Черное колесо - Ханнес Бок

Пен негромко сказала:

– Ну, Майк, надеюсь, вы удовлетворены.

– Да, и нисколько не сожалею. Она напрашивалась, он тоже, – ответил он.

Сватлов пробормотал:

– Понять – значит простить!

Мактиг взорвался:

– О, дьявольщина! Мы все понимаем преступников, давайте же простим их, очистим тюрьмы и усовершенствуем общество!

Сватлов огорчённо посмотрел на него. Я сказал:

– Но, Майк, оскорбляя леди Фитц, вы делаете только хуже Очевидно, у неё параноидальные тенденции, иначе она не отождествляла бы себя с Богом. Если вы от неё не отвяжетесь, у неё возникнет мания преследования.

Он не успел ответить. Флора сонно сказала:

– Африка! Африка спит…

Какое отношение имеет Африка… – начал Мактиг, поворачиваясь к ней. Она напряжённо смотрела вперёд, видя, очевидно, что-то внутри себя. Невозмутимо она продолжала:

– Построивший башню до звёзд должен освежить свои силы во сне. И поэтому Африка спит. Народы других континентов ограбили и продолжают грабить эту башню, разбирают её на камни, чтобы построить собственные дворцы. Они смеют насмехаться над Спящим, который лежит у подножья башни; они издеваются над ним, забыв, что их сооружения возведены из краденых камней.

Они не знают силы этих похищенных обломков; собирая их, они видели лишь их внешнюю сторону. И искусство Африки символично, в нём заключены священные неразгаданные тайны. Новые дворцы планируются не так, как прежние, но так будет не всегда…

Мы слушали, как зачарованные.

– Знать историю – это понять, что Время подобно колесу. Знак на ободе, прошедший мимо, вернётся. Прошедший час снова пробьёт, Африка проснётся, чтобы вознестись над народами-грабителями, и сделает это благодаря украденным символам. Никто не подозревает, какая сила в них заключена. И тогда наступит Время Освобождения, Чёрный Час Африки!

Голос её понизился до шёпота.

– Колесо времени Африки, чёрное колесо чёрного человека, шлифует лицо чёрного континента, его спицы – секунды боли, крови и жертв. И многие руки ведут это колесо, не только мои! Руки… на чёрном колесе…

Неожиданно она прервала эту тираду, и взгляд её потерял сосредоточенность. Она подняла руки и посмотрела на свои тонкие пальцы. Мы приблизились к ней.

– Но это невозможно, – вполне естественным тоном сказала она. – Мои руки не лежат на колесе, они здесь, передо мной. И мне всё равно, что с Африкой!

Она вскочила, будто только что увидела нас.

– Простите… кажется, я мечтала вслух.

Мы все ещё находились под впечатлением её слов, иначе заверили бы её, что она нам нисколько не помешала. Она неуверенно сказала:

– Я не обращала особого внимания на свои слова. Просто что-то пришло мне в голову, и я сказала… словно что-то процитировала.

Она быстро повернулась к брату. Он успокоил её:

– Было очень интересно, моя дорогая.

Пен сказала:

– Вы, должно быть, заходили в каюту Большого Джима.

Взгляд Флоры затвердел:

– Что вы имеете в виду?

Мактиг вмешался:

– Вы упомянули чёрное колесо.

– Вы хотите сказать, что оно действительно существует? В каюте капитана Бенсона? Как удивительно!

Она задумалась.

– Интересно, кто написал то, что я цитировала. – Она апатично пожала плечами. – Не могу вспомнить.

Наступило молчание. Пен, Мактиг и Чедвик переглядывались. Сватлов заметил: «Интересное совпадение» – и перешёл к другой теме. В двери показался Хендерсон, сделал знак Мактигу.

– Капитан Бенсон ждёт вас, – сказал он и исчез.

Мактиг заметил:

– Леди Фитц, очевидно, выпросила lettre de cachet[7]. Пора идти под топор.

Он извинился и вышел.

Флору встревожили задумчивые взгляды Пен и Чедвика, хотя те и делали вид, что крайне заинтересованы рассуждениями Светлова. Она прервала лекцию брата, заявив, что у неё болит голова, и спросила, не будем ли мы возражать, если она удалится. Пен сказала, что, может, нам всем уйти и дать возможность Слиму Бэнгу прибраться. Сватлов проводил Флору до её каюты, потом мы немного поболтали на палубе, пока я не решил, что негр закончил приборку, и ушёл. Я хотел осмотреть его глаза.

Негр держался отчуждённо, и мрачно. Защита Мактига скорее произвела на него угнетающее впечатление, возможно, только растравила раны, которые затронула. Не время было расспрашивать о даппи, и я воздержался. Поскольку негры в целом невосприимчивы к заразным формам глазных болезней, я решил, что ничего серьёзного нет, и просто промыл его глаза. Но я подумал, что пока лучше его изолировать, и сказал, что попрошу капитана Джонсона заменить его.

– Капитану это не понравится, доктор Фенимор, – печально ответил он. – И некому заменить меня.

Но я настаивал. Было уже поздно, все разошлись. Проходя мимо каюты леди Фитц, я услышал негромкое томное пение Бурилова. Очевидно, таким образом он восстанавливал свою самоуверенность.

Так закончился ещё один день на борту «Сьюзан Энн».

13. ЧЁРНАЯ ЖРИЦА

К утреннему приливу Джонсон вместе» с лотовым расположился на носу «Сьюзан Энн». По его командам под удары колокола под контролем людей на шлюпке запустили исправленный дизель яхты, и « Сьюзан Энн» медленно вошла в бухточку, выбранную для стоянки и ремонта. Это был узкий, но глубокий разлом в коралловых скалах, идеальный природный док.

Бенсон вышел поглядеть на эти манёвры, и, словно старый капитан окончательно взял верх, неодобрительно комментировал все команды Джонсона. Джонсон соглашался с ним, и реплики Бенсона становились все увереннее. Когда появились леди Фитц и остальные, Бенсон дрогнул, утратил свой пыл, сообщил, запинаясь, что Джонсон ввёл «Сьюзан Энн» в бухточку, «как палец в перчатку», и сбежал.

В отлив люди Джонсона перебросили тросы на кнехты вдоль берега, пока другие под командой Смитсона возводили подмостки. С началом прилива матросы в беседках и на шлюпках принялись чистить и конопатить борта, заменяя отдельные доски.

Леди Фитц и Бурилов весь день провели в каюте, избегая встреч с Мактигом. Это его забавляло, и он при встрече разыгрывал напускную злость. Леди Фитц пожаловалась Бенсону, и тот слегка пригрозил Мактигу, предложив извиниться за оплошность – впрочем, он назвал это не так. Я узнал об этом, когда рыжий остановился рядом со мной покурить и поболтать.

– Её милость зачерствела хуже сухаря, – с улыбкой сказал он. – Она пила чай в своей каюте, и, когда я появился там, чтобы помириться, запустила в меня чашкой. Пришлось поспешно отступить, так что я не извинился. Она хочет, чтобы за ней поухаживали. Можете поставить старинные папины часы на то, что я этим займусь.

Я сказал:

– Майк, я не шутил, когда просил вас оставить её в покое. Есть реальная опасность, что вы пробудите у неё манию преследования. Я уже вижу признаки этого.