Никогда не играй в пятнашки - Игорь Алгранов

Жена не отвечала. Неуклюже попытавшись встать, она вдруг завалилась на правый бок и недовольно замычала. Никитин тяжело вздохнул и тут ощутил необычный и крайне неприятный запах, который (Шура в ужасе повел носом) шёл от его жены!

— Леночка, милая, пойдём, здесь есть душ. Тебе надо смыть эту дрянь, — неуверенно пробормотал он.

Жена, наконец, поднялась на ноги и стояла на месте, покачиваясь в разные стороны. Не зная что делать, Никитин подтянул к себе ружьё, встал рядом и стал ждать, озираясь по сторонам. Женщина, наконец, приняла решение о дальнейших действиях и, зачем-то вытянув руки перед собой, странными широкими шагами на негнущихся ногах направилась к выходу. Начав движение, она вдруг стала что-то бормотать непонятное.

— Что ты говоришь, милая? — идя за ней следом, спросил Никитин, всё больше холодея от происходящего. Он слышал, что с людьми происходило что-то странное и страшное после контакта с пришельцами, но не желал верить, что это могло случиться с его дорогой, единственной Леночкой!

— Ленусь, подожди, давай поговорим, — проговорил он, — остановись, девочка моя.

Она явно не слышала его. Или не понимала? Шура протянул руку и коснулся плеча жены, но тут же резко отдернул её. Ладонь снова пронзила знакомая парализующая боль. Лена вздрогнула всем телом, но не остановилась и продолжала идти дальше куда-то в темноту и неизвестность. Какая у неё была цель? Ничего не понимающему Никитину ничего не оставалось как следовать за ней и надеяться на что-то. Ведь это его жена, любимая Ленуся, живая, ведь так? Шура всматривался в очертания такой знакомой фигуры и всё ждал, что вот сейчас, она, наконец, опустит руки и скажет: «Что это со мной? Где я?», потом увидит его, обрадуется, взволнованно спросит, где дети, а они, их чудесные ребятишки, подбегут, как ни в чём ни бывало, он возьмёт их всех за руки и поведет скорее прочь из этого страшного места, они найдут машину и поедут, куда глаза глядят, только как можно быстрее и как можно дальше…

Лена остановилась и прислушалась к чему-то. Спустя мгновение и он услышал со всех сторон странный свист и шипение. Они с женой стояли посреди широкого холла этажа. Свет аварийного освещения от далёкого потолка не доставал до краев зала и там держался плотный сумрак. И Никитин снова увидел глаза. Их было много, везде, вокруг, из темноты смотрели одни глаза — угольки чужого костра жизни — не мигая и не отрываясь. Лена снова направилась куда-то в сторону выхода из здания, не обращая теперь никакого внимания на злые красные точки. Никитин шагнул было за ней, но угольки вдруг предостерегающе зашипели и дружно приблизились. Никитин остановился и крепко сжал оружие. Внутри у него всё опустилось. Его жена, его Леночек, потерянная им, хотя и как-будто живая, не оборачиваясь, удалялась от него навсегда.

— Лена… — последний раз позвал он. Её голова жутко дёрнулась, но женщина не остановилась. Наконец, она скрылась в чёрном проёме с мерцающим сверху зелёным значком «выход».

Никитин развернулся и поднял ружьё.

— Ну! Давайте, гады! Чтоб вам всем сдохнуть! Не хочу!!!

И начал расстреливать прыгающие горящие угли.

Когда наступило утро, солнечные лучи неожиданно прорвались сквозь покрытую пылью стеклянную фасадную стену оллмарка, уходящую в бесконечную высь, и осветили широкий просторный зал отдела роскошной мебели для зажиточных горожан. Посреди зала на спине лежал человек с раскинутыми в стороны руками и ногами. Невдалеке валялось ружьё, а вокруг человека весь пол был заляпан странными розовыми пятнами, источавшими зловоние. На шее и многочисленных местах, где была разорвана его одежда, зияли ужасные раны и его кровь под ним смешалась с розовым бульоном в странного вида бурый коктейль.

Лучи солнца ненадолго осветили всю эту картину и погасли, поглощённые тучей, с ленивой поспешностью затянувшей прореху в толстом брюхе.

— Постойте, — тихо сказала я.

Волк остановился как вкопанный и посмотрел на меня сверху вниз.

— У вас есть план? Тактика? — я вперила взгляд в переносицу Ирбиса, на ходу обернувшегося ко мне. — Что ты собираешься делать, не зная сколько их, какого они уровня подготовки?

Тот на секунду притормозил доблестное восхождение.

— Ну, если не оставили прикрытия внизу… И беспечно ржут, издеваясь над пленными… Что ещё? Обычные мародёры со случайным опытом и оружием. Опасны, это безусловно. Но больше всего противно и обидно, что такие всё ещё ходят по земле…

— Оставим пока философию, — я поняла, что надо брать бразды. Хотя, пожалуй, насчёт этих, наверху, он и прав. — Ты позволишь пару идей?

— Давай.

