От чести и славы к подлости и позору февраля 1917 г. - Иван Касьянович Кириенко

кулак, продержались и даже отогнали бы Сиверса и, конечно, дождались бы полковника Дроздовского с его отрядом, а там принудительная мобилизация одного Ростова дала бы десятки тысяч молодых людей, и в июне 1918 года в России был бы порядок и спокойствие и Император Николай II продолжал бы войну.

Но Господь Бог судил иначе. Его святая воля.

* * *

Невольно задаешь вопрос: зачем же были эти сверхчеловеческие наши усилия, кому и зачем понадобилось столько загубленных молодых жизней офицеров и юношей, чтобы в результате опять вернуться в места, откуда мы вышли? Ведь ушедшие в Сальские степи казаки всего этого избежали, почему же Корнилову понадобился так не взятый им Екатеринодар, когда уйдя вместе с казаками, мы бы избежали этих совершенно напрасно понесенных жертв? Недомыслие ли генерала, или его намерение заменить состав его войск, состоящих на 90 % из монархически настроенных офицеров, более революционно настроенным кубанским казачеством?! Строгий приказ, запрещавший в рядах армии какие-либо монархические проявления, и полная свобода всякой социалистической рвани, вроде матроса Баткина, устраивать митинги и говорить на них по станицам, заставляют склоняться к переходящей из уст в уста между офицерами фразе, будто бы сказанной Корниловым в ответ на уговоры отказаться от третьего штурма Екатеринодара: «Вы говорите, что Добровольческая армия вся умрет! Ну так что же? зато взяв столицу кубанского войска я (Корнилов) привлеку на свою сторону всех казаков и с ними завоюю всю Россию».

Слава Богу, случайная разорвавшаяся граната убрала упорного, страшного вождя.

* * *

Из станицы Мечетинской я поехал в Киев. Генерал Алексеев поручил мне посмотреть, что делается в Киеве, и повидать гетмана Скоропадского и попросить его, чтобы он для нас и для начавшей формироваться армии генерала от инфантерии Иванова, которая открыто была монархической, присылал боевую амуницию. Генерал Деникин боевую амуницию для юго-западной армии генерала Иванова, находившейся на воронежском направлении, не выдавал, чем и принудил, после скорой смерти генерала Иванова, его заместителя перейти в армию генерала Деникина.

В Киеве я ничего утешительного не узнал, по улицам ходили бывшие русские офицеры с русскими орденами, имея «украинско-галицийские» погоны в виде восьмерки. Ко мне подошел «украинский» офицер и сказал, что в их украинском государстве нельзя ходить в русской форме, а я его спросил: «Зачем же вы надели наши русские ордена?» Он сконфузился и сказал, что он комендантский адъютант и ему так приказано. Я спросил его, где находится комендантское управление, и по указанному им адресу пошел туда. Сравнительно молодой комендант имел на себе ордена включительно до Владимира 4-й степени. Я ему заявил жалобу на нетактичность его адъютанта и сказал: «Вот и вы носите русские царские ордена и их не снимаете, так почему же я, приехав на родину, в мой родной Киев и в свое русское государство, из Добровольческой армии по приказу генерала-адъютанта Алексеева к генералу Скоропадскому, должен прятаться и одевать штатское платье?» Комендант был тоже смущен и сказал: «Не обращайте внимания, теперь такое смутное время, что ничего нельзя понять». Тут в наш разговор вмешался старый артиллерийский полковник, фамилию его, к сожалению забыл, который служил в 33-й артиллерийской бригаде в Киеве и я его знал, – он сказал: «В чужой монастырь со своим уставом не суйся», на что я ответил, что этот монастырь мое родное государство, а с ним, самостийником, говорить я не желаю. Комендант обратился к этому самостийнику, сказав: «Прошу не вмешиваться в мой разговор». Задав мне еще несколько вопросов о Добровольческой армии, комендант проводил меня из кабинета до выхода на улицу.

Единственное, что было отрадно видеть, это приезд к гетману Скоропадскому выбранных крестьян от всей Малороссии с просьбой, чтобы все распоряжения, которые им присылают, были написаны по-русски, а не по-«украински», как им до сих пор высылались, потому что «украинского-галичанского» языка они не понимают.

Вернувшись, я не смог увидеть генерала Алексеева, он был очень болен и врач никого к нему не пускал.

Еще по пути из Киева я решил оставить армию Деникина и перейти в монархическую армию генерала от инфантерии Иванова.

Я отправился в штаб, где и получил нижеследующее удостоверение:

«Прохождение службы Полковника Кириенко Ивана Касьяновича:

6 ноября 1917 года с частью офицеров 1-го Георгиевского Запасного полка из Киева прибыл в г. Новочеркасск и с ведома генерала Каледина начал формировать 1-й Георгиевский полк.

21 ноября участвовал в бою под Нахичеванью.

28—29 ноября участвовал с полком во взятии гор. Ростова н/Д.

14 января 1918 года выступил с полком на позицию на Екатериненскую ж. д. (Таганрогский округ).

15 января участвовал с полком в бою у ст. Неклиновка.

16 января 1918 года ст. Ряженово.

17 января взятие ст. Матвеев-Курган.

21 января занял ст. Закадычное.

22 января в бою у ст. Матвеев-Курган.

28 января в бою у ст. Синявской.

9 февраля 1918 г. в бою у гор. Ростова н/Д.

9 февраля с полком выступил в поход.

12 февраля 1918 года остатки полка были влиты в Корниловский полк.

Печать:

Штаб

Добровольческой армии.

31 октября

1918 г.

Правильность прохождения службы полковником Кириенко свидетельствую.

Дежурный Генерал Генерал-Майор Трухачев.

Начальник инспекторского отделения Капитан Яценко».

Этот документ я сохраняю в оригинале и имею заверенную копию, засвидетельствованную архимандритом Антонием (ныне епископ Женевский).

Ввиду того, что в ноябре 1917 г. еще никакой Добровольческой армии, а значит и штаба ее и Верховного главнокомандующего еще не было (генерал Алексеев жил в вагоне), а были только я и часть моих офицеров и солдат 1-го Георгиевского Запасного полка, то прохождение моей службы было составлено впоследствии и имеются пропуски некоторых важных событий в действиях моего 1-го Георгиевского полка: в первой строке после слова «офицеров» должно стоять «и солдат» 1-го Георгиевского полка, прибывших со мной.

В перечислении боев перед «21 ноября…» пропущено:

15—16 ноября 1917 г. ночью разоружил и удалил из Новочеркасска 2 пех. запасных малого состава полка на Хотунке.

18—19 ноября совместно с проводниками от юнкеров казаков под командой поручика Тимофеева сделали набег ночью же на Лежанку. Захватили два орудия, денежный ящик и экипаж. Орудия – первая наша артиллерия, денежный ящик сдали генералу Каледину, экипаж оставили для полка. Это была батарея 39-й артиллерийской бригады в Лежанке.

Все остальное хотя и очень сжато, но правильно изложено.

Подтверждение, что главнокомандующего и штаба в ноябре и декабре еще не было, видно из ответа генерала Алексеева генералу Деникину, приехавшего в декабре 1917 года и просившего издать, как от Верховного главнокомандующего, приказ военнослужащим собираться в Добровольческую армию. Генерал Алексеев