Территория книгоедства - Александр Етоев

Вот Египет:

Когда Бог засмеялся в седьмой раз, родилась Душа, и Он, смеясь, заплакал. Увидев Душу, Он свистнул, и изогнулась земля, и родила Пифийского змея, который все воспевает. Нарек его Бог илиллу илиллу илиллу илиллу Итор, мармараугэ, фохо фобох. Увидев змея, Бог ужаснулся и щелкнул языком. Когда Бог щелкнул языком, явился некто в полном вооружении, который зовется Дануп Хратор Бербали Балбит. Увидев [его] Бог вновь испугался, что узрит еще более сильного, но земля больше не исторгла бога. Взглянув вниз на землю, Он сказал «Иао». Родился бог из эхо, который – господин над всеми. Заспорил с ним предыдущий, говоря: «Я тот, кто сильнее этого». А Бог сказал сильному: «Ты возник от щелкания языком, а этот из эхо. Быть вам обоим со всей необходимостью». А вызывается он с того времени Дануп Хратор Бербали Балбит, Иао. Господи, я подражаю семи гласным, приди и прислушайся ко мне: а ее эээ ииии ооооо юююююю ооооооо, аброх, браох храммаот, проабраот, Иао оюаеэиоюо.

Разве не прекрасна словесная избыточность этих строк (не «понятность», а «нужность»), сохранившихся на древнем папирусе.

А Библия с ее бесконечным перечислением родословий от Адама до Иисуса Христа?

А Гомер – помните у Мандельштама: «Я список кораблей прочел до середины»? Какая в нем гомерическая избыточность!

А Рабле, который подряд на многих страницах дает перечень игр, в которые играл малютка Гаргантюа, – от жмурок и догонялок до «под зад коленкой» и «растирай горчицу»? Или список, какие в мире есть блудодеи – «блудодей голый, блудодей полый, блудодей сонный, блудодей говенный…»?

Избыточность – верный признак таланта. В книге, как в хорошем человеке, должно быть много всего – кроме, конечно, скуки.

Помните, как любил говорить Портос: «Я уважаю старость, но только не в вареном и не в жареном виде»?

Так вот, переиначивая Дюма: «Я люблю избыток, но только не угрюмости и не скуки».

Издательские забавы

Замечательную редакторскую историю рассказала мне одна моя приятельница, работавшая в издательстве «Лениздат». К 8 Марта «Лениздат» решил порадовать прекрасную половину человечества выпуском серии книжек кулинарных рецептов – по шесть – восемь штук в одной картонной коробке. Тираж издания – 10 тысяч экземпляров. Типография – заранее, уже в феврале – поставляет в издательство 10 тысяч картонных коробок, которые нужно клеить. Клеить, понятно, некому, то есть все лениздатовские редакторы числом три, брошенные в спешном порядке на клейку продукции из картона, справиться с таким объемом не могут. Тогда директор бросает общегородской клич, выразившийся в объявлении на парадных дверях издательства: «Все желающие приглашаются на склеивание коробок из картона по 90 копеек за штуку». И в редакцию повалил народ. Приятельница рассказывает: три редакторских стола по трем стенам, за которыми сидят три редактора, а посередине шумит толпа. Бомжи в лохмотьях, какие-то горластые бабки, недоучившиеся студенты профтехучилищ – и все они дружно клеят эти долбаные картонные оболочки. Редакторы озабочены тем, как бы не сперли с вешалки их одежду и не выдернули из-под задницы сумочки, на которые они предусмотрительно сели. Такая вот издательская работа.

В издательской практике бывает множество забавных историй. Самые из них популярные – о незамеченных издателем опечатках и прочих несуразицах и огрехах, веселящих читательские сердца. Тема эта вечная, как война, без которой беспокойное человечество не прожило еще, кажется, и минуты.

Вот некоторые из редакторских баек.

Вячеслав Курицын написал роман-провокацию «Акварель для матадора» и отнес его в издательство «Вагриус». Чтобы несколько пригасить возможную редакторскую реакцию на обилие нецензурной лексики, простодушный автор замаскировал в тексте романа бытовое наименование женского полового органа таинственным выражением «зда». Искушенный вагриусовский редактор – кстати, мать известного литературного критика Льва Данилкина, – не оценив авторского приема, вернула слову его привычное написание. В «Вагриусе» роман не вышел.

Роман того же Курицына (под псевдонимом Андрей Тургенев) «Месяц Аркашон» в рекламном буклете «Амфоры» назван «Месяцем с алкашом».

