Убежище - Шломо Вульф

Тем более тут не было спроса на мои же гениальные открытия в области проектирования прочных корпусов подводных лодок. Во-первых, "русских" военных инженеров приехали тысячи и тысячи. И каждый указывал в биографии о своих строго засекреченных, а потому тут недоказуемых крупных проектах и патентах. Во-вторых, своих военных инженеров невпроворот, а рабочих мест для них втрое меньше. Наконец, в-третьих, тут и своих чекистов дохера, и все оберегают собственные секреты, им не до наших стратегических тайн, что так самозабвенно охранял милейший Петр Иванович.

Единственной страшной тайной, интересующей общество в Израиле, как и в любой другой стране благословенного свободного мира, являются не подводные лодки, а то, какие именно кораллы украл очередной высокопоставленный Карл, и с кем, где и, главное, каким именно образом ему изменила его Клара... Все смакуют подробности, называя разнополые органы своими именами. Это вам не Владивосток шестидесятых, где за вполне приличный, не up less, купальник могли запросто из комсомола выгнать...

Теперь о моих семитских знакомых.

Марик Альтшуллер тихонько уехал в Израиль еще с волной 1979 года. Я его тут сдуру долго разыскивала и - сподобилась удостоиться. Он стал совершенно неузнаваемым. С нами разговаривал покровительственно и раздраженно. Гордился, что работал какое-то время по специальности - на судоремонтном заводе. Когда выгнали, пенсию сносную дали. Он стал еще вальяжнее, надменный такой, снисходительный, морализатор. Мой Миша поставил Альтшуллеру единственно верный диагноз -- сытый говноед... Неизлечимо до конца жизни в Израиле.

Трахтенберг же, слинявший с ним одновременно, напротив, сам меня здесь разыскал и поздравил, что я на родине, наконец. Он теперь активист солидной левой партии и чуть ли не в кнессет собирается баллотироваться, голова! Дружен со всеми сильными мира израилева, чешет на иврите не хуже своего высоколобого босса. Для него и впрямь Родина вокруг, с чем он всех прочих не упускает случая поздравить. А кто его таким сделал, читатель? Кто его вообще в Израиль командировал? То-то... На твою голову...

Только врет он все, милейший мой Иосиф Аронович. Не было у меня никогда Родины с большой буквы, нет и уже никогда не будет. Родилась я, как и мы все, не то в изгнании, не то в эмиграции - из несостоявшейся богатой и благородной демократической России в великий вонючий Советский Союз. Он мне благовонил с детства прямо в окно единственной коммунальной комнаты с помойки в затхлом дворе-колодце. А потом досмердился до платного лишения меня советского гражданства -- это за все-то мои для его агрессий и обороны проекты!

А что до Израиля, то не только я, "гойка и пятая колонна", но и мой чистокровный доктор Бергер, как и многие прочие наши порядочные евреи, от которых я себя давным давно не отделяю, тут вряд ли чувствуют себя на Родине. Еще более лишние, еще более откровенное бельмо на глазу титульной нации, чем в нашем так называемом галуте.

Только не цепляйтесь, пожалуйста к словам. Боже меня упаси обобщать! Я же сказала -- "многие прочие", а не "все". Что же касается "всех", то, как известно, в Израиле не повезло только ленивым, бездарным и безыниативным. То есть не достойным называться евреями вообще. Не верите -- спросите хоть у Марика. Или у Трахтенберга.

А вот по моему "гойскому" разумению, не может страна считаться Родиной, если единственная располагаемая работа, коль скоро она вообще есть, вызывает только отвращение, каждого рабочего дня ждешь как наказания Божьего, а единственное располагаемое жилье заложено-перезаложено в банке с растущим, по мере выплаты, долгом по ипотечной ссуде, чтобы рано или поздно вернуться с прибылью тому же банку. На Родине человек не ждет будущего только в виде неизбежной нищеты в случае болезни или старости, если не гибели вместе со всей страной. На Родине нет ощущения, что все против всех, а молодежь только и ждет случая слинять в Штаты, как это сделал мой Володя со своей семьей, как только отслужил в боевых частях "оккупантом", как и предсказывал ему его несостоявшийся отчим.

Впрочем, вряд ли и этот эпизодический персонаж нашей драмы, вислоусый щирый Тарас Осипович, считает себя в незалежной неньке-Украине на Родине. Насколько нам известно, даже и на углу улиц Петлюры и Бандеры теж не сладко, если жрачки как не было, так и нет, а яка ж це Витчизна без сала, гха?..

Ну, а для нас с Мишей, как написал в шестнадцатом веке своей матери французский король Франциск после военного поражения, "потеряно все, кроме чести" -- спасибо хоть, что мы так и не скурвились. Честно себе работаем и по олимовским меркам сносно зарабатываем.

