От чести и славы к подлости и позору февраля 1917 г. - Иван Касьянович Кириенко

он был принят в штаб генерала Корнилова? Корнилов по своему происхождению казак и пожилой человек, значит этот Баткин не мог быть ни другом детства и не родственником генерала, остается только предположить, что он был надзирающим оком, прикомандированным к генералу Корнилову политической партией для наблюдения, а потому Корнилов его с собой и таскал и ставил его выше генералов, составлявших штаб. Этот матрос Баткин немедленно куда-то скрылся после смерти Корнилова. При генерале Деникине о нем уже не было ни слуху, ни духу.

Отдохнув в Кореновской, снова с беспрерывными, тяжелыми боями мы двигались вперед и вперед на Екатеринодар.

Хотя при штабе генерала Алексеева было в Ростове организовано очень много различных учреждений и отделов, а также и интендантство, армия кормилась собственным попечением, т. е., иными словами, грабила все необходимое для своего питания от местных жителей, это имело очень печальное последствие, так как, с одной стороны, приучало к грабежу, а с другой – обижало местное население и создавало из них врагов, а не доброжелателей.

Армия двигалась вперед, все с большим и большим трудом пробивая себе дорогу среди окружавших ее кольцом красных частей. Драться уже приходилось не с красногвардейцами, а с разложившимися «сознательными» частями, бросившими Кавказский фронт.

Наконец, в самом разгаре очень упорного боя под какой-то станцией, наш боковой разъезд встретился с отрядом генерала Покровского, двигавшегося на выстрелы на соединение с нами и вышедшего на присоединение к нам из Екатеринодара, где невозможно было им больше держаться. Ликование было обоюдное, так как оба отряда в отдельности были слишком слабы, тогда как, соединившись, уже представляли из себя кое-что способное к дальнейшим предстоящим операциям. С отрядом Покровского ехало и Кубанское краевое правительство, так называемая Кубанская Рада, и спасшиеся из Петрограда некоторые члены Государственной думы со своим председателем предателем Родзянко, сыгравшим такую гнусную роль в принуждении Государя Императора к отречению от престола.

На совещании, как соединяться, Кубанская Рада гордо пыталась отстаивать свои верховные права на «демократических, сознательных» основах, но генерал Корнилов, наученный уже Керенским, не сделал ошибки и, поддержанный генералом Покровским, объявил себя Верховным главнокомандующим без права вмешательства рады.

Генерал Покровский, как и я, тоже не знал скрытой, преступной роли вождей и вынужден был подчиниться сбежавшимся на Дон спасаться «вождям».

Генерал Корнилов повел армию на совершенно тогда ей ненужный и опасный Екатеринодар, потому что кубанское казачество и население тогда еще не вкусило всей прелести большевиков. После очень тяжелого перехода пришлось двигаться и ночью, армия подошла к ближайшей к Екатеринодару станице Елизаветинской, переправившись через полноводную в это время Кубань, мы без боя заняли станицу, в которой разместили своих раненых и обоз, а строевые части, после короткого отдыха, были брошены генералом Корниловым на штурм города. Город защищал красный главковерх Кавказского фронта, бывший прапорщик Сорокин, сумевший сосредоточить у себя армию приблизительно до сорока тысяч бойцов с многочисленной тяжелой артиллерией, которой у Корнилова совершенно не было. Наши части с налета овладели садами, окружавшими город, но дальше продвинуться не могли, и первый штурм выдохся. Становилось до очевидности ясно, что этот орех нам не по зубам и мы его не разгрызем, но тем не менее генерал Корнилов приказал повторить штурм на другой день, этот второй штурм был чрезвычайно тяжелый. Добровольцы понесли в этот день очень тяжелые потери, между прочим, был убит и любимец Корнилова Неженцев. Состав нашей армии уменьшился наполовину, и к вечеру совершенно истомленные войска не достигли никаких существенных успехов. Ясно было решительно всем, что упрямство Корнилова погубит всех еще оставшихся в живых, но, тем не менее, генерал Корнилов приказал готовиться к третьему штурму. Тут провидение спасло нас: разорвавшимся снарядом генерал Корнилов был убит в доме, расположенном на берегу Кубани, на виду у красных.

Через час после смерти генерала Корнилова генерал Деникин, сменивший убитого вождя, уже приказал готовиться к отступлению от Екатеринодара и отдал для этого необходимые распоряжения. По приказанию нового главнокомандующего генерала Деникина армия в первый раз за все время похода оставила в станице Елизаветинской своих раненых соратников. Должен отметить, что этот приказ был встречен в полках с возмущением, оставить своего брата, друга и соратника на издевательства и мучения красным не согласуется с воинским духом, кроме того это оставление раненых сильно понижало дух войск, так как стали опасаться ранений и быть брошенными на смерть.

Армия, вернее, ее остатки, были посажены на повозки и быстрыми переходами, беспрестанно меняя направления и избегая больших станиц, двинулась назад, подальше от Екатеринодара, к которому так упорно пробивалась. Генерал Деникин, умело избегая боев с красными, вывел армию из кольца массы красных, сосредоточенных главкомом Сорокиным вокруг Екатеринодара. Армия двинулась опять на Дон, куда для разведки был послан небольшой конный отряд под командой Генерального штаба полковника Патронова, который благополучно пробрался в Донскую область и немедленно же вернулся и встретил нас в переходе от ее границы. Новости, привезенные полковником Патроновым, были самые утешительные. Донские казаки, ознакомившись на собственной шкуре с прелестями коммунизма, почти поголовно восстали и почти полностью очистили свои станицы от товарищей большевиков. Новочеркасск занят пришедшим с Румынского фронта отрядом полковника Дроздовского, кстати сказать, моего одноклассника и друга по Владимирскому Киевскому Кадетскому Корпусу. Главное особо радостное известие для армии, видевшей себя, чуть ли не с первых дней ее существования, окруженной или врагами или недоброжелателями, что донцы послали на Кубань выборных (делегацию) с приказанием отыскать отряд генерала Корнилова и звать его на Дон, обещая ему всемерную поддержку. Двигаясь уже к определенной цели – к границе Донской области, эти выборные встретили нас и подтвердили все, уже нам известное от полковника Патронова. Армия перешла из Кубанской в Донскую область в Святую ночь Воскресения Христова. В первой же станице были встречены колокольным звоном и почетные казаки в полной форме с погонами и орденами на груди преподнесли генералу Алексееву хлеб-соль и просили его помочь им выбросить из донской земли всю красную нечисть, затем вошли в церковь и отстояли пасхальную службу. 2 мая 1918 г. пришли в станицу Мечетинскую, где и расположился генерал Алексеев.

Поход, названный потом первым и ледяным, был окончен.

Глава XVII

Если вначале мой Георгиевский полк из трехсот человек мог задерживать почти месяц армию Сиверса, и если бы «верховные вожди» побежали спасаться не на Дон, а в другую сторону, например, в близкую им по духу республиканскую Францию, и нас не надули вторично, то мы бы без адъютантов, ячеек и десятков разных отрядов, сплотившись в один