Награда для Иуды - Андрей Троицкий

Выходные у Василия Полуйчика – самые напряженные дни недели, потому что именно в субботу и воскресенье народ желает гулять, а Василий как-никак владелец престижного ресторана и ночного клуба. Если пускать дела на самотек, от высокой репутации его кабаков не останется и следа.

В субботу Полуйчик до ночи торчал в одном из своих заведений «Серебряном аисте», подбивая бабки за прошедшие три месяца, и пришел к выводу, что в делах продолжается сезонный застой. Проще говоря, заведение едва сводит концы с концами и, судя по всему, оживления активности не следует ждать раньше середины сентября. Василий, встав перед высоким зеркалом, сунул ноги в новые туфли и сменил темный двубортный пиджак на светлый в мелкую клеточку. Он хотел выйти в зал, где веселился с компанией один старый приятель, присоединившись к застолью, отвезти душу за разговором. Но тут зазвонил телефон.

Полуйчик упал в кресло и снял трубку. Звонил некто Щеглов, личность темная, по слухам, в прошлом он был связан с ментами. После короткого обмена приветствиями Щеглов сказал:

– Хотел к тебе заскочить на ужин, но не получается. Поэтому скажу по телефону. Сегодня утром у себя на даче погиб Штоппер. Его натурально выловили из выгребной ямы. Он плавал в дерьме. Решили, что он утонул в нечистотах. Поскользнулся на мокрой доске и нырнул вниз тяжелым местом.

– Печально, – процедил Полуйчик, стараясь выдавить из себя грустную ноту, но получилось фальшиво. Он водрузил на стол ногу и стал завязывать шнурок на ботинке с белым лаковым верхом. – Очень печально.

Надо же, Штопор утонул в сортире. Дурацкая смерть, какая-то нелепая, даже дикая… Впрочем, он Штопор продажная шкура. Кажется, он был рожден для того, чтобы захлебнуться в дерьме. Такой уж человек. Туда ему и дорога. Выполнил, так сказать, свое природное предназначение.

– Но потом оказалось, что его пристрелили, – продолжил Щеглов. – Всадили пулю в затылок. Стреляли видимо в упор. Пуля застряла в голове.

Полуйчик почувствовал, как по спине пробежал холодок. Он снял ногу со стола, так и не завязав шнурок, плотнее прижал к уху трубку.

– Пристрелили? – переспросил он. – Это точно?

– Точнее не бывает.

– А почему ты решил сообщить мне об этом? – насторожился Полуйчик. – Ну, о том, что Максима того, грохнули? Странно это, ты звонишь мне на ночь глядя и говоришь…

– Чего тут странного? Вы все-таки старые знакомые.

– Брось. Какие мы знакомые. Я не помню, в каком году последний раз его видел.

– Ну, позвонил и все.

– Нет, почему ты мне позвонил? Почему именно мне?

– Я же сказал: Штоппер твой приятель. Пусть бывший, но ты его знал. Человек погиб. Если для тебя это пустой звук, хрен с ним. Забудем.

– Нет, ты все-таки объясни…

– Что тут объяснять?

– Нет, ты мне скажи…

– Ты что, не с той ноги сегодня встал? Совсем охренел? Или пьяный? В таком случае, до свидания.

Запищали короткие гудки. Полуйчик бросил трубку. Он обхватил голову ладонями и несколько минут неподвижно сидел в кресле, приоткрыв рот и беззвучно шевеля языком.

Когда до Полуйчика дошел слух, что Витя Барбер бежал из колонии под Иркутском, ресторатор сильно занервничал и предпринял меры для собственной защиты. Ясно, Барбер, очутившись в Москве, первым делом вооружится лопатой и отправится на кладбище, чтобы забрать из тайника свои миллионы. Эта прогулка должна стать для него последней. Полуйчик встретился с одним из старых приятелей, криминальным авторитетом по кличке Зачес, попросил свести его с человеком, хорошо знакомым с взрывным делом, который сможет изготовить надежную адскую машинку. Эта встреча состоялась через несколько дней на пустыре неподалеку от Звенигорода.

Взрывотехник, некий Алексей Черепанов, оказался тщедушным человеком средних лет, и внешне напоминал учителя провинциальной школы: козлиная бороденка с проседью, очки в металлической оправе, дешевый костюм. Полуйчик объяснил задачу: взрывное устройство с поражающим элементом надо заложить в чемодан «самсонит», оно приводится в действие, когда поднимают крышку. Мощность бомбы не слишком велика, иначе взрыв разнесет половину кладбища, но убойной силы должно хватить, чтобы положить всех, кто окажется в момент взрыва рядом с чемоданом.

