Проект - Кортни Саммерс

Кейси сжимает челюсти.

– И я не к Артуру пришла, а понаблюдать за происходящим. Предложив написать мне очерк, Лев сказал, что я могу это сделать по-своему, на своих условиях. Что я и делаю. – Внимательно смотрю на нее. – Почему Дэниел недоволен Проектом? Чувствует себя брошенным тобой и отцом?

– Мой брат всегда был на стороне отца… Во всяком случае, именно так он тебе и скажет.

Не поняла.

– Я думала, твой отец – большой сторонник «Единства».

Прямо вижу усиленную работу мысли Кейси. Ее взгляд потерянно мечется, не находя, за что зацепиться. Разговор вышел далеко за рамки работы Проекта и затронул столь личное, что она не знает, как об этом говорить. В конце концов она опускается в кресло за столом. Никогда не видела ее такой поникшей и слабой.

– Ты когда-нибудь… – начинает она и обрывает себя. – Ты ведь слышала мою речь на проповеди?

– Меня выпроводили сразу после нее.

– Я каждый раз произношу одну и ту же речь. О том, что у меня было все, и о том, что я ничего не хотела, чувствовала себя никчемной и надеялась на скорую смерть. – Кейси медленно поднимает взгляд и смотрит мне в глаза. – Это даже не половина того, что я чувствовала. Если бы ты знала, через что я прошла, прежде чем Лев нашел меня, ты бы… – Она качает головой. – Я…

– Расскажи.

– Ты не должна меня об этом просить. И не делала бы этого, зная, о чем просишь. – Кейси прикрывает веки. Из уголка ее глаза скатывается слезинка, и она поспешно ее вытирает. – Скажу тебе только одно: мой отец – больной человек. И то, что мне известно о нем, уничтожит его.

Ее тон не оставляет шансов на дальнейшие расспросы, и от его жуткой отстраненности у меня внутри все переворачивается.

– Если он сделал что-то действительно ужасное, возможно, и нужно его уничтожить.

– Так он гораздо полезнее.

– Я правильно поняла сказанное тобой? – не сразу спрашиваю я.

– А как ты его поняла?

– Он финансирует инициативы Проекта в обмен на твое молчание?

– Он купил нам это здание. И два других. – Кейси наклоняется вперед. – Мы годы собирали бы деньги на открытие наших центров. Ты хоть представляешь, сколько голодных ртов мы кормим каждый божий день? Койки уже на девяносто процентов заняты. Сегодня предстоит холодная ночь. Бесчеловечно оставлять людей спать на улицах в такой холод. Ты хоть представляешь, какие связи нам необходимы, чтобы спасти многие и многие жизни?

– Выходит, цель оправдывает средства?

– Мой отец, возможно, не примет искупления за свои грехи, – отвечает Кейси, – но это не значит, что он не может за них заплатить. Пусть будет так, я не против.

– А Лев?

– Это мое дело. Он не вмешивается. Мой отец принимает наши условия, поскольку у него нет выбора, но время от времени в наши дела влезает брат. Как сегодня. Он жаждал увидеть нечто вроде восстания, но никто не пришел, да, Ло?

– Я никого не видела, – говорю, неловко поерзав.

– Что, по-твоему, это значит?

Кейси слабо и коротко улыбается – очень печально, потом опускает взгляд на свои руки. Она всегда была для меня загадкой. Я видела в ней скорее не человека, а исполнителя функций, которые необходимо выполнить в какой-то определенный момент. Лицо Проекта «Единство». Преграду между мной и Би. Сейчас я вижу ее настоящую, и не уверена, что мне это по душе.

– Если бы Артур устроил эту встречу полгода назад, я бы на нее пришла, – признаюсь ей. – Из-за Би и из-за тебя.

Она задумчиво разглядывает меня.

– Наверное, любые мои слова покажутся тебе неубедительными.

– Но я хочу их услышать, Кейси.

– Помнишь нашу с тобой последнюю встречу?

Она имеет в виду встречу до проповеди. Разве я могу ее забыть?

Проект проводил сбор средств в общественном центре Мореля. Даже не помню на что. Я не знала, будет ли в нем участвовать Би, но Кейси точно должна была присутствовать, а я к тому времени так отчаянно нуждалась в ответах, правдивых ответах, что мне было плевать, кого я там встречу.

Мне было семнадцать, и дойти удалось лишь до двери. Путь преградила Кейси.

До сих пор помню свои ощущения в тот момент: мир рушится вокруг, и я снова становлюсь тринадцатилетней. Я словно почувствовала наступление конца еще до того, как он произошел. Я рыдала, кричала и звала сестру. Кейси схватила меня за руку и поволокла прочь. Не помню, что она говорила, но ясно помню ее тяжелый непреклонный взгляд. Я обессилела, растеряв весь свой пыл. Ушла домой и проснулась утром с утратой той последней частички себя, которая так крепко цеплялась за прошлое. Я словно умерла.

– Я сделаю что угодно для защиты нашей работы и замысла Льва, – произносит Кейси. – Ты представляла собой угрозу для них, поскольку не могла принять того, что Би…

– Ты говорила, что я не нужна ей…

– И говорила тебе правду.

Я скрещиваю руки и смотрю в сторону.

– Теперь ты знаешь, что это было правдой, – замечает она.

– Но ты никогда не говорила мне почему. – Мой голос надламывается. – Как, по-твоему, я должна была… как еще я могла реагировать? Все выглядело так, будто ты скрываешь ее от меня.

– Мне не всегда удавалось держать себя в руках, – признает Кейси. – На свете очень, очень мало людей, способных вывести меня из себя, но ты одна из них.

У меня вырывается смешок.

– Слабое утешение.

– Наши с тобой встречи и разговоры всегда заканчивались одинаково, Ло. Лев часто повторял мне, чтобы я вела себя с тобой аккуратнее, потому что ты…

Кейси резко обрывает себя, и лицо у нее такое, что понятно: просить ее закончить фразу бесполезно. Но как же мне хочется, чтобы она это сделала! Потому что я что?..

– Но он сам никогда не встречался с тобой лично, не знал, какой упрямой, безрассудной и решительной ты стала. Меня это слегка пугало…

– Пугало? – эхом повторяю я.

– Да. И я терялась, не зная, как, уважая желания Би, действовать настолько осторожно, насколько этого требовала ситуация. Частенько я реагировала на тебя инстинктивно, необдуманно. А ведь могла бы действовать дипломатично и тонко. Зная то, что я знала, могла бы, должна была бы по крайней мере попытаться. – Кейси беспомощно пожимает плечами. – В любом случае я понимала: тебя ничто не остановит. Что бы ты ни думала обо мне, Ло, я никогда тебя не недооценивала.

Наверное, мне следует принимать это как извинение. Другого от Кейси Байерс не дождешься. В ответ лишь киваю. Во мне нет прощения. Есть только болезненное принятие того, как много я потеряла, и понимание, что пора безропотно двигаться вперед. Больше мне ничего не осталось. Да, Кейси могла вести себя со мной по-другому, но какая теперь разница? Ничего не изменить.

– Любимым развлечением моего отца было обесценивание меня, – говорит Кейси. – Он хотел опустошить меня. Для него я