Великан всё это время слушал нас одним ухом, осматриваясь, и держал свой излучатель наготове. Молодец. И вообще, тогда, у КПП воинской части, он показал себя отлично, не смотря на ранение, уж мне-то сверху хорошо было видно. Но вернёмся к нашим баранам.

— Для начала — их не больше восьми.

— Почему? Ах да.

— Далее. У них автоматы, это плохо, но учитывая твою догадку, не смертельно, извините за каламбур. Уж я постараюсь, чтобы вышло именно так.

— Ладно, что ещё? Время!

— Да уж. Торчим тут как снегири на сугробе, — пробасил Волк. Посмотрите-ка, наш душка-великан сердится. Как мило!

— Для связи используют простые гражданские задачники, за неимением лучшего. Я уже добавила их частоту в прослушку. Пока шла сюда, узнала кое-что интересное.

— Что? — Волк с интересом глянул на меня одним глазом. Ирбис полез в задачник включать частоту.

— У одного не выключен передатчик. Так вот, у них есть главарь — все зовут его Патрик. Уберём его — остальные телята, думаю, сами лягут, там посмотрим по обстоятельствам.

— Что ты предлагаешь? Практически?

Ха, неужели он вдруг поверил в мои способности? И на том спасибо.

Я рассказала им свой план.

Мы бесшумно поднялись по лестнице и быстро обследовали все помещения этажа за исключением большой комнаты напротив холла, откуда был слышен шум пьяного веселья. Не хватало ещё сюрпризов с этими выродками. В одной из комнат в люльке мирно спал младенец, милая девчушка. Уже лучше, значит все в одном месте. А то, что пьяные — может оно и к лучшему. Правда, эти могут начать палить почем зря. Значит, буду действовать быстро, на опережение. Кот наш Ирбис обнаружил вторую дверь ведущую в зал через одну из проходных боковых комнат. Я отправила его туда и велела слушать радио и ждать команды.

Пару секунд я размышляла, стоит ли тратить ПДА-39 на эту шайку. У меня всего один блистер подавителя активности, остальные три остались в моем рюкзаке у тех мерзавцев… Стоп! Патрик! Так это что же, те самые ублюдки? Они же так называли своего вожаку. Ну и ну! Как я сразу не допетрила… И как они здесь оказались? Впрочем, сие уже неважно, а вот поквитаться — это дело стоящее.

— По моей команде. Начали!

Волк здоровой ножищей пнул дверь в середину. Не выдержав силы удара дверь, вместо того чтобы распахнуться, со скрежетом оборвала петли и с грохотом упала внутрь. Что ж, дополнительный эффект не помешает. Неплохо, Волк! Так держать.

Мы дружно ввалились в комнату, попутно я правым ухом услышала и краем того же глаза увидела, как Оцелот наш Пятнистый вышиб плечом боковую дверь и принял боевую стойку в проёме. В общем, тоже ничего.

— Всем оставаться на местах! — дико заорала я. — Оружие на землю, стреляю на поражение! Быстр-ра!!!

От резкого движения рана в боку выстрелила болевым зарядом. Ничего, заживёт как на кошке. Картина, коию я рассмотрела в процессе своего вопля, была полна мерзких, но вполне себе ярких красок.

Обнажённая молодая женщина лежала на старинном дубовом столе посреди комнаты с дорогим убранством. Девушка красивая, рот её заклеен скотчем. С одной стороны её держал за руки, не давая вырваться, один из ублюдков-мародёров, знакомая рябая рожа, здоровенный детина. С другой стороны… старался главаришка, тот самый Патрик, со спущенными штанами, странно, что без плаща, весь красный от напряжения, при этом пыхтя и дёргаясь в экстазе. Гигантский орден метрономом болтался на его груди. Вот урод — на людях, не стесняясь!.. Огромный пистолет, которым гад тогда, в первый наш митинг, размахивал и, после, прострелил моё бесценное тело, лежал на обеденном столе среди грязной посуды. Ещё парочка уродов стояли слева и небрежно держали на мушке другую женщину, сидящую на стуле, заплаканную, полную и в летах, наверняка — жену хозяина, и заворожённо, пуская слюни, пялились на действо. Они повернулись на звук, но как-то медленно, и явно не сразу пришли в себя. Замутнённые взоры, красные лица. Другие двое сидели за столом и увлечённо что-то жрали из хозяйских тарелок.

Итого — шестеро.

— Па-патрик!.. — промычал основной помощник, с перебинтованной кистью, не иначе — правая рука главаришки, такое ответственное дело доверили. Он вяло показал в нашу сторону и нехотя отпустил насилуемую. Похоже, я зря кричала — они были обдолбанные. Я кивнула Волку, он направил ПП на похотливого свершителя коитуса, нехотя отпрянувшего от жертвы и потянувшего вверх подштанники, и нажал на спуск. От удара орденоносец, смешно хрюкнув, отлетел на три метра и ударился о большой дубовый комод. Это наверняка было очень больно, но он только застонал, несильно так, потом поднял на меня мутные зенки. Зрачки его никак не хотели сужаться. Наконец, он меня разглядел. Что у него сделалось с лицом, и без того помятым, девочки и мальчики!