Никогда не играй в пятнашки - Игорь Алгранов

А после ужина почищу шестизарядник, — мрачно подумал он.

Коля Соль лежал на спине под кустом дикой калины и плакал. Он сильно дрожал от холода и кровопотери. Голый живот его был жутко распорот и темнел тремя глубокими рытвинами с пульсирующими выпуклыми красными подтеками от них, на шее зияла рваная рана, и вся жухлая листва вокруг была залита кровью. Смотрящий судорожно вдохнул ртом колючий воздух, скорчился от боли и с надеждой посмотрел на задачник, зажатый в слабеющей, измазанной спёкшейся кровью ладони. Прибор, под стать хозяину, был в плачевном состоянии. Разломанный пополам страшным ударом кого-то очень сильного, он вдруг подал признаки жизни, озарился голубым светом и неожиданно принял сигнал сразу от четырёх себе подобных. Вскричавший было от радости и восставшей из небытия надежды, Соль закончил крик воплем безысходности и боли — неубиваемый задачник выбросил снопик ярких искорок и умер так же внезапно, как и ожил, теперь уже навсегда. Вопль перешёл в хрип и кровавый кашель. А потом молодой израненный смотрящий потерял сознание.

Очнувшись спустя какое-то время, совсем потерявший силы Коля с огромным трудом сжал другой рукой липкий от крови «палыч» и с мукой на лице сглотнул колючую слюну.

Мутным взором из-под сухих синих век он обвёл влажные лесные заросли и вдруг услышал быстро нарастающий шум со стороны, где он предполагал дорогу, но куда так и не смог доползти. Это был звук проезжающей машины. В отчаянии, что не может больше кричать, он просипел что-то неразборчивое и взглянул на оружие в белой, уже синеющей, руке. В первый раз за всё время он пожалел, что это не обычный пистолет, такой громкий и нужный сейчас. Его двадцатизарядный автоматический «КК-15» остался там, в госпитале, в сломанных зубах одного из монстров, серой волной как цунами снесших базу не ждавших беды смотрящих. Коля выронил бесполезные останки мёртвого задачника, дрожащими руками обхватил тяжёлый неподъёмный «палыч», хрипя от боли и напряжения, направил его вверх, на кроны, и с усилием нажал на спуск. Мокрые стволы зашипели от жара и неохотно задымились. Поваливший от деревьев сизый дым почти бесследно стал смешиваться с бледным туманом дождевой мороси, который висел над рощей. Наконец, чёрные ветки занялись языками рыжего пламени. Но было уже поздно — невидимая машина неумолимо удалялась и стремительно увлекала за собой обнадёживающий шум.

Рука безвольно упала на сырую коричнево-чёрную листву, выронив горячий излучатель. От листьев, попавших под раскалённый ствол, с шипением пошёл желтоватый пар. Коля Солин неподвижными стеклянными глазами смотрел на весёлые огоньки пламени, с бодрым треском скачущие по веткам.

Дождь заморосил сильнее, но быстро сошёл на нет. Скоро огонь погас, и в лесу снова стало очень тихо, спокойно и сумрачно.

Егорыч, не отнимая правой руки от руля, посмотрел на свои древние механические «просто часы» со светящимся циферблатом. Он любил старые, надёжные, почти вечные вещи.

Часы показывали десять вечера. Снаружи было темно, в салоне — шумно и холодно, бортовой компьютер выдавал синим «минус пять». Они ехали не менее восьми часов. «Морячок» уверенно одолел пятьсот километров и не против был проехать хоть ещё столько же. Но людям нужен был отдых, все жутко замёрзли, к тому же задачник Ирбиса определил наличие впереди, в паре километров пути, какой-то фермы, расположенной недалеко от дороги, и тихонько пиликнул.

Пётр разбудил Ирбиса лёгким толчком в плечо. Тот вынул голову из кокона шарфа, взглянул на задачник и прищурился за окно сонными глазами. Ресницы его были белые от инея.

— Где это мы?

— Километров двести до города. Что там на карте?

Ир снова сфокусировал непослушный взгляд на запястье и вызвал проекцию карты.

— Тут по правую руку должно быть какое-то фермерское хозяйство.

— Заглянем, может примут на ночь, иначе точно все дуба дадим. Морозит-то прилично уже.

— Давай. Голосую «за» всеми охлажденными конечностями.

Они свернули по напутствию проводника на широкую просёлочную дорогу, проехали метров пятьдесят через густой ельник и, выехав на большую лесную опушку, увидели ферму.

— А вот и хутор. Хм… Вот ты какой… — почти нараспев протянул Пётр. Ир с интересом посмотрел на него, но ничего не сказал.

— М-м… где это мы? — послышался сзади сонный Надин голос.

