Своя вселенная - Игорь Харичев

Петровский вновь глянул на записку. Голая информация. Нет деталей. Нужна встреча с самим. И не одна. Характер необходимо ухватить. Потом, надо ход найти, который сюжет будет держать. «А что, если дать его на сопоставлении с дедом? – размышлял Василий. – Тот утверждал советскую власть, а внук её модернизировал. Дед успешно командовал полком, подавлял малейшее сопротивление властям, лично расстреливал женщин, детей, а внук…»

Дверь осторожно открылась. На пороге возникла секретарша. Лицо у неё было конфузливое, виноватое.

– В чём дело? – без всякой строгости в голосе поинтересовался Василий. – Я просил меня не тревожить.

– К вам из милиции.

Петровский глянул с удивлением – что он мог натворить?

– По какому вопросу? – Он ощутил, как осторожные нотки сами собой пробрались в голос.

– Какие-то документы привезли.

Он понял – из ГАИ. Ничего страшного. Отлегло.

– Пригласи.

Вошёл один. В чине майора. Бойко отрапортовал:

– Товарищ Петровский, позвольте передать. Приказано лично, в руки.

– Спасибо, – поблагодарил Василий, принимая небольшой пакет.

Едва майор удалился, он открыл послание. И обнаружил водительское удостоверение, техпаспорт. И везде значилось: Союз Советских Социалистических Республик.

«Теперь можно ездить, – довольно заключил Василий. – Теперь никто не посмеет упрекнуть меня в нарушении социалистической законности… – Мысли вернулись к будущему роману. – Стоит ввести в повествование критическую линию. Героя второго плана, регулярно высказывающего сомнения. Пусть это будет бард, человек с обостренным восприятием действительности. Этакий ворчун, который всегда чем-то недоволен. И пусть его зовут Евгений Бачурин. Ещё отца надо расспросить. Может быть, вспомнит что-нибудь интересное про своего бывшего студента…»

Василий вновь посмотрел на документы, лежавшие перед ним. Два картонных прямоугольника, закатанные в пластик, давали возможность пользоваться машиной. Разве только это? Они подтверждали его право на присутствие в здешней вселенной. Их наличие рождало чувство большей полноценности, чем ранее.

Следовало поработать с материалами про Гайдара. На это Василий потратил оставшееся время. Через два часа он покинул кабинет и в прекрасном настроении отправился домой. Лето как бы нехотя, исподволь входило в свои права. Погода налаживалась. Деревья во дворе усадьбы Ростовых уже стояли в полном зеленом убранстве. По улице давно убиенного дипломата и большевика Воровского весело катили машины. Им не терпелось поменять местоположение. В этом был смысл их существования.

«Надо бы съездить куда-нибудь на выходные. – Василий повернул в сторону Садового кольца. – В Сергиев Посад или Владимир… Вообще-то, прежде стоит попробовать. Вдруг не справлюсь с этой машиной. Покататься в окрестностях дома.»

С этим намерением он вошёл в свою квартиру, отыскал ключи от машины, решительно двинулся в обратном направлении. Несколько минут спустя ракушка была открыта. Василий забрался в кабину. «Заведётся?» – размышлял он. Ключ повернулся в замке зажигания. Стартер отозвался положенным звуком. Завелась. Ожила. Приноровившись к педалям, к рычагу переключения передач, Василий осторожно тронул машину, выехал из металлической скорлупы, достиг конца дома, вторгся в уличное пространство. Ему нравилось, как едет эта машина. Ему было приятно в её нутре. Всё удобно, толково. Неужто советская власть научилась делать легковые автомобили?

Движение в здешней Москве казалось не столь напряженным, как в прежней вселенной. Похоже, машин тут было поменьше. Проехав по всем окрестным улицам, Петровский вернулся к дому, загнал машину в ракушку. Всё получилось. Теперь он со спокойной душой мог строить планы на ближайшие выходные.

Открыв дверь в квартиру, Василий увидел свет в прихожей. Наталья успела появиться дома, пока он испытывал собственную машину.

Едва он скинул туфли, Наталья вышла из кухни. Она была в своём изящном халатике. Подошла, поцеловала его.

– Кушать хочешь?

– Хочу.

– Идём.

Убранство стола подивило Петровского. Сколько деликатесов! Буженина и карбонат, белая осетрина горячего копчения и сочно-розовый лосось. Овощи радовали яркими красками. На плите жарилось мясо. Бутылка французского вина стояла рядом с мойкой.

– Что произошло? – не без удивления спросил Петровский.

Наталья смотрела на него с торжественным видом.

– Я тебя поздравляю.

– Спасибо. А с чем ты меня поздравляешь?

– Я беременна. Теперь это можно сказать с определённостью. Надеюсь, ты не передумал?

