Страсть и судьба - Юджиния Райли

Читая эту запись, Сара сморгнула слезу: она поняла, что от одного этого удара девический идеализм Эрики был поколеблен, так же как и ее, когда она потеряла Брайана.

Дальнейшие записи объяснили, почему мисс Эрика никогда не жила в старом доме в стиле «пароходной готики». В августе 1919 года она написала: «Я пошла в старый дом сегодня, и мне показалось, что я вижу Лесли. Я никогда туда больше не пойду. Это слишком больно. Я должна жить и черпать силу в вере. Больше у меня ничего не осталось».

Сара перечитала эту запись, и ее пробрал озноб, когда она задержалась на словах «мне показалось, что я вижу Лесли…» Значит, мисс Эрике показалось, что она видит призрак своего жениха. Она перестала ходить туда, чтобы не растравлять свою рану, и нашла утешение в религии.

Действительно ли мисс Эрика видела Лесли? Или то был Дэмьен? Этого Сара никогда не узнает.

Она упаковала бумаги и памятки мисс Эрики в коробку, размышляя, что ей с ними делать. Может, отдать все в местную библиотеку или в историческое общество? Если она еще будет здесь через неделю, она наведет справки и выяснит, кого могут заинтересовать эти бумаги. И ей нужно узнать, не существует ли каких-либо документов о семье Фонтэнов, потому что знакомство с бумагами Эрики Дэвис не столько дало ответы, сколько породило новые вопросы.

Сара, на помощь! Помоги мне!

На другое утро она проснулась в холодном поту и с бешено бьющимся сердцем. Она рывком села в кровати, ловя ртом воздух, раскачиваясь, чтобы прийти в себя.

Диким взором она окинула комнату, освещенную солнцем, и Каспера, сидящего у нее в ногах, навострив ушки, с тревожными глазами.

— О Боже, — всхлипнула она, закрыла лицо руками и разрыдалась. Опять кошмарный сон о Брайане — ужасающая сцена, когда она слышит его призыв о помощи и не может пошевелиться. В этом сне нет никакой логики, но, тем не менее, действует он разрушительно.

Будучи в прошлом, Сара ни разу не видела этот сон. Очевидно, там он ей не угрожает, только здесь, в настоящем. Дэмьен действительно оказывает на нее таинственное целительное волнение. Она должна найти к нему дорогу.

Сара встала и бросилась в ванную. Сегодня суббота, значит, ни Эбби, ни Моди не придут, и она может сейчас же отправиться в старый дом.

Она быстро позавтракала кашей с гренком, оделась по-старинному и вышла из дому в утренний холодок. На этот раз, впервые со дня возвращения, Каспер сопровождал ее до самого дома. Он даже поднялся с ней по ступенькам и замурлыкал, устроившись у нее на коленях в гостиной. После ее возвращения кот держался несколько отчужденно, и теперь его присутствие ее успокаивало. Очевидно, он, наконец-то, простил ее за исчезновение.

И когда кот прижался к ней, случилось чудо. Она смогла расслабиться. Она гладила Каспера и пела мантру, отдаваясь отдохновительной, глубокой тьме и фантастическим образам.

Мысли постепенно исчезали. Но две на какое-то время остались.

Утро. В тот раз она попала в прошлое утром. Возможно, утро — это ключ.

И Каспер. В тот раз, когда она попала в прошлое, кот был рядом.

Утро — ключ. Каспер — проводник.

А потом покой унес прочь все мысли, и Сара отдалась на волю видений. Играло фортепьяно, звало ее в другой век.

Сара заморгала, потрясла головой, глядя на комнату, в которой она находится. Музыка — фортепьянная музыка — прекратилась, и первое, что заметила молодая женщина, — что она опять в гостиной Дэмьена Фонтэна, в XIX веке. Все было таким же, каким она его оставила, — книга на кофейном столике, даже старые часы тикают на камине.

Сару охватила такая радость, что ей стало больно. Потом она увидела, что Каспер все еще лежит, свернувшись, у нее на коленях. Он смотрел на нее своими прекрасными золотыми глазами: кажется, он ничуть не удивился, что комната переменилась так внезапно.

— Ах, черт побери, — прошептала Сара, гладя кота дрожащими пальцами, — ты всю дорогу был со мной, да, молодой человек?

Она еще не кончила свое обращение к Касперу, как услышала шелест юбок и шумный вздох. Подняв глаза, она увидела возвышающуюся над собой полную фигуру Олимпии Фонтэн. Старая дева смотрела на нее, оцепенев от ужаса.

— Как, мисс Дженнингс! — вскричала она. — Что вы делаете, сидя на полу? Где вы пропадали? И что за животное у вас на коленях?

Сара отчаянно пыталась собраться с мыслями. Она выходила из глубокой медитации и была не готова к строгому допросу. Она с трудом поднялась, все еще держа на руках кота.

— Простите, мисс Фонтэн, — начала она, — я не хотела вас пугать.

— «Пугать» — это мягко сказано, если учесть все обстоятельства, — многозначительно ответила Олимпия с лицом, искаженным от негодования. — Где вы были эти три дня, дитя? Известно ли вам, что Дэмьен чуть с ума не сошел, пытаясь вас разыскать?

При воспоминании о Дэмьене сердце Сары наполнила радость. Она жаждет увидеть его, но сначала нужно управиться с возмущением Олимпии.

— Простите, — повторила она. И быстро придумала объяснения; — Видите ли, моя подруга в Новом Орлеане внезапно заболела и прислала сюда за мной слугу. Мы уехали на рассвете, и мне не хотелось будить вас или Дэмьена.

— Значит, просто взяли и уехали — без записки, без объяснений? — сердито вставила Олимпия. — Что у вас за манеры, дитя?

— Я еще раз прошу прощения, мисс Фонтэн, — сказала Сара. — Обещаю, что это не повторится.

Олимпия усмехнулась, потом посмотрела на Каспера.

— А откуда взялось это животное?

— Это кот моей подруги, Каспер, — поспешно объяснила Сара, удивляясь, как быстро она навострилась врать. — Пока подруге не полегчает, я буду заботиться о нем. То есть, если вы не возражаете.

Суровое лицо Олимпии смягчилось.

— Ну что ж, надеюсь, он покончит с мышами в конюшне.

— Нет, нет, — быстро возразила Сара, придя в ужас при мысли о том, как Каспер выйдет через переднюю дверь. Он ведь принадлежит, как и она, XX веку: и если он выйдет из дома, он, возможно, тоже будет отправлен в настоящее. А она знает, что Каспер — ее проводник. Поэтому она прижала кота к себе и сказала: — Он домашний кот, и если вы не возражаете, я бы предпочла, чтобы он не выходил за пределы дома и сада.

Олимпия хмуро рассматривала кота.

— Поразительное создание — плоская мордочка и большие золотые глаза. Могу поклясться, что никогда не видела ничего похожего.

— Он персидский, — пояснила молодая женщина, нервно покашливая. — Ну, раз я вернулась, я, пожалуй, пойду наверх и приступлю к своей работе.

— Не спешите, мисс Дженнингс, — заметила, сузив глаза, Олимпия. — Разумеется, сначала вы должны поговорить с Дэмьеном. Как я уже сказала, вы весьма огорчили моего племянника своим исчезновением.