Отель «Дача» - Аньес Мартен-Люган

и я увидела большие черные круги у него под глазами. Я воспользовалась шансом уладить только что возникшую проблему и заодно избавиться от него…

– Ты наверняка устал. Как ты догадываешься, отель заполнен…

– В конце июля – самое то, – весело, но без малейшей иронии ответил он.

– Ты не против остановиться в апартаментах родителей?

Куда еще я могла поселить его, кроме как в номер Джо и Маши? На мгновение выражение его лица стало замкнутым, но он очень быстро овладел собой.

– Я так и предполагал, не занимать же номер в разгар сезона. Клиенты в приоритете.

– Возьму ключ и провожу тебя.

Я нашла ключ у себя в ящике стола, где он хранился в последнее время: крыло Маши и Джо было заперто на замок, и никто, включая меня, туда не заходил. Эти комнаты были священными, их нужно было защищать от любого вторжения. У меня не было сил видеть их опустевшими, без хозяев. Василий шел рядом, вежливо здороваясь вслед за мной с каждым, кого мы встречали. На пороге родительской кухни он на секунду застыл.

– Может, хочешь сначала осмотреть «Дачу»?

Я скрестила пальцы, молясь, чтобы он отказался: я еще не готова. В глазах его была грусть.

– Нет, я никуда не тороплюсь.

Я протянула ему ключ, он молча взял его, вставил в замочную скважину, потянул на себя дверь, и она заскрипела, открываясь.

– Я распоряжусь, чтобы тебе принесли все, что нужно.

– Спасибо… Сегодня вечером тебе надо быть с детьми?

Он проявляет вежливость? Или ему действительно интересно?

– Ммм, нет… они у отца. Я буду допоздна на ресепшене или еще где-то в гостинице, так что обращайся, если надо.

Он еще раз окинул меня внимательным взглядом, развернулся и скрылся за дверью с сумкой через плечо. В моем воображении всплыла картинка двадцатилетней давности. Василий садится в «тойоту» своего отца с той же дорожной сумкой из ткани, вытертой временем.

Василий покинул «Дачу» на рассвете, назавтра после праздника с музыкой и танцами до полуночи. Я проснулась очень рано и напряглась, услышав шум внизу. Я встала с постели и открыла окно моей комнатки на последнем этаже. Оно выходило во двор. Сверху я могла следить за всем, что делается внизу, и всеми, кто приходит и уходит. Василий с сумкой через плечо вышел из дверей «Дачи», прошел с десяток метров, потом остановился, огляделся и несколько минут напряженно изучал фасад, останавливаясь на каждой мельчайшей детали. Я сообразила, что видела подобную сцену еще раз: его взгляд двадцать лет назад был таким же, как у Маши, когда она навсегда уезжала из дома. Думал ли он тогда, что не появится здесь в течение двух десятилетий? Тем утром солнце только-только приподнялось над горизонтом, но он заметил в окне меня, облокотившуюся на подоконник. Я застыла на месте, не в силах отступить назад, сбежать, спрятаться от него. Я отлично помнила, что мне захотелось увидеть его в последний раз, поскольку в тот момент я не представляла себе, что пробуду здесь дольше чем полгода. Я ему помахала, он в ответ тряхнул головой, смысл этого жеста я не расшифровала, а он сел в машину Джо, которая тут же тронулась с места. Я следила за внедорожником, пока он не скрылся за поворотом.

Спасибо большое, Шарли, за суперидею открыть сегодня к ужину вторую террасу! Зачем я ему это позволила? В результате народ все прибывал, и официанты окончательно сбились с ног. Мне пришлось помогать им, продолжая при этом выполнять работу администратора. Я не заметила, как пролетел вечер. Когда ажиотаж немного спал, я направилась на кухню, чтобы попросить Шарли придумать какую-нибудь разумную схему обслуживания, если он намерен и дальше принимать вечером такое количество клиентов. Он хочет произвести на Василия впечатление? Очень мило, но тогда надо это организовать. У нас лежало достаточно резюме официантов, так что с задачей можно было справиться быстро, при условии, что кухня выдержит такой ритм до конца. Я открыла дверь и застыла на пороге: на меня пока не обратили внимание, и меня это устроило. От двери просматривался стол Джо. За ним сидели Шарли и Василий, занявший место отца. Из-за безумного наплыва клиентов я почти забыла о нем. Зато если он намеревался встретиться или поговорить со мной, то мог оценить, насколько я занята.

Было странно, что он здесь, как будто время повернуло вспять. И больно. Как можно притвориться, будто он никогда не уезжал, а его отец столько лет не садился за этот стол без него? Я хорошо помнила, как еще долго после отъезда сына Джо за этим самым столом уходил глубоко в себя, погружался в свои мысли. Джо чувствовал, что сын никогда не вернется, теперь я была в этом убеждена.

Василий, по всей видимости, зашел поздороваться с Шарли, который не нашел ничего лучше, как подсунуть ему свои равиоли. Интересно, Шарли забыл о наших тревогах, пока разговаривал с ним и так же непринужденно подавал ему ужин, как делал это, когда кормил меня после сложного вечера? Я предпочла оставить их наедине, чтобы не мешать их встрече, которая задела меня сильнее, чем я могла вообразить. И все же мне хотелось бы поговорить с Шарли, спросить, что он обо всем думает, хотелось, чтобы мой лучший друг вспомнил обо мне, пришел ко мне.

Пробуждение было ужасным. Неудивительно, что я немного тормозила в разгар сезона, после двух практически бессонных ночей, когда я сходила с ума из-за приезда Василия, окончательного разрыва с Самюэлем и более чем напряженного вечера в ресторане. Но сейчас не время расслабляться. Я вошла в отель все еще сонная, несмотря на ледяной душ, с опухшими от усталости глазами и с трудом подавляя зевоту. До того, как зайти на кухню, я на мгновение остановилась. Что за нелепая идея – поселить его у Джо и Маши! Теперь, когда я готовлю завтрак, он будет совсем рядом и я лишусь одиночества и безмятежности, которые так люблю, – придется стараться не шуметь и удвоить бдительность. Открыв дверь, я окончательно распростилась с едва тлевшей надеждой на спокойствие. В кухне витал аромат кофе. Полный кофейник на столе радушно звал к себе. Но я знала, кому этим обязана… Дверь в сад была широко распахнута, свежий утренний воздух добрался до меня и поманил на террасу. Василий сидел за столом, перед ним стояли компьютер и дымящаяся чашка. Почувствовав мое присутствие, он оторвался от экрана:

– Доброе утро, Эрмина.

– Ты так рано встаешь?

– Разница во времени.

Завязать разговор у меня не получалось. Мы молча изучали друг друга. Я хотела бы быть храброй, задать ему вопросы о Маше и ее похоронах, о том, что он