Последний рейс «Лузитании» - Адольф Хоулинг

корма и гребные винты «Лузитании». Он молча наблюдал, как судно оседает, но не знал, что этот удивительный лайнер выкинет в следующий момент.

Неподалеку от доктора матрос Томас Махоуни так же зачарованно наблюдал за происходящим, но по-своему толковал увиденное. По его мнению, судно бросало восхитительный вызов всем, даже в своей смертельной агонии.

Находящиеся на кормовом срезе Ч. Т. Джеффри, Перри Джонс и другие неохотно покидали этот крохотный островок, еще служивший им прибежищем.

С другой шлюпки, которая только что отошла от «Лузитании», Элизабет Дакворт взирала на мир, никогда еще не виданный ею. Море было заполнено телами, массой различных обломков. Это было ужасное зрелище. Видеть мертвых мужчин и женщин - это одно дело, но дети, младенцы! Это было нечто такое, что невозможно осознать, и ни вера, ни жизненный опыт не могли здесь помочь. О тех, кто оставался, как в западне, в глубоком и теперь затопленном мире помещений 3-го класса, она даже не осмеливалась подумать.

Достаточно громко, чтобы ее могли слышать стоящие рядом, она во второй раз затянула 23-й псалом: «…потому что Ты со мной; Твой жезл и Твой посох - они успокаивают меня. Ты приготовил предо мною трапезу в виде врагов моих, умастил елеем голову мою, чаша моя преисполнена. Так благость и милость Твоя да сопровождает меня во все дни жизни моей, и я пребуду в доме Господнем многие дни».

13

В ОТКРЫТОМ МОРЕ

Когда Арчи Дональд, откашлявшись от попавшей в рот воды, оглянулся назад, он увидел вырисовывающийся в воздухе силуэт гребных винтов и руль «Лузитании». Группа людей, спасающихся на шлюпке, уперлась веслами в нижний гребной винт и отталкивалась от него. Затем Дональду показалось, что судно ложится на борт, а корма обращена в сторону берега, и он сильно испугался удара мачты. При этом он, как это ни странно, подумал: «Из чего сделаны поддерживающие ее штаги, из пенькового или стального троса?». Но тросы прошли мимо него меньше чем в 15 футах. Вслед за этим трехфутовая волна приподняла Дональда и швырнула обратно в воду, которая считанные секунды до того была спокойной, как в пруду. Водоворот засосал его вниз.

Под водой Арчи боролся с течением, совершенно не испытывая страха. Когда он наконец вынырнул на поверхность, восьмидюймовый брус и двухдюймовая доска шириной шесть дюймов, подобно снарядам, выскочили из воды возле него. Не сносить бы ему головы, если бы они вынырнули ближе! Теперь же он почувствовал себя в целости и сохранности. Достигнув прочного бруса, который легко мог убить его, Арчи уцепился за дерево.

Некоторые пассажиры благополучно покинули лайнер только для того, чтобы столкнуться с другой непредвиденной и смертельной угрозой. Ее таила в себе радиоантенна, которую пассажиры привыкли видеть поднятой высоко в небо, значительно выше дымовых труб.

Когда «Лузитания» опрокидывалась, антенная проволока поймала Лориа за плечи и увлекла под воду. Пожалуй, он не удивился бы так сильно, если бы субмарина всплыла под ним и он оказался бы сидящим верхом на ее боевой рубке.

Чудом Лориа удалось освободиться от антенны и снова выбраться на поверхность, как и другим, например Вирджинии Брюс Лоуни и Джеймсу Бруксу. Большинство, однако, при этом получило тяжелые ссадины. Когда Брукс снова показался на поверхности, подпрыгивая на волнах, руки его оказались порезанными проволокой. В это время «Лузитания» шла вниз с громоподобным ревом, который бывает при разрушении больших зданий во время пожаров. Брукс подумал, что этот ужасный звук может исходить от турбин, сорвавшихся со своих фундаментов и разбивающихся в носовой части судна. Ему показалось, что судно погружается бортом, продолжая крениться, а Лориа - что оно, оседая кормой, вернулось почти на ровный киль. Тернер определил, что судно начало выпрямляться и не дошло до прямого положения каких-то 5°.

Некоторые из числа команды, подобно Виманну и Махоуни, после исчезновения «Лузитании» почувствовали очень сильный взрыв, как если бы взорвались котлы. Махоуни был уверен, что на какой-то момент над водой показался сразу же рассеявшийся пар [55]. Виманн был поражен покоем, установившимся над всем этим зрелищем невероятного разорения, круговорота людей и обломков, достигающего около полумили в поперечнике [56].

Лориа послышался еще и длинный томительный стон, поднимающийся из глубин и звучавший несколько мгновений, будто погибшие взывали из далеких глубин. Впоследствии спасенные припоминали, что даже воды моря стенали от ужаса.

Над тем местом, где погрузилась «Лузитания», все увидели волну, поднявшуюся из глубин и несущую обломки кораблекрушения. По мнению профессора Холборна, это пятно выглядело наподобие «свиного фарша» и имело вид рыхлой белесой массы, выброшенной, по всей вероятности, последним внутренним взрывом. Его едва не задела задняя мачта, при падении она разбила вдребезги спасательную шлюпку, находившуюся поблизости. Тогда он направился к другой шлюпке, взяв на буксир мужчину, плывущего рядом с ним.

Оливер Бернард, находившийся в шлюпке в относительной безопасности, оценил происходящее, как «кипящую массу, поднявшуюся с глубин в результате вулканоподобного извержения под безмятежной поверхностью моря».

Доктор Мекреди обнаружил, что его шлюпку относит, и очень заметно. Из этого он сделал вывод о наличии небольшого, как бы отливного, течения.

Тимминс погрузился в воду так глубоко, что заключительных мгновений агонии «Лузитании» не увидел. Его последним воспоминанием был «ниагарский водопад», который обрушился на него, когда надстройка судна вместе с ним устремилась вниз, пробивая толщу воды. Вскоре вода вокруг него стала черной, как внутри коровьего брюха, а голову сжало подобно стальным тискам от увеличивающегося давления. Вдобавок что-то стукнуло его по макушке. Он прикинул, что находится на глубине не меньше 60 футов, а это, по крайней мере, на 50 футов превышает глубину, на которую ему когда-либо приходилось нырять. Но он оставался таким же методичным, как всегда. Оттолкнувшись от надстройки и поднимаясь вверх, он продолжал считать и обнаружил, что ему пришлось сделать ровно 31 гребок, прежде чем он выбрался на поверхность.

После секунд, показавшихся часами, черный цвет превратился в серый. Тимминс проморгался, огляделся вокруг и определил, что находится примерно в 150 ярдах к востоку от основного скопления обломков кораблекрушения. Он был поражен тишиной. Лишь шум, похожий на легкое бормотание, разносился над поверхностью воды.

Мимо в сплетении тел и обломков предметов проплыл мальчик на вид лет десяти, не издававший ни звука. Тимминс приложил пальцы к его ребрам, но биения сердца не ощутил. Тогда он оторвал глаза от неподвижного тела и увидел дымок парохода, идущего на горизонте в западном направлении.