Русский транзит 2 - Вячеслав Барковский

— Юрьев, ты серьезно? А зачем?

— Как зачем?! Чтобы не рыпался, наверное… У меня ведь сотрясение мозга могло быть, вот врач и хотел, чтобы я отдыхал подольше.

— Интересное решение. Я бы сказал — нестандартное… Ладно, лучше расскажи все по — порядку.

Пока Петенька прогревал мотор своего безнадежного «лендровера», вставшего, как упрямый осел, в переулке, Юрьев успел в общих чертах обрисовать ему свою одиссею и перейти к частностям, когда они наконец-таки с черепашьей скоростью затряслись по булыжнику Тучкова переулка.

У Тучкового моста их остановил милицейский патруль. Милиционеры проверяли документы у водителей и пассажиров каких-то двух загулявших автомобилей, остановленных у самого моста.

— Лейтенант Кенарь, — представился милицейский лейтенант, в котором Юрьев, к своему ужасу, узнал того самого, которого чуть не сбил с ног Максим, когда они вчера бежали из-под стражи. — На мост нельзя. Мост закрыт.

— А что у вас там, на мосту: рыбу неводом ловите, браконьерите потихоньку? — заинтересованно спросил Петенька, подрулив к тротуару и заглушив мотор.

— Водолазы работают — технику достаем. А вы куда в такое время?

— Как куда? На Литейный, докладывать, — почти серьезно сказал Счастливчик, но лейтенант рассмеялся. Петя каким-то непостижимым образом умел расположить к себе собеседника, даже если тот был с усами, погонами и при исполнении.

— А что же вы в объезд?

— Проветриться надо. А кто утонул-то?

— Наши сотрудники на УАЗе преследовали краденый джип. — Лейтенант стал серьезен, а Юрьев икнул, проглотив холодную лягушку ужаса. — Одного преступника взяли и обезвредили. — Юрьев снова икнул, теперь от удивления. — Но лучше б он в Неве остался ершам на подкормку. Им оказался рецедивист, сегодня днем бежавший из-под стражи, а наши товарищи — майор и сержант, — похоже, погибли. Отчаянные были люди, до конца преследовали гада и вместе с ним упали с моста… Я с ними только месяц и успел поработать… А, простите, мне ваше лицо что-то знакомо, где я мог вас видеть? — Лейтенант вдруг обратился к Юрьеву. — Вот и парня этого тоже…

Юрьев весь внутренне сжался… Более всего ему сейчас хотелось стремительно продавить собственным телом старенькое сиденье, железо, асфальт, земную оболочку и потом, счастливо миновав мантию и ядро земли, оказаться с той стороны где-нибудь в Америке, пусть даже без знания местного диалекта и вида на жительство в кармане.

Максим изображал спящего, привалясь со склоненной головой к боковой двери.

— Как где, лейтенант? — Петя говорил нарочито строго и торжественно. — По телевидению или в газетах. Страна не хочет забывать своих героев. Эти двое раскрыли заговор одной иностранной державы против нашей родины и теперь едут получать заслуженные награды.

— Да вы просто артист! А документики у вас есть? — весело спросил лейтенант. — Нет, ваши, гражданин, меня не интересуют. Мне бы вот ваши, — обратился он к Юрьеву, — ну где же я вас видел? Где?

— У меня нет документов. При себе не ношу.

— А вот это плохо! Документики должны быть всегда при вас, особенно если любите по ночам кататься… А что это вы такие мокрые?

— Ох, и любопытный же ты, лейтенант, — досадливо сказал Счастливчик, а Юрьев, откинувшись на спинку кресла, облизнул высохшие губы; мысли с такой быстротой запрыгали в его мозгу, что он не смог поймать даже самую жалкую из них вроде: «Сдаюсь!» или «Я больше не буду».-Жарко людям, вот и освежились под душем. Ну все, мы поехали…

— Минуточку! Куда же вы? Я вас пока никуда не отпускал. Вот, у товарища нет документов. Может, он беглый какой или в розыске, почем мне знать? Стрижка у него наша, на лице кровоподтеки, может, он и есть наш клиент? Опять же под душем, не снимая костюмчик, моется… Как вас зовут, товарищ? — лейтенант вновь обратился к Юрьеву. — Ваша фамилия?

— Юрьев, — не узнав собственного голоса, выдавил из себя Юрьев, понимая, что на этот раз все кончено, что лейтенант теперь от него не отвяжется до тех пор, пока не заберет его душу. — Анатолий Иванович Юрьев, ваш клиент…

Юрьев потянулся к дверной ручке и стал медленно, все еще не веря, что все так неожиданно закончилось, открывать дверь автомобиля, чтобы наконец сдаться на милость победителю — молодому, блестящему, со звездами на погонах и в новенькой фуражке набекрень.

