Последний рейс «Лузитании» - Адольф Хоулинг
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Все объединились в отчаянном усилии, которое наконец увенчалось высвобождением шлюпки из-под прошедшей на волосок от нее оттяжки трубы.
В это время огромный лайнер медленно скользил прочь от них вниз на глубину. Казалось, судно решило затонуть буквально под ними, подобно чудовищной рыбе, изогнувшейся перед тем, как опять погрузиться в пучину.
В этот момент рулевой Хью Джонстон был поднят водой с правого крыла мостика, подобно пловцу, подхваченному течением, которое смывает все на своем пути. Он чудом миновал выступающие вентиляторы, тросовые оттяжки и штаги, поручни и другие препятствия.
На другой стороне мостика, которая тоже почти полностью омывалась водой, находился Тернер. Он бросил быстрый взгляд на часы - было 2.28 пополудни. Значит, прошло точно 18 минут с того момента, как «Лузитанию» торпедировали. Он считал, что остался последним человеком на судне, хотя это было не так, и что уже через несколько мгновений ему нечем будет командовать.
Это был самый кошмарный и трагический момент за все его существование как капитана, момент, равный для него концу света. Только что 32-тысячетонный лайнер был реальностью, подобной целой планете, причем неизмеримо надежной, а спустя мгновение он - ничто.
Тернер был в полной форме, даже в фуражке с золотым узором на козырьке. Четыре широких золотых нашивки на рукавах слегка позеленели от морского воздуха, но выглядели впечатляюще. «Если его долг состоит в том, чтобы, как и подобает храброму, гордому мужчине и настоящему британцу, пойти на дно вместе с судном, то он готов».
Палуба составляла немыслимый угол с поверхностью зеленой, холодной и безжалостной воды, поднявшейся выше его ног, воды, разрушающей сейчас все на своем пути и не пощадившей даже приборы на его мостике - компас, штурвал, медный машинный телеграф…
Тернер глубже надвинул на голову фуражку, чтобы она не слетела и начал карабкаться по отвесному трапу, ведущему с мостика к площадке для сигнальных фалов.
Матрос Мортон, тот самый, что заметил торпеду (или два параллельных торпедных следа, как он утверждал впоследствии с все возрастающей уверенностью), плыл прочь от перевернувшейся шлюпки и оглянулся как раз в тот момент, когда Тернер оказался у фалов. Вид капитана, остающегося на судне до самого последнего момента, в то время как он барахтался изо всех сил, спасая собственную жизнь, поразил своим драматизмом Мортона до глубины души.
Сейчас Вилли Тернер, подобно юнге парусного флота, карабкался все выше и выше, теперь уже по такелажу. Смола сворачивалась катышками на его ладонях, и ее привычно острый запах пробуждал в нем ностальгические чувства, которые он пытался подавить. Воспоминания о давно ушедших лучших днях с головокружительной быстротой проносились в его сознании. При этом Тернер мысленно вопрошал бога, чем он заслужил все это.
Огромный лайнер вздрагивал у него под руками, сжимавшими тросы. Глубоко под ним слышались странные приглушенные раскаты, исходившие, казалось, с самого морского дна. Над ним простиралось небо, глубокое и яркое. Почти горизонтально лежащие трубы источали вверх тонкие струйки приятно пахнущего угольного дыма. Чайки проносились мимо…
Увидев плывущее в его сторону весло, Тернер отпустил руки и поплыл к нему. Сначала он сгреб его, но затем отпустил. Сильными взмахами он устремился к качающемуся на волнах креслу и ухватился за него.
Фуражка все еще оставалась у него на голове, когда он оглянулся на свое судно. Казалось, что трубы и мачты принимают более прямое положение, описывая в небе дугу в сторону зенита, куда они и должны были смотреть. Всепоглощающая волна, подобная прибою в штормовую погоду, вспенилась у основания труб и пронеслась над палубой радиорубки и всем, что еще оставалось на шлюпочной палубе. Это была одна большая длинная волна.
Теперь, когда нос «Лузитании» погрузился под воду, перед оставшимися на корме быстро сменялись странные картины. Даже в этот момент они ясно осознавали, что. подобное вряд ли когда-нибудь повторится.
Как только лайнер резко погрузился носом, его кормовая оконечность поднялась вверх на добрую сотню футов, открыв взгляду четыре почти неподвижных гребных винта вместе с необъятным 65-тонным рулем. В довершение к этому кошмару судно совсем остановилось, замерев на месте. Его движение вперед неожиданно и странно прекратилось.
Тем, кто не отваживался прыгать с кормы, включая Ч. Т. Джеффри из Кеноша и Перри Джонса, открылась жуткая истина.
Капитан Тернер, набрав полные легкие воздуха, смотрел на свое огромное судно, балансирующее под немыслимым углом и трепещущее всем своим существом. Не знавшие ни одного морского термина понимали только, что «тупой конец» лайнера торчит к небу и выглядит подвешенным за него. Но все одинаково сознавали, что «Лузитания», имевшая длину от форштевня до ахтер-штевня около 800 футов, уже коснулась морского дна.
Гордость компании «Кунард», первый суперлайнер, приводимый в движение паровыми турбинами, имевший новейшую систему вентиляции, оборудованный лифтами, телефонами, электрическими люстрами, украшенный висячими садами, гобеленами, эта морская «борзая», способная развивать ход более 25 уз, обгоняющая лучшие германские лайнеры; судно, способное обставить любую вражескую субмарину, судно, возвышающееся от киля до кончиков мачт на 216 футов, скользнуло сквозь 300-футовую толщу воды у ирландского побережья и крепко уткнулось своим грациозным носом в ил на морском дне.
Тот, кто все еще стоял на круто возвышающемся кормовом срезе, услышал грохот внутри надстройки судна, в его грузовых трюмах, в машинном отделении и во всех других глубоких, как пещера, закоулках длинного корпуса, как будто там рухнули вниз огромные массы железа. Они как зачарованные смотрели вниз на скопление мужчин, женщин и детей, кружащихся, подобно мухам или червякам в пруду, обессиленных людей, знавших не больше капитана Тернера, за что господь бог сотворил такое с ними.
«Лузитания» находилась в 11 милях от берега в направлении 183°, т. е. почти прямо к югу от белого маяка Олд-Хед-оф-Кинсейл, и в 270 милях от Ливерпуля. Это было то же самое место, где никому не известная, болтавшаяся на волнах парусная шхуна «Эрл оф Латам» была перехвачена подводной лодкой меньше суток тому назад.
Капитан Тернер должен был признать - громадная «Лузитания» разделила участь других судов. С ужасающе нарастающим грохотом лайнер начал оседать на корму. Снова по нему вдоль последних выступающих частей надстройки и палубных настилов прокатилась волна. Несколько шлюпок, подобно поломанным игрушкам, продолжало висеть на шлюпбалках.
На одной из последних шлюпок, отошедших от тонущего судна, находился доктор Мекреди, который взобрался на нее через корму, подтянувшись на руках. Он вымок, его руки болели и кровоточили. Примерно в 50 ярдах над ним продолжали угрожающе маячить