— Пробуем найти, где переночевать. Здесь фермерский хутор.

— А-а, — Надя сладко потянулась, но тут же быстро спрятала руки, зябко поёжилась, кутаясь в одеяло, и выглянула в окно.

Посреди участка, снабжённого крепким забором, основательно врос в землю высоким подвалом коренастый двухэтажный фермерский дом из метробетонных блоков. Он был окружен различными хозяйственными постройками. Справа распластался серым пятном огромный плоский ангар, покрытый листовым железом. Ворота его темнели распахнутым зевом. Слева дом подпирали пристройки поменьше, то ли для хранения различного инвентаря, то ли ещё для чего.

Бескрайний двор, обрамлённый всеми этими строениями в форме буквы «П», был земляной, но добротно выровненный и плотно укатанный. Во дворе стояли несколько машин: два разнокалиберных трактора невнятной расцветки, зелёный двухколесный прицеп, уткнувшийся железным окольцованным носом в землю, непременный большой широкий пикап белого окраса, со странной высокой сварной конструкцией во всю длину кузова. Чуть в стороне стоял небрежно припаркованный чёрный минивэн с тонированными стеклами. Из всех зданий только жилой дом ярко освещал двор всеми светящимися окнами. Широкие железные ворота во двор, крашенные чёрной краской, были распахнуты настежь. Егорыч закатил машину на площадку и плавно остановился у входа в дом.

— Посигналь, — предложил молодой смотрящий. Пётр нахмурился.

— Зачем людей зря резкими звуками дёргать? — Он потеребил седую бородку. — Странно, что собачек не слышно. — Старик снова сдвинул брови. — Пойди постучи в дверь. Как веками заведено у приличных людей.

— Да ладно? Вот так, значит, это делается? — Ир усмехнулся, но вылез из машины и немного размял затёкшие ноги. Затем он подошёл к крыльцу дома, к которому вела мощная широкая бетонная лестница с перилами. Поднявшись по ней и подойдя к массивной дубовой двери, он не обнаружил звонка. Оглядев дверь, Ир осторожно постучал рукояткой «палыча» по стальному набалдашнику, украшавшему центр её бескрайнего полотна. Прошла минута, но из дома так никто не вышел и не крикнул изнутри: «Входите — открыто», или, на худой конец: «Идите с миром, откуда пришли». Ир собрался было постучать ещё раз и посильнее, но тут заметил что дверь не заперта и даже не до конца захлопнута. Он потянул дверь на себя. Она бесшумно открылась, ни разу не скрипнув хорошо смазанными петлями. В коридоре горел свет.

По привычке смотрящего, недолго раздумывая, Ирбис зашёл внутрь, тихонько прикрыл дверь, осмотрелся и присвистнул от удивления. «Коридор» представлял собой огромный холл с большой парадной лестницей посередине, уходящей куда-то вверх, в бесконечно широкий второй этаж. Ир, не слишком избалованный городской житель, выросший среди тесных жилых пространств переполненных этажек, такую щедрость в личном пространстве видел только на объёмных картинках в оллнете да пару раз в старинных городских музеях. Слева и справа стены были укрыты множеством зеркальных раздвижных шкафов, наверняка, хранивших тонны разной одежды и вещей хозяев. Из-за этих зеркал холл казался ещё более просторным.

По обеим сторонам лестницы в глубине виднелись двери, ведущие, вероятно, в хозяйственные помещения дома. Какая-то особенная тишина в доме подавила у Ирбиса желание громко позвать хозяев. Посмотрев наверх, Ир поразмыслил немного и решил проверить сначала первый этаж. На секунду он задержался у одного из зеркал, в задумчивости рассматривая себя. Вид у него был не слишком презентабельный: красные от недосыпа глаза, лицо заросшее грубой щетиной и обмотанное каким-то не очень свежим шарфом. В целом, в дополняющих картину мятой тёмно-зелёной куртке из синтека и затёртых неубиваемых чёрных штанах монтажника, смотрящий производил впечатление не слишком преуспевшего в жизни индивида. Впрочем, на земле сейчас, — подумал Ир, — вряд ли таковые вообще имеются, если не считать различных подонков, находящих в любой паршивой ситуации свою гнусную выгоду.

Когда-то, ещё в прошлой безмятежной довоенной жизни, Ирбис основательно подсел на погружающие игры. И однажды, общаясь в одной из тематических треп-зон, он узнал о том, что подавляющее большинство игроков, встречая развилку в игре, идут направо. И этим часто пользуются создатели игр — либо усложняя, либо упрощая задачу, чаще — первое. И после этого Ир почему-то всегда старался сначала проверить то, что слева. Наверное, чтобы не быть как все. Смотрящий шагнул влево и отворил дверь.