присутствие Короля в одежонке болотной крысы. Скажи служанке, чтобы подыскала мне швею. Нынче же вечером, поняла?
Внутри весь дом поеживается от криков хозяйки на швею, так что Соголон выходит во двор. Она уже сбилась со счета, какая нынче ночь – кажется, вторая либо третья без луны. Соголон скучно. «Мужчины в это время ночи, должно быть, читают», – думается ей. А она вот читать не умеет, и нет вокруг никого, кто мог бы научить. Хозяйку больше заботит обучить ее сидеть, есть, стоять и держать себя; удивительно даже, что она не пыталась научить ее правильно гадить. Мысли приходят колкие и жестокие. Даже не особо волнует, что завтра она будет при королевском дворе в присутствии какой-то из высочайших особ; честь, которой удостаиваются немногие, и уж точно никто из подобных ей. Соголон приходит в голову оглянуться на свою жизнь до этого момента, вернуться как можно дальше назад, насколько охватывает память, а затем перескочить в настоящее, просто чтобы поразиться всему, что с ней произошло. Но ее не интересует возвращаться так далеко или возвращаться вообще. Даже в начало сегодняшнего дня и то не тянет.
Сейчас ее больше интересует Кеме – как он выводит под уздцы лошадь, проскальзывает в ворота и исчезает в темноте. Даже толком об этом не задумываясь, она проделывает то же самое и отправляется следом. Они на той же дороге, что ведет в Баганду. Ночь пугает до тех пор, пока до нее не доходит, что тьма не так уж и темна, что дорога ярка от пыли, а деревья словно тени на фоне неба, которое не черное, а темно-темно-синее. Ну а там, где темноту не осилить глазам, видят уши, и Соголон следует за Кеме на изрядном расстоянии, но ни разу не теряет его след. Даже хорошо, что в темноте взору не видны крутые откосы по обе стороны дороги.
На первом перекрестке она поворачивает налево и выезжает за поворот, ведущий с горы вниз. В середине поворота направо ответвляется тропинка, где в воздухе всё еще зависает пыль, поднятая лошадью Кеме. Соголон приближается к концу ответвления, где видит его лошадь, привязанную к дереву, но самого Кеме там нет. На краю дороги Соголон углубляется в деревья и кустарник. Кеме не отзывается, хотя она уже дважды его окликнула. Над кромкой обрыва она внезапно спотыкается. Хорошо, что одежда цепляется за какой-то куст или деревце, потому что дальше, кроме воздуха, ничего нет – во всяком случае, она чувствует это своими ногами. И там видно что-то еще. Соголон несколько раз смаргивает, вглядываясь, но это не меняет того, что она видит – потому что смотрит она на Кеме, хотя это едва ли делает картину менее сказочной.
Кеме над облаками ступает по воздуху. Впрочем, нет, он идет по плиткам – одни такие мелкие, что едва умещают ступню, другие размером с дверь, но и те и другие не крепятся ни к чему, кроме ночного неба. Плитка, кирпичи, камни, куски пола – всё это образует тропу, выстеленную по открытому воздуху. Не успев осознать, что делает, Соголон уже стоит на первом плавучем камне. Под ногой он слегка опускается, и она хлопает себя по рту, чтобы пресечь крик. Второй блок тоже немного проседает. Двинуться дальше она не может. Под ней зыбятся горы и долины, а воздух вокруг пустой и ничего не обещающий. Неужто это Кеме, ступающий словно по обычной пешеходной тропе, загнал ее сюда? При попытке скакнуть на следующую плитку Соголон чуть не падает и коротко взвизгивает, но не так громко, чтобы донеслось до слуха Кеме. Плитки, доски, кирпичи теперь кажутся такими же прочными, как и земля. Облака плывут под ней, и темнота внизу вселяет в ее грудь немой ужас. Кеме же ступает
