Клуб «Ритц» - Алексей Миллер

Смотрю на Павла. По его внешнему виду видно, что он из очень богатой семьи. Хороший костюм, наглаженная рубашка, даже запонки на рукавах. У него очень интересные черты лица. Немного грубые, но в то же время притягательные. Таких как он, можно часто увидеть в рекламах мужского парфюма. Подбородок покрывает небольшая щетина.

– Давай отложим немного разговор об Оле. Я вижу, что не только это тебя волнует, – перебивает мои размышления Павел.

– Что? Меня?

– Ну а кого еще?

– Паш, я ведь очень плохой человек. В последнее время я пошел не тем путем, – после этих слов я вспомнил слова Паши про темный путь и всякую другую фигню.

– Нет плохих людей. Есть плохие поступки. «Всякий верующий в Него получит прощение именем Его», – говорит Писание. – «Открой сердце свое, впусти в него Свет».

– Хм. Я открыл сердце свое, и в него вошла тьма. Каждый мой день хуже предыдущего.

– Дружище, ты должен отпустить нить зла. Забудь о клубе, забудь о ней, как о плотском вожделении. Ты не знаешь ее с другой стороны, лишь с точки зрения секса и похоти. И, возможно, она тебя сильно разочарует.

За свою жизнь я сумел понять только две вещи. Самое главное, что Бог существует. А, во-вторых, зло заразительно подобно инфекции. Стоит к нему только прикоснуться, как оно целиком тебя поглощает. И тогда все, на что ты способен – творить зло.

Кто он? Зная его несколько минут, я готов раскрыть ему душу. В этом человеке чувствуется что-то не то, и, в тоже время, он так умеет расположить к себе. Выпив уже третий стакан виски, я решаюсь рассказать сразу обо всем.

– Я обесчестил девушку, убил человека, мой разум поглощен одними грешными мыслями. И я не могу представить свою дальнейшую жизнь без Оли.

Павел в ответ ничуть не смутился, а, наоборот, даже немного улыбнулся, точнее, скривил рот. Что это было – презрение, сочувствие? Теперь он смотрит на меня строго, как будто ждет объяснений. Но что говорить? Я не знаю. Мысли и чувства распирают меня изнутри, они хотят вырваться наружу. Но их слишком много, я не могу ничего выразить. Потом он кладет свою руку на мое плечо. Пристально смотрит мне в лицо и кивает:

– Не бойся меня. Со мной Бог.

От его слов веет спокойным холодом, отчего у меня на руках появляются мурашки. Я стараюсь быстро подобрать слова, чтобы только он не продолжал говорить:

– Я увидел Олю… С первой минуты я был порабощен ее красотой, ее обаянием. Я видел, что с ней делают на сцене, и мне хотелось увести ее оттуда, но я не мог, – мои слова полились бурной рекой. – И в моей беспомощности единственное, что мне пришло на ум – это стать подобным ей. Я хотел, чтобы со мной проделывали то же, что и с ней. Я никогда не позволял себе грязного секса с девушками, а теперь это стало для меня целью. Я ищу любой момент, чтобы трахнуть кого-нибудь, обесчестить. Я хочу не любви, а именно грязи! И чем большую боль я причиняю девушкам, тем большее получаю удовольствие. Я не гнушаюсь ничем. Наркотики в коктейли, чтобы сломить сильный дух и прочные моральные устои.

– Вероника, – тут у меня екает в груди. – Я воспользовался ее любовью и нанес удар в самое сердце. А если я навсегда заставил ее разочароваться в жизни? – у меня выступили слезы. Это слезы злости. В эту минуту мне не жаль Веронику. Я хочу, чтобы ей было еще хуже. Павел отпускает мое плечо. – Все эти поступки подталкивали меня к следующим, еще хуже. На работе меня невероятно бесил один парень. Он изводил меня каждый день. И я попросил приятеля, чтобы тот избил его. Раньше я никогда не решился бы на такой шаг, но тогда я себя уверил, что должен поступать с людьми по-свински. Это придало мне смелости. Тот молодой человек скончался от повреждения головного мозга. Меня теперь посадят. Они уже вышли на меня. И это будет честно. Такие, как я, должны прозябать в тюрьме. Но я хочу обладать Олей.

Мои излияния, похоже, не произвели никакого впечатления. Только улыбка его стала чуть менее кривой. Ну, ответь же что-нибудь. Лучше ударь, но не молчи.

– Ты не свинья. Ты обратился к тьме. Но я помогу тебе, – наконец прошептал он. – Птица Феникс возрождается из огня. Возможно, ты зашел слишком далеко. В этом вина твоей скромности. Ведь самоограничение и мораль – очень хрупкие границы. Если ты не знаешь, что за ними скрывается, то тебя с головой поглотит порок, стоит тебе лишь раз преступить черту. Согрешившая монахиня втройне грешна. Только кровь может искупить ее грех.

А ты? Ты не знал другой жизни. А тут для тебя открывается целый мир, как для невинной монахини, в келью которой зашел странствующий рыцарь. Для нее он становится синонимом смысла жизни, а ты растворился в Оле. Но к чему ты стремишься? Ведь поступки человека определяют его путь к Богу. Бог не может заставить человека пасть в бездну. Оля смогла опустить тебя на тот уровень, о существовании которого ты мог только догадываться. Она не от Бога.

Улыбка исчезла с его лица. Он прикусил губу и сжал кулаки так, что у него побелели костяшки на пальцах. Неужели хочет ударить меня? Пускай. Я хочу боли. Нет. Мускулы его лица расслабляются, и он продолжает говорить, как будто для самого себя:

– Сейчас… Но она изменится. Она должна вернуться к истокам. В глубине души она святая. Сергей, сейчас лучше тебе оставить ее. Забудь все, что случилось. Уезжай из этого города. Похорони память о ней навсегда. Это совет друга.

– Нет, – вырвалось у меня непроизвольно. – Знаешь, чего я боюсь больше всего? Того, что, если меня посадят, то я больше никогда не смогу увидеть Олю. А ты предлагаешь мне то, чего я боюсь больше смерти. Потерять надежду, что мы когда-нибудь будем вместе.

– Пути Господа неисповедимы. Возможно, через несколько лет Он сведет тебя с ней опять. И тогда, может быть, у вас будет шанс на счастье. Но сейчас перед тобой бездна. Вот-вот упадешь. Я не могу запретить тебе падать. Только ты сам можешь отказаться от этого падения. Впусти в сердце Бога. И ты поймешь, что нельзя создавать себе кумир. Посмотри на меня, скажи, я похож на человека, который может все бросить ради девушки? Я скажу тебе, что нет.