Шассе-Круазе - Тамара Кандала

Теперь все захихикали: сначала один, а за ним и все остальные.

Агата удивленно оглядела собравшихся:

– Я сказала что-то смешное?

Хохот перешел в гогот – это была своеобразная разрядка на предыдущие четыре часа предельного напряжения. И маленькая месть «высшему» существу – все слышали, что с юмором дела у Агаты обстоят из ряда вон плохо.

– ПИЗДА бесспорно является матерью всех проблем, – бесстрастно продолжала Агата.

С мировоззренцами случилась истерика.

Агата выждала пару минут и продолжила невозмутимо:

– Как можно логическим путем прийти от конкретных примеров к общим выводам? Ну, например, кто-нибудь понимает, что такое музыка. Не в банальном смысле, а вообще, что это? Ведь это точно из других сфер, что-то чудесное. И близкое к этому – математика. Вот если люди исчезнут с планеты, математика останется? А музыка? Насколько мы знаем то, что знаем? Откуда взялась уверенность, что наших наблюдений за объектом и событиями достаточно для того, чтобы домыслить их прочие свойства? Или, как мы можем предсказать будущее, основываясь на знании прошлого? Не говоря уж о том, что мы пытаемся определить свойства бесконечного – непознанного на основании конечного – познанного. Это ли не абсурд?

– Абсерд, – вякнул кто-то, и утихший было смех возобновился с новой силой.

– Попробую объяснить вам нечто, что в принципе необъяснимо, – продолжала Агата как ни в чем не бывало. В нечувствительности аспергеров к юмору были все-таки свои преимущества. – То, что вам известно, не имеет никакого значения. То, чего вы не знаете, – гораздо важнее того, что вы знаете. Концепция Антизнания основана на структуре случайности в эмпирической реальности. Непредсказуемость чего-либо усиливает любой катаклизм в сотни раз. Типическое знание – это тирания коллективного, рутинного, очевидного и предсказуемого. Антизнанием правит единичное, случайное, невидимое и непредсказуемое. Знание – это то, что в принципе можно измерить. Антизнание – принципиально неизмеримо. Само понятие трудно постичь обычному человеческому разуму, пусть и сверхмощному – ни в какой мозг это не заложено. Он не в состоянии не только спрогнозировать аномалию, он не умеет ее даже заподозрить. А миром движет аномальное, неизвестное и маловероятное.

– Так зачем же тогда вообще нужна наука? – задал вопрос молодой брюнет с горящими глазами, похожий на опереточного цыгана. Он на протяжении всего собрания не сводил с Агаты восхищенно-страстного взгляда.

– Она служит глупым практическим вещам, – саркастически отреагировала крошка с курчавым венчиком. – Электричеством пользоваться или, там, на самолетах летать.

– Это значит, что Антизнание никакого практического значения не имеет? Как геометрия Римана – Лобачевского?

– Вы все умеете сосредотачиваться только на известном и предсказуемом, – снова вступила Агата. – А нужно, чтобы каждое экстремальное событие служило точкой отсчета, а не исключением. Например, никакие мои математические модели ничего не значат по сравнению с непредвиденным.

– Это значит, что чем больше информации, тем менее предсказуемо будущее? – «Опереточный» даже привстал со стула от возбуждения.

– Антизнание подразумевает, что математические формулы в попытках объяснения мира бесполезны. Зато мы можем попробовать посчитать искажения.

– Но зачем подсчитывать, если все опровергается Антизнанием? – задал вопрос самый пожилой участник с невероятно грустными и мудрыми глазами. – Тут содержится некое логическое противоречие, вам не кажется?

– Римский философ Лукреций Кар – «Вселенная не ограничена ни в одном направлении – ведь совершенно ясно, что вещь может иметь предел лишь в том случае, если вне ее существует что-либо. Поэтому во всех измерениях, будь то вперед или назад, вверх или вниз, Вселенной нет конца». К этому «вперед или назад, вверх или вниз» я бы еще добавила: и во всех неизвестных пока направлениях. Например, Других реальностях – параллельных, вертикальных, задомнапередных, вывернутых наизнанку, включая и вовсе не существующие… пока.

– Н-да-а, – промычал кто-то. – Общая сумма разума на планете – величина постоянная, а население растет…

– Практически любое Знание сопровождается массой парадоксов, в числе которых Антизнание именно этого конкретного Знания. Надеюсь, это понятно? Но противоположностью этого Антизнания может оказаться новое Знание. Или НЕ оказаться, приведя в тупик первое Знание. Это нужно иметь в виду при открытии любого нового закона математики, физики или вселенной. Иначе эти законы вовсе не имеют смысла. Надеюсь, и это понятно?