— А, вспомнил! — заорал лейтенант. — Точно! Вот и парнишка с вами. Вы что же, меня не помните? Ну, вчера в отделении, а?

— Помню, лейтенант, — усталым голосом равнодушно сказал Юрьев. — Вчера днем, когда мы бежали от вас, вы столкнулись с нами у проходной и чуть не упали.

— Все верно, Юрьев! Вот это память, ай да я! Видел вас всего-то секунду, а запомнил на всю жизнь. А они мне говорят, что я не годен к оперативной работе, что мне только бумажки перекладывать. Эй, Волков! — крикнул он сержанту. — Пропусти этих. Я их знаю…

Петя Счастливчик с каменным лицом выжал сцепление и въехал на мост, минуя милицейский кордон. Юрьев сидел рядом, округлив глаза и пытаясь положить прыгающие руки на колени.

— Закрой рот. — Петя повернул голову к Юрьеву. — Уже проехали… Зря ты, Юрьев, говорил, что любой дурак- это всегда опасно. Неправда твоя: восторженный дурак это иногда даже прекрасно!

— Так, значит, милиция вас даже не ищет, — возбужденно говорил Счастливчик. — Если все именно так и было, как ты говоришь, то для меня в этом запутанном дельце многое проясняется.

— Что тебе ясно?

— Эти двое — майор и сержант — задержали тебя на квартире вахтера не случайно. Вполне возможно, они сами его и убили, чтобы он уже никому — главным образом, естественно, тебе — ничего не смог рассказать. В этом, правда, я пока не совсем уверен… А для того, чтобы ты с вахтером не встретился, внезапно появившиеся у клуба на Камской Вова с Витей тебя так качественно обработали.

— Петя, да они меня могли просто взять и убить, а не «обрабатывать», рискуя получить пулю от того же Марселя, — возразил Юрьев.

— Нет, ошибаешься. Убить тебя до тех пор, пока ты не подписал бумагу, они не могли. Вспомни, твоих коллег убрали после того, как они поставили свои подписи под липой. Слушай дальше: на квартире вахтера внезапно появляешься ты, который должен зализывать раны где-то в травмпункте. На это они не рассчитывали. Но раз ты здесь, убийство можно и должно повесить именно на тебя, ибо, во-первых, нужен убийца, которому необходимо приписать сие деяние и посадить или укокошить, чтобы дело закрыть; во-вторых, появляется возможность подавить твою активность и свести к нулю твои шансы найти Игоря, поскольку, вероятно, Игорь их козырная карта в игре против тебя; в-третьих, заставить тебя подписать бумагу — а ты ведь подписал бы, если б они дали тебе хотя бы шанс из тысячи найти сына, — и уже после этого спокойно отдать тебя своим уголовникам за две пачки чая на ремешки… Сам подумай, ведь они тебя даже не оформили соответствующим образом. Летеха-то этот, что столкнулся с вами у проходной, когда вы драпали, до сих пор ничего не знает — ни того, что вы сбежали, разоружив при этом сержанта и обидев цирюльника с замашками вивисектора, ни того, что ты, Юрьев, — так называемый убийца… Просто ему об этом никто ничего не сказал. Интересно только, куда они дели тело старика? Прямо в квартире оставили? Похоже на то, что майор с сержантом здесь свои дела крутили и, естественно, никому о них не докладывали…

— Но милиция-то здесь при чем? — недоумевал Юрьев.

— Ты, Толик, наивный. Думаешь, твоя милиция тебя бережет? Бережет-то она бережет, да только не тебя, а кого покруче, у кого девки, бабки и трехэтажные дачурки. Милиционеры тоже люди. И им в духе времени ох как пожить хочется! Ты что, газет не читаешь?

— Не всегда.

— Теперь мне, кажется, ясно, зачем и почему повязали Максима.

— За драку, — сказал Максим, вздыхая.

— А, так значит, ты сам на мирных граждан напал?

— Да нет, они первые…

— Вот именно, первые… Максим, а ты никакого знакомого у Николая Алексеевича не встретил?

— Нет… Только вот доктора того увидел на фотографии.

— Ну хорошо. А тот дядя, что лежал на полу, облитый портвейном, когда ты вошел в лабораторию, тебе совсем не знаком?

— А я его и не разглядел толком…

— Но Анатолий Иванович мне сказал, что позавчера поздно вечером на тебя напали двое, так?

— Так.

— Они были в кожаных куртках?

— Кажется.

— Лет им было двадцать пять-тридцать?

— Примерно…

— Так вот, милостивые государи, — начал Петенька, любуясь железной логикой собственных умозаключений и поражаясь диапазона применимости личной гениальности, — смев утверждать, что на Максима напали с той же целью, с какой убили вахтера: не дать встретиться с тобою, Юрьев. Это, вероятно, были все те же бандиты Витя и Вова. А забрали его в кутузку — прошу не подсказывать! незабвенные сержант с майором. Так, Максим?