«Справитесь? – спросил Полуйчик. – Только честно. Тут не должно быть никаких осечек. Работа тонкая». «Какая к черту тонкая. Семечки. Я делал игрушки и посложнее. То есть гораздо сложнее», – с достоинством ответил Черепанов, поправляя засаленный, свернувшийся трубочкой галстук. Он действительно оказался спецом своего дела, чемодан, начиненный взрывчаткой, рублеными гвоздями и гайками, был готов через пять дней. «Самсонит», завернутый в целлофан, Полуйчик собственноручно положили в футляр из-под аккордеона и закопал на том самом месте, откуда три года назад исчезли два миллиона зеленых.

И тут началось великое ожидание. К тайнику почему-то никто не являлся. Полуйчик, бессонными ночами ворочался на кровати, спрашивая себя, куда же делся Барбер, где искать его следы? Почему он не приходит на кладбище? Возможно, уехал из страны? Или скрывается где-то в России? Если руководствоваться человеческой логикой, для начала Барбер должен выпотрошить свой тайник, а уж потом уйти в бега. Полуйчик окончательно потерял сон, чтобы заглушить страх неизвестности, стал слишком часто прикладываться к бутылке. Он сотни раз на дню задавал себе одни и те же вопросы. Мысли путались и рвались, как гнилые нитки, но ответов не было.

В конце концов, он отправился в частное охранное агентство и заключил договор о комплексном обслуживании. Согласно этой бумажке, Полуйчика и его супругу день и ночь должны сопровождать вооруженные мордовороты, бывшие спецназовцы. Не исключено, что Барбер по своим каналам узнает, кто именно подставил его и покойных друзей под пули ментов, а затем вытащил деньги из кладбищенского тайника. Разумеется, Барбер не станет угрожать жизни своего врага до тех пор, пока не исчерпает все возможности получить назад два миллиона долларов. Ясно же, если Полуйчик погибнет, то и Барберу шиш чего обломится. Нужно ждать, нужно набраться терпения…

Но дни текли за днями, Витя как в воду канул. Один вид охранников, раздражавших Полуйчика с первого же дня своего появления, теперь вызывал зубную боль. Эти неотесанные парни лезли не в свои дела, давили никчемные советы, которые вычитали в справочнике для идиотов, путались под ногами, торчали в его рабочем кабинете, дежурили возле подъезда, на лестничной клетке, распугивая соседей. Короче, отравляли жизнь, как умели. Полуйчик, сжав зубы, терпел, убеждая себя в том, что ради личной безопасности приходится идти на жертвы. Но терпению пришел конец, он снова приехал в офис охранного агентства и досрочно разорвал комплексный договор, заплатив неустойку.

И уже через два дня бомба, заложенная на кладбище, сработала.

Как удалось выяснить, погибли посторонние люди, два сотрудника страховой компании «Каменный мост», которую в свое время нагрел Барбер. Один из погибших – Николай Елисеев, родной брат генерального директора фирмы. К вопросам, которые терзали душу Полуйчика, добавились новые безответные вопросы и страхи. Поле долгих размышлений Полуйчик пришел к выводу, что ему нужно уехать за границу на пару месяцев, никому не сообщая о месте своего пребывания, подождать, когда уляжется пыль. Возможно, Барбера найдут и вернут на зону менты. Или старые дружки посадят на перо. Или достанут и грохнут сотрудники службы безопасности того же «Каменного моста». Сейчас главное отсидеться, переждать весь этот кипеш, глядишь, проблема сама собой рассосется.

В начале недели Полуйчик отправился в туристическое агентство и купил путевку на Кипр, а жене сказал, что совершенно выдохся за последние месяцы, буквально язык на плече, поэтому он улетает отдохнуть в Турцию на месяц. Супруга не возражала против отпуска, но твердо настаивала на том, чтобы ее дорогой Вася справил свой сорокалетний юбилей здесь в Москве, в кругу семьи и друзей, а не в Турции в компании случайных собутыльников. Напрасно он убеждал Галину в том, что справлять сорокалетие плохая примета. «Никаких пышных торжеств не будет, – ответила жена. – Просто вечер проведем в „Серебряном аисте“. Ты пригласишь своих приятелей. Ну, кого хочешь. А в Турцию лети хоть на следующий день». Сорок лет Полуйчику исполнялось в следующую среду. Ждать недолго. Он подумал и согласился, решив не обострять отношения с супругой из-за пустяка. Ну, посидят вечер в собственном кабаке под охраной десятка вышибал. Сколько уж раз проходили подобные посиделки и ничего не случалось.

Но сейчас, получив известие об убийстве Штоппера, Полуйчик взглянул на ситуацию с другой стороны. Уверенность в том, что каталу шлепнул именно Барбер, мгновенно окрепла в душе. Вопрос только в том, что сказал перед смертью Штоппер. Хоть к гадалке иди, но правды все равно не узнаешь. Может статься, ничего не сказал. Просто получил пулю в затылок и нырнул в выгребную яму.