Страсть и судьба - Юджиния Райли

Сара позвонила в приемную д-ра Хогана в Атланте и обрадовалась, когда секретарша сказала ей, что тот уехал на весь день. Она попросила передать ему, что с ней все в порядке и что она собирается поехать в Новый Орлеан на несколько недель.

Положив трубку, она с облегчением вздохнула. Алиби обеспечено. И теперь все упирается в то, как найти дорогу к Дэмьену.

На закате Сара направилась к старому дому. Она отвела «мустанг» на стоянку и пошла среди деревьев, прихватив электрический фонарик.

У дома она замедлила шаг, ощутив, как всегда, его гипнотическое воздействие. В гаснущем свете дня дом выглядел величественно, он внушал благоговение. Призрачные пятна света проникали сквозь ветки деревьев и пряди мха, и крыша казалась лоскутным покрывалом. Где-то прокричала сова с вершины дерева.

Сара осталась на крыльце. Она смотрела, как садится солнце, и зажигаются звезды. Подул холодный ветер, задребезжали старые ставни, по коже у нее побежали мурашки. Вечер будет холодным, но это неважно. Здесь она как-то ближе к Дэмьену, пусть даже на самом деле их разделяет целый век.

Не попробовать ли вернуться к нему теперь? Она грустно покачала головой. Она никогда не медитировала здесь ночью, и вряд ли сможет расслабиться в темноте, среди жутких ночных звуков.

Нет, лучше подождать. Завтра она придет сюда и попробует вернуться в прошлое.

Сара смотрела на Венеру, горящую на вечернем небе, и вспомнила слова Китса: «Когда б я стоек был, как ты, звезда».

— Дэмьен, — еле слышно повторяла она, а ночь окутывала ее все плотней, — где ты, Дэмьен?

А на расстоянии почти ста лет Дэмьен стоял на том же крыльце, смотрел на ту же звезду и вспоминал те же слова поэта: «Когда б я стоек был, как ты, звезда».

Его страдающий голос летел к холодному небу:

— Сара, где ты? Любовь моя, где ты?

ГЛАВА 11

Проснувшись на следующее утро, Сара поклялась, что сегодня попытается вернуться в прошлое. Если это произошло с ней во время медитации, она будет медитировать до тех пор, пока не найдет дорогу к Дэмьену. Она оденется в старинный костюм, и если вернется в Белль Фонтэн, не испугает ни Дэмьена, ни его тетку своим видом.

Но выйти из дома переодетой нельзя — здесь Эбби и Моди. Если дать им выходной, у Моди это вызовет подозрения, а Эбби смутит и обидит. Эбби особенно не любит нарушать заведенный порядок.

И Сара провела время, либо ходя взад-вперед по дому, либо пытаясь работать и читать. В четыре часа, когда обе женщины ушли, она глубоко с облегчением вздохнула, оделась в старинный костюм, написала Эбби записку: «Уехала в Новый Орлеан к подруге. Если вам что-нибудь понадобится, пожалуйста, позвоните м-ру Болдуину». Бог даст, она будет благополучно пребывать в прошлом, когда Эбби найдет завтра эту записку.

Сара ушла, сунув ключ под коврик. Она старалась держаться ближе к деревьям, чтобы не привлечь ничьего внимания. Сначала за ней шел Каспер, но потом исчез где-то в поле.

Она почти миновала болото, как вдруг опять заметила старую женщину с белыми волосами впереди, среди деревьев. Сара окликнула ее, помахала рукой, но, как всегда, женщина в черном исчезла, никак не прореагировав. Сара уже давно называла ее призраком. Иногда она сомневалась, существует ли эта женщина вообще.

Поднявшись по ступеням старого дома, Сара села на пол в гостиную, пропела мантру и попыталась погрузиться в медитацию, но не смогла — в таком напряжении она была. Час спустя она застучала кулаками по полу в полном отчаянье. Как она ни старалась, ей не удалось расслабиться.

Наверное, она перестаралась. «Дэмьен, если бы ты знал, как я рвусь к тебе», — шептала она сквозь слезы.

И она решила подождать до завтра, и пошла домой, Записку для Эбби она спрятала в карман своего платья. Она будет класть ее каждый день перед уходом. Она будет медитировать, пока не, найдет дорогу к Дэмьену.

Следующие два дня прошли без изменений. Каждый раз, когда уходила Эбби, Сара надевала старинный костюм, шла в старый дом и пыталась погрузиться в медитацию. И каждый раз оказывалось, что она слишком напряжена. Домой она возвращалась злая и расстроенная. Она начала сомневаться, правильно ли она объяснила себе все происшедшее. Уж не приснилось ли оно ей?

В свободное время, Сара разбирала и упаковывала вещи мисс Эрики, и эта простая физическая работа помогла ей снять напряжение. Большую часть одежды она решила разделить между Эбби и женой Ребена Вонзена и радовалась, что Моди Вильсон с ее неодобрительными высказываниями нет рядом. Увидев три коробки с одеждой и украшениями, которые она приняла по настоянию Сары, Эбби пришла в искренний восторг и помогла Саре отнести две оставшиеся коробки в дом Ребена его жене Летиции. И молодая женщина, и дети были одинаково потрясены при виде вороха одежды, тканей и белья.

Вечером в пятницу Сара разбиралась в письменном столе Эрики, раскладывая всякие бумаги и дневники в надежде, что обнаружит какие-либо сведения о старом доме. Об этом ей не удалось ничего узнать, но зато она достаточно много узнала об Эрике Дэвис. Мисс Эрика хранила дневники и старые письма, датированные началом века.

Сара прочла пачку писем и выяснила, что это любовные письма от жениха мисс Эрики, Лесли Вэртона, посланного в Европу на фронт во время первой мировой войны. Тон был совершенно романтическим, полным сетований человека, впервые разлученного с возлюбленной. Почему они не поженились? Заметив, что письма внезапно прекратились летом 1918 года, Сара подумала со страхом, что, кажется, она понимает, почему.

Подтверждение своих опасений она нашла в дневнике мисс Эрики. Записи 1916 и 1917 годов говорили о любви Эрики. Там была такая запись: «Когда мы с Лесли поженимся, мы будем жить в старом доме. Мама и папа сказали, что это будет их свадебный подарок. Лесли закончит своё образование, а потом займется юридической практикой в Меридиане. Как все замечательно!»

Сара улыбнулась этому оптимизму и романтизму молодой девушки. Но взгляд сквозь розовые очки исчез, когда Соединенные Штаты вступили в войну. Запись от января 1918 года сообщала, что «Лесли попал в АЭВ[15]. Как страшно!» Затем Сара нашла запись, которой так боялась, сделанную в июле 1918 года: «Родители Лесли приехали из Нового Орлеана и рассказали нам, что он убит в Шато-Тьерри. Я не могу в это поверить! Моя жизнь кончена. Я никогда больше никого не полюблю».

Читая эту запись, Сара сморгнула слезу: она поняла, что от одного этого удара девический идеализм Эрики был поколеблен, так же как и ее, когда она потеряла Брайана.

Дальнейшие записи объяснили, почему мисс Эрика никогда не жила в старом доме в стиле «пароходной готики». В августе 1919 года она написала: «Я пошла в старый дом сегодня, и мне показалось, что я вижу Лесли. Я никогда туда больше не пойду. Это слишком больно. Я должна жить и черпать силу в вере. Больше у меня ничего не осталось».