Жена Моцарта (СИ) - Лабрус Елена

Я подлила Сашке вина: теперь можно, что уже.

Поправила одеяло и встала у окна, глядя на вечерний город.

Внизу блестела чёрная лента реки, отражая фонари Набережной. За ним раскинулся нарядный, сияющий огнями мегаполис.

Как же быстро стало темнеть! Как же быстро летит время.

— Я вышла от врача, не выждав положенные два часа. Она дала мне таблетку и сказала, что кровотечение начнётся часа через два-три, — всхлипнула Сашка. — Надо было полежать в палате, но больше всего в тот момент я хотела домой. И чтобы никого рядом не было. Поэтому просто встала и ушла.

— Как же я тебя понимаю, — вздохнула я. Два дня назад, решив, что не беременна, я хотела в точности того же: побыть одной. Нет, на самом деле я хотела быть с единственным человеком, что мне нужен рядом, но это невозможно, поэтому так.

— Но я не успела дойти даже до машины. Там стояла Диана. А эта сучка, твоя подруга Карина, ждала меня недалеко, в кафе. Мне и в голову не пришло, что это будет касаться Ивана, — она отрывисто, горько вздохнула. Зашуршала салфетка.

Убью. Убью эту мелкую злобную коварную дрянь Диану! В этот момент я была так рада, что она не дочь Моцарта. Так рада, что она мне никто, и мне не надо налаживать с ней отношения, не придётся быть хорошей, понимающей, входить в её положение и выслушивать её жалкие оправдания. Во мне кипела ярость.

Какое, мать твою, право она имела вмешиваться? Какое?

— Я думала, с Кариной мы будем говорить о тебе. Она хочет узнать последние новости. Я видела её последний раз на вашей свадьбе и решила, что она беспокоится — ты ей ничего не рассказываешь. Как дура разулыбалась. Села к ней за столик.

— Сука! — выдохнула я. — Саш, это я их познакомила с Иваном. И клянусь, я понятия не имела, что они до сих пор встречаются.

— Встречаются?! Он живёт с ней, Жень! — выкрикнула в отчаянии Сашка. — Она достала из сумки ключ с брелком. Точно с таким же, где лист конопли с какого-то голланского кофешопа, который я достала у него из кармана. И продиктовала адрес. Сказала, если я ей не верю, могу поехать сама. И швырнула мне этот ключ.

— И ты поехала? — развернулась я. — Ещё и после таблетки?

— Господи, такая маленькая безобидная таблетка, — она глотнула вина. Бордовая жидкость в вечернем свете казалась тёмной, как кровь.  — Сначала, конечно, засомневалась. Но это было совсем недалеко отсюда. И чем жить с вечным сомнением, я решила убедиться.

Я укоризненно покачала головой, но была уверена, что сделала бы то же самое.

— И что ты там нашла?

— Всё, — он тяжело вздохнула. — Его вещи, её вещи. Грязную посуду, сваленную горой в мойку. Зубные щётки и весь мужской бритвенный набор в ванной. Я даже понюхала его ли это крем после бритья. — Ещё один вздох. Глоток вина. Сашка отставила бокал и расправила складки на одеяле, опустив голову. — Смятую постель на двуспальной кровати. И других спальных мест там не было. Их фотографии. Селфи. Вдвоём. А ещё, — её губы снова задрожали. — Его парадный военный китель в шкафу. И фото, где он в нём, — она заныла.

Я села рядом и, вырвав из коробки, протянула ей пук салфеток.

 — Такое маленькое любовное гнёздышко, — высморкалась Сашка. — Правда изрядно засранное. Твоя подруга та ещё... неряха.

— Это же на… — я назвала адрес, припоминая где родители купили Карине квартиру, и куда она перебралась сразу по окончании школы. Я была у неё пару раз. Тогда там тоже было свинство.

— Да, именно там, — кивнула Сашка. 

— А вы с Иваном… — я кашлянула. — Ну он тебя...

— О, да! — усмехнулась Сашка. — Он меня трахнул, если ты об этом.

— Вот козёл! — вырвалось у меня. — А мне сказал: единственное, что он может себе позволить в отношении замужней женщины это — прогуляться с ней по парку.

