Мария Каллас - Клод Дюфрен

Мария сказала мэтру, что директор «Ла Скала» на дух ее не выносит. В ответ знаменитый музыкант назвал того ослом. Однако этому проекту не суждено было осуществиться. Марии, к ее великому сожалению, так и не представился случай спеть под руководством этого дирижера. Менегини полагал, что виной тому были происки недругов его жены и закулисные интриги. Вполне возможно, что и так, и все же следует заметить, что загоревшийся этой идеей Тосканини вскоре охладел к певице, из-за чего проект так и не претворился в жизнь.

Что бы там ни было, уже неважно: на пути к мировой славе перед Марией открылись новые горизонты… Она полетела в Мехико, где ее вновь ждали с большим нетерпением. На суд восторженной и восхищенной мексиканской публики она вынесла свое видение роли Виолетты в опере «Травиата». Певица представила произведение Верди в совершенно новом ключе. В образе бедной девушки, чьи душевные силы настолько подточила любовь, что она умерла, Мария открыла самые трагические грани своего таланта.

Еще ни в одной роли певица не отождествляла себя до такой степени со своим персонажем. Так, в книге, посвященной Каллас, Жан Пьер Реми указал на тесную связь между личностью реальной Каллас и вымышленным персонажем Виолетты. Он нашел слабое звено, оказавшееся фатальным для той и другой женщины: глубокую душевную ранимость, скрывавшуюся под внешней высокомерностью.

Во время выступления во Дворце искусств — на этот раз речь идет об «Аиде» — со своим партнером Марио дель Монако певица напрягла голос, чтобы как можно дольше протянуть финальную ноту. Не успел опуститься занавес, как за кулисами между певцами произошла некрасивая ссора, не имевшая ничего общего с творчеством. Приходится лишний раз удивляться тому, как низко могут пасть звезды такой величины, когда они бранятся как базарные торговцы. Кроме того, желтая пресса всегда готова раздуть малейший инцидент, чтобы вынести его как сенсацию в заголовки газет. Вот так на протяжении всей своей жизни Каллас имела репутацию скандалистки, чего, конечно, не заслуживала, несмотря на острый язык.

Перед отъездом Мария написала отцу, чтобы тот приехал к ней в Мехико. Это должно было позволить Георгиосу познакомиться с ее мужем, поскольку на этот раз Титта отправился на гастроли вместе с ней. Похоже, Менегини окончательно решил завязать с собственной предпринимательской деятельностью и следовать по пятам за женой.

Пригласив Георгиоса Каллас в Мехико, Мария руководствовалась не только сентиментальными чувствами, хотя певица всегда с большой теплотой относилась к отцу, — своим жестом она прежде всего хотела дать понять матери и сестре, что окончательно порвала с ними. Из ее письма, адресованного крестному отцу доктору Лонтцаунису, мы можем представить, в каких отношениях были тогда мать и дочь: «Моя мать написала мне ругательное письмо, надеясь получить что-нибудь. Она заявила, что родила меня не просто так и теперь я обязана содержать ее. Мне очень жаль, но мне трудно переварить эту фразу. Поверь мне, я сделала и сделаю для них все, что могу. Однако я не позволю им сесть мне на шею. Я должна думать о своем будущем, поскольку хочу родить ребенка…»

Упоминание о будущем ребенке свидетельствует лишь о том, что Мария время от времени переживала очередной «приступ материнства», но в глубине души она вовсе не строила конкретных планов, которые могли нанести ущерб ее карьере. Отметим также, что в своих воспоминаниях Евангелия только мимоходом упомянула о денежных просьбах, с которыми периодически обращалась к дочери. Мария достигла известности, превзошедшей все самые смелые мечты матери. Последняя конечно же хотела получить свою долю от этого пирога. Евангелия мечтала играть при дочери роль «серого кардинала». Со своей стороны, Мария приходила в ярость всякий раз, когда кто-то заглядывал в ее кошелек.

Если между матерью и дочерью были сожжены все мосты, то Георгиос чувствовал себя рядом с Марией самым близким родственником. С Менегини у него сразу же установились дружеские отношения, несмотря на то, что мужчины с трудом могли понять друг друга. Менегини плохо говорил на английском языке, а Георгиос ни слова не знал по-итальянски. Супруги Менегини с сожалением попрощались с Георгиосом; последний еще на несколько дней остался в Мехико. Он решил, как двумя годами раньше сделала Евангелия, воспользоваться преимуществами, предоставляемыми ему в качестве… отца звезды!

Турне Марии Каллас продолжилось в Бразилии, вначале в Сан-Пауло, а затем в Рио-де-Жанейро. И повсюду ее сопровождал супруг. Отныне он выполнял обязанности импресарио. И надо отметить, что делал он это очень хорошо. Менегини до хрипоты обсуждал каждую строчку в контракте и порой добивался того, чтобы его жене платили… золотом. Он и в самом деле не особенно доверял южноамериканской валюте. И правильно делал.

Однако в Сан-Пауло Мария пребывала не в самой лучшей форме; беспокоившие ее и раньше нарушения сердечно-сосудистой системы обострились, что вынудило ее аннулировать уже объявленное выступление в опере «Аида». Болезненное состояние тем не менее не помешало ей спеть в «Травиате», также заявленной в программе. Случай свел ее с главной соперницей по сцене Ренатой Тебальди. Предусматривалось, что две звезды должны были выступать поочередно в одной и той же роли. Я не знаю, кому пришла в голову такая смелая идея, но это было аналогично тому, если впустить разъяренного слона в посудную лавку… Со своей стороны, южноамериканские газеты подливали масла в огонь, и не только критикуя отказ Марии выступить в «Аиде», — повторю, что у этого поступка было веское оправдание, — а тем, что печатали некоторые высказывания Каллас по поводу исполнения Тебальди роли Виолетты. Бразильская пресса, с присущей ей словоохотливостью, без всякого сомнения, несколько преувеличивала резкость слов Марии, хотя она все же отпустила в адрес коллеги несколько колких замечаний. Давнее тайное соперничество между двумя женщинами отныне стало явным. К тому же каждая певица имела своих поклонников, что только усугубляло и без того тяжелую обстановку.

В Рио-де-Жанейро соперничество двух знаменитых певиц обострилось до предела. 14 сентября в самом конце благотворительного гала-концерта в городском театре, где выступали обе артистки, Мария, сорвавшая бурю аплодисментов, исполнила на бис арию из «Травиаты». Награжденная в свою очередь аплодисментами Рената совершила, по мнению Каллас, самое настоящее преступление, спев целых два раза арию на бис. Следует ли говорить о том, что, возвратившись за кулисы, обе дамы разругались в пух и прах. Марии не понравилось, что ее соперница выступала на сцене больше времени, чем она.