– Нет. – Он обнял её, поцеловал, зашептал в ухо, словно кто-то ещё находился поблизости. – Я по-прежнему хочу ребенка. Пожалуй, дочку. Но сына тоже обещаю любить.

Она ответила ему поцелуем. Потом попросила:

– Открой бутылку.

– А вино кому?

– Тебе.

– А ты будешь мне завидовать?

Она слабо усмехнулась, чуть-чуть:

– Вовсе нет. У меня теперь другие интересы.

Василий легко справился с пробкой. Вино заполнило фужер. Подняв хрупкое стеклянное изделие за тонкую ножку, он с нежной улыбкой глянул на жену.

– Я хочу выпить за то, чтобы всё у нас получилось, как надо. Ну… прежде всего у тебя.

Вкус рубинового напитка Василий почти не ощутил. Отпив треть фужера, поставил его на полированную поверхность. Глаза неотрывно смотрели на женщину, сидевшую напротив.

«Сказать ей? – спрашивал себя Петровский. – Что даст моя правда? Если я здесь навсегда, зачем ей знать, что было прежде? А если я вернусь?.. Если вернусь, тем более нечего знать. Временное помутнение, вот и вся проблема. А если она узнает, что я, это не я…»

– О чём ты думаешь? – прервала его размышления Наталья.

– О нас с тобой… Тебе надо чаще бывать на воздухе. Давай съездим куда-нибудь на выходные. В Сергиев Посад или Владимир. А можно ещё куда-нибудь.

– Разве ты не потерял документы на автомобиль?

– Нашёл.

– Слава Богу… Давай съездим. Я согласна.

Буженина была вполне свежей и нежирной. Василий с аппетитом ел её.

– А как же твоя дочь? – раздался голос Натальи. – Ты не сможешь навестить её в субботу.

– Пропущу, – с полным ртом выговорил Петровский.

– Это нехорошо. Давай лучше возьмем её с собой?

Идея понравилась Василию. В самом деле, почему не взять Лену, если его нынешняя жена сама предложила это.

– Давай возьмём.

– Позвони.

Петровский схватился за телефон. Трубку подняла тёща. Спокойно выслушала приветствие и просьбу позвать Лену. Через некоторое время Василий услышал голос дочери.

Лена согласилась поехать с ними. Договорились, что рано утром в субботу Василий заедет за ней.

После ужина он сел за компьютер, но думал совсем не о романе. «Каков должен быть жизненный принцип? – размышлял он. – Чем руководствоваться, принимая самые главные решения? Люби Бога, люби ближнего, и делай, что хочешь. Это сказал святой Иоанн. По-моему, очень хороший принцип. Для того, кто любит ближнего. А для того, кто не любит?..»

Вечерние мысли отличаются от утренних. Утренние – энергичные, целеустремленные. Вечерние – поникшие, вялые. Им не под силу то, что могут утренние.

Дверь в кабинет распахнулась. Наталья стояла на пороге.

– А ещё ты давно не ездил к родителям, – с укором произнесла она.

– Давно, – согласился Петровский. – Но это уже на будущие выходные.

– Хотя бы позвони.

– Мы с матерью говорили неделю назад. У них всё было в порядке. – Василий глянул на часы. – Уже поздно. Завтра позвоню… Иди ко мне. – Дождавшись, когда Наталья приблизится, он притянул её за руку, посадил на колени, обнял, принялся целовать.

– Идём в спальню, – ласково прозвучал её голос.

– Тебе здесь не понравилось? – Василий начал расстегивать её халат.

– Ну… – Она будто споткнулась. – Идём в спальню.

Василий уступил ей. Она поднялась, направилась к двери, и он вслед за ней. Едва остановились около кровати, он крепко обнял её.

– Я тебя люблю, – шептал Василий.

– Приятно слышать… Ты мешаешь мне раздеваться.

Он сам принялся расстёгивать халатик, потом целовал её груди, живот. Вслед за тем было отброшено одеяло, прохладная поверхность, покрытая простыней, приняла их. Прекрасное единение состоялось вновь.

Успокоившись и выпустив, наконец, жену из своих объятий, Василий мгновенно пересёк ту грань, за которой не действовали правила физического мира, за которой могли происходить невероятные вещи. И они произошли. После долгого перерыва ему приснился добрый ангел. Он был похож на того, которого Василий видел раньше, в прежней вселенной. Петровский опешил, а потом осторожно справился:

– Ты у нас, то есть у меня… один на все вселенные?

– Один.

– Успеваешь?

– Приходится.

Следовало выяснить самое главное. Василий напрягся… Вот!

– Скажи мне, я здесь надолго?

– А тебе надоело?

– Вовсе нет, – поспешил заверить Василий. – В принципе, здесь неплохо. Я уже привык. Адаптировался. Единственное, что мешает – неопределенность. Я не знаю, насколько я здесь – ненадолго, надолго, навсегда… – И добавил в некотором смущении. – Трудно строить планы.