О ней. Онейроид - Наталья Фор
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Простите меня. Я так растрогалась, когда эти воспоминания на меня нахлынули. Это было так неожиданно, – она оглядела присутствующих и обратилась к Кэтрин: – Кэтрин, я вспомнила, что на нашей с Оливером свадьбе ты была в бледно – зелёном платье. – Кэтрин открыла и закрыла рот силясь вспомнить тот день.
– Да, наверное, – сказала она. Но Мэри уже смотрела на Эмму, а та с нетерпением глядела на мачеху.
– Ты, Эмма была в белом платье похожем на моё свадебное и шикарной шляпке с розовыми лентами, кто-то сказал, что ты специально так оделась, что б позлить меня. Но я-то знаю, что это было не так. – Эмма густо покраснела, прям до корней своих светлых волос, и всем стало понятно, что белое платье было надето как раз с таким умыслом. И Мэри увидев это растерянно сказала:
– Ох, вот как. Но, теперь это не важно. – И что бы скрыть неловкость резко повернулась к тётушке: – А ваша шляпка, была до того украшена яркими перьями, что я слышала как леди Прескотт сказала, что вы похожи на попугая. Ой, мне наверно не следовало этого говорить, поспешно сказала Мэри, увидев, что графиня, как и Эмма, заливается краской. Но в отличии от краски стыда, окрасившей щёки Эммы, тётушка была зла. Предельно зла.
– Вот старая… – она задохнулась от охватившего её гнева на давнюю приятельницу. Но, все же воспитание графини, и природный такт взял своё, и она закрыла рот.
Саму Мэри было уже не остановить, она стала описывать день свадьбы, гостей, церемонию на которой у неё так дрожали руки и вспотели ладошки, что она, чуть было не выронила свой красивый букет маргариток.
– А знаете, почему маргаритки? – спрашивала она всех, и не дождавшись ответа ответила сама:
– В старом загородном поместье отца росло так много маргариток, что они вскоре стали настоящим наказанием для нашего садовника, – она уже радостно улыбалась, словно такие маленькие, но ценные воспоминания вернули ей былую живость духа. – У нас по всему дому стояли эти цветы. Я уже и позабыла об этом.
Она говорила и говорила, но как только Джон спросил её, что ещё она вспомнила, её улыбка померкла, и плечи грустно поникли под пледом.
– Значит, это частичное воспоминание, – подытожил Джон.
– Но мистер Вудс, – воскликнула графиня, – разве, это возможно? Вспомнить один день и не помнить другой? – Она выглядела скорее возмущённою, чем недоумённою.
– Вполне возможно, – сказал Джон. – Таким образом, мозг пытается защититься, оградить себя от возможной травмы.
– О, господь милосердный, какие ещё могут быть травмы у нашей Мэри? Обо всём, что она забыла, она уже знает, и для её мозга нет никаких тайн.
– Вы говорите с одной стороны верно, – сказал Джон. – Но ведь ни вы, ни я, мы не можем вернуть ей её ощущения, её чувства. Вы можете хоть каждый день говорить о том, как прошёл в прошлом её день, но не сможете описать, что она чувствовала. О чём думала, чего желала. Вы понимаете, о чём я говорю?
– Теперь я поняла. – Сказала графиня со вздохом, её плечи, так же как и плечи Мэри, в бессилии поникли под пледом. Она молча пила чай, и как все присутствующие в этой комнате, молчала и думала о своём. Молчание нарушила Эмма. Она резко подскочила на месте, и повернувшись к Джону сказала:
– Доктор Вудс, получается, что как бы мы ни настаивали и не пытались ей напомнить, кем Мэри была, это будет совершенно бесполезно?
– Ну, от чего же, вполне возможно, что ваши слова могут вызвать в её мозге какую-то реакцию, от которой он сможет подпитать свои воспоминания. Это может произойти в любой момент, а может не произойти вовсе.
– А что если мы не только словами, но и эмоциями будем пытаться заставить её вспомнить, это может ускорить этот процесс? – Она с надеждой смотрела на него. Но Джон не мог понять, что она имеет в виду.
– Я признаться не совсем могу понять, что вы хотите этим сказать.
– Я имею в виду, что те эмоции, которые она не помнит, можно заставить её пережить ещё раз. Например, Мэри вспомнила свадьбу. К этому её подтолкнули эмоции, правда? Я считаю, что ей просто необходимо вновь пережить всё то, о чём она забыла.
– Вы говорите очень интересные вещи мисс Грант, но должен заметить, что это не всегда имеет положительный успех. Не стоит всецело полагаться на волю случая, понимаете? И не стоит возлагать на этот метод больших надежд. Память может не вернуться вовсе. И к этому тоже нужно быть готовым.
– Я готова к этому, мистер Вудс, – неожиданно сказала Мэри. – Я позволила себе немного расслабиться и вот, – она обвела рукой софу в подушках, – ко мне сразу относятся как больной.
– Ты не права, дорогая, – подала голос леди Вудхаус. – Никто не относиться к тебе как к больной, просто немного заботы ещё никому не повредило.
– Знаете, – Мэри неожиданно резко встала, выбравшись из подушек, что чуть не зацепила сидящего рядом на стуле Джона, – а Эмма права. Мне нужно испытать эмоции. Хорошие или плохие, это совершенно не важно. Мне уже надоело жить в тени самой себя. – Она начала нервно ходить по комнате, – доктор Вудс, назначьте мне эмоциональную терапию, я в этом остро нуждаюсь. – Она с надеждой посмотрела на него, остановившись буквально в нескольких сантиметрах.
– Я полагаю, что терапия, которую я могу вам предложить, будет вразрез отличаться от тех занятий, которые мы с вами сейчас практикуем, – он замолчал, с тревогой взглянув на Кэтрин. Он совсем забыл, что должен держать в тайне свои занятия с Мэри, раз уж всем в доме стало известно, что он доктор. Но волновался он напрасно, Кэтрин полулежала на кушетке, мирно посапывая, она просто заснула во время разговора. Что ж это к лучшему, а то неизвестно как бы воспринял мистер Грант ту новость, что его болтливой невестке всё известно.
– Можно же объединить их? – спросила Мэри с надеждой. – Можно Джон? – Она стала заламывать руки. Наконец, после недолгого молчания Джон сдался.
– Можно, Мэри, – сказал, он. – Но должен предупредить, что работа нам предстоит ответственная. Она в корне будет отличаться от всего, чем мы занимались с вами ранее. Скажите, вы любите оперу?
– Что? – Не поняла она. – При чём здесь опера?
– Ответьте на