А в первом перестроечном собрании сочинений Анны Ахматовой (под редакцией Поливанова) слово «митенки» преобразилось в «минетки».

Интересная история случилась при публикации в молдавском журнале «Кодры» романа Набокова «Лолита». Публикация началась в декабре и в первых четырех номерах следующего года была продолжена. Для тех же читателей, которые не смогли прочитать начало романа (№ 12), в пятом номере журнала начало воспроизвели заново. Вот это я понимаю – забота о читателе!

В «Урале», рассказывал тот же Курицын, печаталась книга Сальватора Дали «Темные лики». В журнальном же содержании она почему-то переименована в «Светлые дали».

А Владимир Березин обнаружил в книге воспоминаний Кирилла Ковальджи опечатку в фамилии писателя Владимира Солоухина. При наборе случайно поменялись местами четвертая и третья от конца буквы. Хорошо, Владимир Солоухин уже оставил наш ненадежный мир, иначе мордобоя не удалось бы избежать точно.

У меня есть большая статья (см. «Ляпляндия») на тему подобных ляпов. Поэтому всех желающих с радостью отсылаю к ней, сам же раскланиваюсь с читателями до будущих издательских промахов.

P. S. По поводу издательских промахов. Обнаружил случайно в 1-м томе «Поджигателей» Николая Шпанова (Л.: Лениздат, 1955) вклейку со списком замеченных опечаток. Все это сведено в таблицу, в первом столбце которой значится страница, где замечена опечатка, в следующем – строка, в которой она допущена, далее идет столбец «что напечатано», после него – как следует читать правильно. И в последнем, самом важном столбце таблицы – по чьей вине допущена опечатка.

То есть, переиначивая слова наркома, у каждой опечатки есть имя, отчество и фамилия. И отсюда соответствующие оргвыводы: корректора Ламского Е. И. за то, что на 170-й странице в 16-й строке сверху советская «горнодобывающая промышленность» превратилась в «говнодобывающую», сослать на четыре года в исправительно-трудовой лагерь с последующим лишением права заниматься корректорской работой. Редактора же Розена А. Г., по вине которого на странице 446, 4-я строка снизу, осталось неисправленным выражение «генералиссимус в штанах нараспашку» (следует читать «в шинели»), приговорить к высшей мере наказания, предусмотренной действующими законами.

Жестоко? Не спорю, да. Но это оправданная жесткость. Ввели бы своевременно в судебную практику подобные суровые правила, возможно, и не появилось бы в детской книге, изданной в Петербурге в 1996 году, при переносе на следующую страницу фразы «Бабушка, подстрахуй!» одиноко висящего в начале страницы последнего слога второго слова.

Изобретения, изобретатели

У поэта Николая Олейникова есть такое стихотворение:

Хвала изобретателям, подумавшим о мелких и смешных приспособлениях:О щипчиках для сахара, о мундштуках для папирос,Хвала тому, кто предложил печати ставить в удостоверениях,Кто к чайнику приделал крышечку и нос.Кто соску первую построил из резины,Кто макароны выдумал и манную крупу,Кто научил людей болезни изгонять отваром из малины,Кто изготовил яд, несущий смерть клопу…

В самом деле, в мире существует столько мелких, но важных, смешных, зато полезных изобретений, сделанных как людьми безвестными, так и теми, чьи имена вписаны золотыми буквами в книгу человеческих достижений.

Так, великому Леонардо да Винчи, гению итальянского Возрождения, люди должны говорить «спасибо» не только за «Мону Лизу» и изобретенный им парашют, но еще и за такую нужную бытовую мелочь, как липучка от мух.

А великий наш поэт Маяковский придумал способ смачивать бутылки водой, чтобы удобнее было отклеивать этикетки.

Лиля Брик, возлюбленная поэта, изобрела новое направление в живописи – не рисовать, а вышивать картины с натуры.

Давид Бурлюк, художник и поэт-футурист, тот придумал, живя в Америке, искусственную челюсть с подсветкой – для удобства принятия в темноте пищи.

Француз Сартр придумал экзистенциализм – что это такое, не знаю, но мой знакомый Виктор Лапицкий, известный переводчик с французского, уверяет, что штука нужная.

И щипчики для сахара, и челюсть с подсветкой, и даже непонятный экзистенциализм – вещи, бесспорно, необходимые, но самое масштабное, самое поразительное и смешное изобретение всех времен и народов – конечно же, коммунальная квартира. Она затмевает все, что изобретено человеком как в прошлые, так и в настоящие времена.