Очищение армии - Герман Смирнов

Вот почему Тухачевский считал, что «при том потрясении, которому подвергалась польская армия, мы имели право и должны были продолжать наше наступление. Задача была трудная, смелая, сложная, но задачами робкими не решаются мировые вопросы». Так думал Тухачевский, и в этом был весь стиль его революционной стратегии. Он признает, что «войска Западного фронта были истощены и ослаблены: но зато они были сильны духом и не боялись противника». И поэтому он считал, что «вдвое-втрое сильнейший противник не мог остановить нашего наступления».

В. И. Ленин тоже считал необходимым продолжение наступления и даже в кризисной обстановке послал 13 августа телеграмму Реввоенсовету Западного фронта, в которой писал:

«Наступление поляков делает для нас очень важным усилить свой нажим, хотя бы на несколько дней. Сделайте все возможное, издайте, если считаете полезным, приказ войскам о том, что, удесятерив усилия теперь, они обеспечат России выгодные условия мира на много лет».

История никогда не простила бы Тухачевскому, если бы он, дойдя до Буга, остановился. Ведь именно это и нужно было отступающей, расстроенной армии белополяков, чтобы выиграть хоть несколько дней, привести себя в порядок, перегруппироваться и перейти в контрнаступление. Задача заключалась в том, чтобы не дать им возможности это сделать. Поэтому наступать и преследовать до конца, до достижения решающей цели – этот стиль полководческого искусства Тухачевского в обстановке 1920 г. был оправдан.

На этот раз победа не была достигнута. Тухачевского ждало поражение. Как известно, В. И. Ленин не сделал ему ни единого упрека. Но он, вероятно, поставил бы ему в вину, если бы Тухачевский приостановил успешно развивавшееся наступление, преследовавшее столь важную политическую задачу.

Суть вопроса заключалась не в том, останавливаться или не останавливаться на Буге, а в том, как оперативно обеспечить дальнейшее наступление, которое, продолжаясь по инерции, с каждым пройденным километром ставило Западный фронт во все более опасное положение.

Понимал ли это Тухачевский?

Сначала нет, и он этого впоследствии не отрицал. Он только серьезно беспокоился за состояние своих тылов и еще в июле доносил в РВС Республики, что базы и тылы сильно отстали, восстановление разрушенных железных дорог идет медленно и в снабжении войск наступают перерывы.

Но в ставке Главкома плохо понимали запросы Тухачевского. Поспешный отход белополяков там принимали за их разгром (обычная ошибка недальновидной стратегии) и собирались даже снять с Западного фронта некоторые части. Только благодаря энергичным протестам Тухачевского это несправедливое решение не было осуществлено. Уже здесь Тухачевскому пришлось вступить в борьбу с Главным командованием.

Однако в оперативном развитии событий Тухачевский не видел на первых порах никакой особой опасности и верил в успех. Эту веру укрепляло в нем предпринятое 2 августа 1920 г. решение Политбюро ЦК об объединении под командованием Западного фронта всех сил Западного и наступавшего к югу от Полесья Юго-Западного фронтов, дабы целеустремленно и концентрически направить их на разгром варшавской группировки противника. Это решение было утверждено Пленумом ЦК 5 августа 1920 г.

Уверенный в том, что Юго-Западный фронт будет искать тесного взаимодействия с Западным фронтом в Люблинском направлении, Тухачевский считал, что «мы могли и должны были решиться на наше наступление на Вислу и что это наступление имело полное основание на успех».

Однако принятое по предложению Ленина важнейшее постановление ЦК об объединении действий фронтов на Варшавском направлении не выполнялось с самого начала и саботировалось командованием Юго-Западного фронта (комвойск – А. И. Егоров, член РВС – И. В. Сталин).

Руководители фронта, видимо, не смирились с тем, что общее командование возлагается на Тухачевского и что они, таким образом, устраняются от столь решающей операции и не могут разделить успех. Мелочные интересы личного престижа возобладали здесь над военно-политической целесообразностью и стратегической необходимостью государственного значения.

Редкое в истории нашей партии игнорирование важнейшего постановления ЦК произошло как раз на ответственном этапе развития большой наступательной операции.

Командование Юго-Западного фронта вместо того, чтобы искать тесного взаимодействия с Западным фронтом в концентрическом наступлении в северо-западном направлении на Люблин, повернуло значительно раньше (примерно с 12 июля) лицом на юго-запад, направив 1-ю Конную армию от Ровно на Дубно. После принятия постановления ЦК, явно игнорируя его, фронт продолжал сосредоточивать свои главные силы на Львовском направлении, где, по некомпетентному и упрямому мнению Сталина, якобы лежал центр тяжести всей польской кампании.

Нашим военным-историкам необходимо сказать свое веское слово по этому вопросу и раскрыть политическую ошибку Сталина в 1920 г., сознательно допущенную и повлекшую за собой столь тяжелые стратегические последствия.

Чем мог руководствоваться Сталин, упорно отстаивая свое решение наносить главный удар на Львов? Имелись ли для этого какие-либо разумные политические или стратегические доводы? Ведь он не раз повторял, что самое важное в стратегии – это правильный выбор направления главного удара. А главное направление лежало в 1920 г. на Варшаву. В. И. Ленин при оценке кампании это неоднократно подчеркивал.

О каком же главном значении Львовского направления можно в свете этой ленинской оценки говорить, если нанесение главного удара Юго-Западного фронта на Львов эксцентрически расходилось с наступлением Западного фронта на Варшаву и в корне разрушало взаимодействие с ним?

Стратегически даже падение Львова не могло иметь значения для успешного исхода операции Западного фронта и не могло оказать влияния на взятие Варшавы.

«Кто же ходит на Варшаву через Львов?» – иронически и с горечью заметил позже Ленин.

Вопрос этот, простой и очевидный, не требующий особой аргументации, был впоследствии на многие годы затуманен, осложнен и искажен. Но в те кризисные дни, когда под Варшавой развернулось сражение, решавшее участь всей кампании, он ясно обнажил всю свою остроту и вселял тревогу в каждого, кто имел здравый рассудок.

Когда перед Тухачевским открылась вся страшная картина расходящихся направлений наступления Западного и Юго-Западного фронтов, таившая в себе грозную опасность для его левого фланга, представленного одной слабой Мозырской группой и оставлявшая его один на один со всей главной варшавской группировкой противника, он ужаснулся и, как потом рассказывал, несколько часов оставался в глубоком раздумье.