— Жень, — покачала она головой. — Ну где я и где прогулки по парку? Возможно, когда он сказал это тебе, так оно и было, и других намерений у него не было. Только ночью мне не спалось. Я пошла на кухню. В халате на голое тело, чтобы ты понимала. А он там уже сидел. Один. В общем, у него не было шансов. Этой ночью всё и решилось. Мы говорили и трахались. Трахались и говорили. Он сказал, что теперь никому меня не отдаст. Утром при всех поцеловал. И… вот чем это закончилось.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Я невольно представила кровать, на которой так же вдохновенно он трахал Карину. Разбросанные вещи. Грязную посуду. Такой неуместный в том бардаке нарядный строгий китель в открытом шкафу. Даже место, где он висел.

И тут же вспомнила комнату Ивана, в которой была утром.

И то, на что особо и не заострила внимание, вдруг всплыло перед глазами. 

Ровно, по-военному сложенные вещи. Костюм на красивой напольной стойке для одежды. Идеально выглаженная рубашка. Часы, телефон, ключи, мать его, запонки — всё как в строю по одной линии, каждая вещь на своём месте.

А ещё вспомнила его привычку сразу мыть за собой чашку. Он один это делал на нашей кухне, кажется, даже не задумываясь, что этого можно не делать.

А теперь Саша говорила: срач, грязные тарелки.

Что-то было не так.

Нет, всё было не так.

— Но он живёт с нами. Откуда его вещи могут быть там? — не знаю правда ли я верила, что это представление устроили Диана с Кариной специально для неё, или пыталась успокоить сестру. 

— Он не живёт, Жень, — вяло возражала она. — Вынужденно ночует. Временно. Живёт он там, с ней.

Я хотела крикнуть: Где этот ключ? Дай его мне!

Но осеклась. Чем я тогда лучше его сестры, если тоже влезу? Нет, это не выход. 

— Просто поговори с ним, — подлила я сестре ещё вина. Бутылка почти опустела. — Когда успокоишься. Когда сможешь. Просто поговори. Уверена, с его слов всё будет выглядеть совсем не так. А эти сучки просто застали тебя врасплох, когда ты была особенно уязвима. К сожалению, обычно именно так и случается то, чего совсем не ждёшь.

— Ты не понимаешь, — покачала она головой. — Конечно, он найдёт оправдания. Но дело не в нём. Это я… я всё испортила. Испортила себе жизнь. Сделала аборт. Я... — она снова зарыдала, упав мне на грудь. — Я чувствую себя использованной, обманутой, словно о меня вытерли ноги. Я так чувствую себя первый раз в жизни. И я хочу... я хочу вернуться к Мишке.

Я замерла, не зная, что сказать.

В голове крутилось только два слова: «Пиздец!» и «Приплыли!»

Липкий гадкий подлый холодок пополз по спине: но разве это не то, чего я хотела? Разве не то, что сейчас решило бы все проблемы? Моцарт выйдет. Сашка останется с Барановским. Даже чушка Карина получит назад своего Ванечку…

— Позвони ему, — всхлипнула Сашка.

— Саш, сначала поговори с Иваном, — непреклонно покачала я головой, помогла сестре допить вино и лечь.

Я вышла из комнаты, когда Саша уснула.

— Как она? — поднялся с пола Иван.

Наверное, всё это время он так и сидел на полу в коридоре, но мне сейчас точно было не до него. Время неумолимо двигалось к восьми.

— Жень, объясните мне, наконец, что случилось, — пошёл он за мной. — Она потеряла ребёнка? Это я виноват?

— Нет, не ты, — развернулась я на пороге библиотеки, увидев Антона. Слава богу, он не уехал без меня. — Она сама так решила. Это между Сашей и её мужем, ты тут ни при чём, — не знала я как же объяснить, что она не видела другого выхода из этих нездоровых отношений. Или Барановский никогда не оставит её в покое и она навсегда будет привязана к нему ребёнком, или она сделает аборт. И сегодня с утра она выбрала второе.

Всё остальное пусть она скажет ему сама.    

— К ней можно зайти?.. А с камерой что делать?.. Она едет к Барановскому?  

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Да оставь вы её в покое! — рявкнула я, чтобы заткнуть этот гул мужских голосов, что встретил меня в библиотеке. — Не заходите! Не спрашивайте! И ничего не говорите! Дайте ей спокойно оплакать своего ребёнка!

Тишина воцарилась мёртвая. Я сглотнула стоявший в горле комок.

— Давайте сосредоточимся на том, что нам делать сейчас.