О его занятии я уже сказала, а я освоила единственную доступную для "русских" гоек и евреек женскую профессию. Нет-нет, мой благодарный читатель! Напрасно ты привычно взбодрился. Клубничка осталась в первой части моего правдивого повествования. Посуди сам, ну что может заработать телом тетка за пятьдесят? Кто на нее тут позарится, кроме ослепленного застарелой любовью мужа Миши? Тут и молодым моего склада и ориентации делать нечего при мощной конкуренции "горячих и либеральных" - молодой поросли со всех концов рухнувшей империи -- профессионалками с не менее славянской внешностью.... Не то, конечно, чтобы начисто увяла твоя Таня, но куда мне с моей хваленной раскованностью до этой новой волны! Это я в первой части, на так называемой родине, да на фоне красной Машки, черт знает что за женщина была, а во второй -- женщина для уборок у богатых, хотя и не очень знаменитых. Ценят меня тут не за красоту, ум или сексапильность, даже не за честность, а за удивительную двужильность. Последнее наводит меня на мысль, что мои предки были скрытыми бурлаками на Волге. Другая генетика такой нагрузки просто не выдержала бы.

***

Все прекрасно, но как же Феликс? Неспетая-то песня моя?..

Так вот же он там, в сквере - руками водит, мировые проблемы решает. С этого же я и начала!

Я все сидела, смотрела, как он свои дурацкие уши дергает, и думала, на какой бы козе к нему подъехать, чтобы хоть спросить, кама лет он ба-арец и как его, такого незаменимого специалиста петры иванычи выпустили -- мои секреты сионистам выдавать? Они-то не могли знать заранее про Карла, Клару и кораллы... И, что меня еще больше интриговало, как это он, такой всегда шустрый и головоногий, пребывает в такой неприглядной компании вынужденных бездельников вместо того, чтобы меня к себе на виллу в уборщицы нанимать?

При всей приобретенной израильской раскованности, именуемой в иных широтах наглостью, мне было все-таки неудобно так просто взять и подойти. Мы же с ним лет двадцать как не виделись...

Но тут, как вы читали, изумляясь без конца моему вранью, снова нас свела с ним сама судьба. На этот раз расстарался хозяйский мой пес Бетховен. Он видно что-то учуял в моем мозгу и тотчас проявил свой странный извращенный нрав. Хозяева мои его даже как-то к какому-то собачьему сексапатологу возили. Вечно их пес конфузит: пристает к гостям совершенно непотребным образом. И, надо же, сейчас он подлез не к кому-нибудь, а к моему когдатошнему любимому.

А дальше - по привычной для этой идиотской твари схеме: залез лапами на его спину, высунул у его щеки язык, задышал часто-часто и стал его страстно сношать -- то есть тереться чем не надо о штаны. Это у него происходит почему-то только с мужчинами. Вот бы сюда нашего дорогого Никиту Сергеича назюкать на этого "пидараса"!.. Несчастный же пан Дашковский в своем галстуке от такого неожиданного и неслыханного публичного оскорбления его светлой личности, просто обезумел, вертелся как уж, применял против Бетховена все приемы самбо, но тут он столкнулся с чисто израильской, не знающей границ, сексуальностью. Пес танцевал вокруг его спины, куда бы он ни поворачивался. В парке произошло определенное смятение, не без смеха, конечно.

Пришлось мне подойти и взять педераста собачьего на поводок, хотя он прямо распластывался на земле, всей своей мордой выражая неземную страсть к моему бывшему любовнику.

Вид у меня был совершенно сабровский (даже описывать тошно после первой части, во что я тут была одета и как вообще выглядела на Родине Иосифа Трахтенберга!..) Обесчесченный пан принял меня за аборигенку, случайно оказавшуюся в олимовском парке со своим сексуально извращенным псом, и тут же сделал то, что делают подобные ораторы, когда переходят на иврит -вывернул пасть наизнанку, как анаконда, и стал утробным голосом творить и вытворять биньяны. Естественно, он просто хотел выразить не столько возмущение неформальной сексуальной ориентацией собачьего насильника, сколько тем, что геверет вмешалась не тотчас.

"Не бери в голову, Феликс, - говорю. - Я сама бы этого кобеля придушила, будь на то моя воля. Такой же блядун, как и его хозяин. Но я у них обоих, увы, всего лишь служанка." Он обалдел сначала, что геверет так изъясняется по-русски, но потом пригляделся и всплеснул руками. Несчастный Бетховен воспринял это как долгожданное ответное чувство и стал на задние лапы, демонстрируя в воздухе, к какой именно близости он Феликса призывает. И что он нашел в этом довольно облезлом типе?