– О да, – иронически заметил маленький. – Это понятно, как дважды два – четыре. И что нам прикажете теперь с этим вашим Антизнанием делать? Куда его засунуть? Пересматривать ВСЮ науку? – Он явно не относился к поклонникам Агаты и по каким-то своим причинам смел ей если не противоречить, то противостоять.

– Антизнание можно отнести скорее к понятию метафизическому, а не научному.

– Этакая научная метафизика, – подытожил мудрец с грустными глазами.

– Платоническая складка – это то место, где наше представление о мире перестает соответствовать реальности, о чем мы не ведаем, – заключила Агата и добавила: – Вполне возможно, что сигналы внеземных цивилизаций прямо летают вокруг нас – просто у нас нет инструментов, которые могли бы их поймать и расшифровать. И единственный ключ к этому Антизнание.

В этот самый момент Агата увидела НЕЧТО – устроившееся прямо в центре стола, на нее взирал ГЛАЗ. Живой. Он проморгался, как бы от смеха, покрутился на месте и вдруг заскакал по столу в какой-то немыслимой первобытной пляске. Глазу, в отличие от всех остальных, явно было весело.

Он проскакал по головам мировоззренцев, исполнив на каждой некий ритуальный танец. Потом, подбоченясь, прошел вприсядку по всему овалу стола и, доскакав до Агаты, изобразил ей сложный реверанс, перебирая всеми своими лапками-ресничками. Вначале Агата решила, что кто-то из присутствующих решил позабавиться, выпустив на стол голограмму, и управлял ею пультом, спрятанным в кармане. Но, внимательно оглядев лица коллег, она поняла, что здесь нет ни одного персонажа, способного на подобное действо. Больше того, она поняла, что никто, кроме нее, никакого Глаза не видит.

По ее позвоночнику пробежал легкий сквознячок. Она протянула руку ладонью вверх и приблизила ее к Глазу. Тот немедленно воспользовался возможностью и, порхнув бабочкой, приземлился прямо в центре ее ладони. Агата, приготовившись к бестелесной голограмме, ощутила у себя на ладони легкое прикосновение ресничек, как если бы на нее и вправду села бабочка и щекотала ее теперь своими нежными крылышками.

Это озадачило ее еще больше – существо, похожее на глаз, имело физическое тело, а значит, было реальным.

Агата поднесла ладонь к самому лицу и слегка дунула на это необычное явление – на Глаз это не произвело решительно никакого впечатления. Он подскочил на своих ножках-ресничках и уцепился за кончик ее носа.

Такой фамильярности Агата стерпеть уже не могла. Она сделала движение рукой, как будто отгоняла назойливую муху. В ответ на это Глаз, превратившийся в крохотного паучка, заполз ей в ухо. Агата взвизгнула, как маленькая девочка, и энергично затрясла головой.

– А ну, вылезай оттуда, гадость такая. – Агата вскочила со своего кресла и запрыгала на одной ноге, склонив голову набок, как это делает человек, которому в ухо залилась вода.

И тогда ЭТО заговорило.

– Кончай свою бодягу, мам, поговорить надо.

ОНО выпорхнуло из уха и, снова превратившись в Глаз, уселось ей на правое плечо.

– Ты кто? – спросила Агата, скосив глаза.

– Все объясню, – пообещал Глаз. – Только для этого нам надо уединиться. И не забудь, что в данный момент за тобой наблюдает шесть пар глаз.

О боже! Агату тряхнуло, как если бы она коснулась оголенного провода – она и вправду выпала из настоящего, совершенно забыв, где находится.

Мировоззренцы все это время, приоткрыв рты и вытаращив от удивления глаза, наблюдали за странной пантомимой. Некоторые решили, что «богиня» таким образом пытается продемонстрировать им что-то наглядным способом, как это делают учителя, имеющие дело с умственно отсталыми детьми. Другие склонны были думать, что она, Агата, над ними просто издевается. Но в любом случае поведение «божества» на серьезнейшей встрече было до такой степени неадекватно, что присутствующие предпочли смириться, посчитав, что являются жертвами массовой галлюцинации. Они были наслышаны о способностях Агаты, в том числе и паранормальных.

– На сегодня все, – произнесла Агата и решительно встала. – Я, похоже, немного устала. Извините за неполный рабочий день, я распоряжусь, чтобы вам позволили прийти еще раз, в этом же составе. – И она быстрыми шагами вышла из зала.