Жизнь Давида - Роберт Пински

«И тогда Бог возьмет Тору и прочтет из нее несколько стихов, а Давид исполнит псалом, на который и праведники в раю, и грешники в аду дружно ответят громким "Аминь". И после этого Бог пошлет своих ангелов, чтобы они вывели грешников из ада в рай».

Послесловие

Я цитировал Библию главным образом по переводу короля Иакова и его версиям, потому что, во-первых, я пишу по-английски и, во-вторых, потому что только Библия короля Иакова заслуживает звания величайшего перевода на английский язык чего бы то ни было всех времен; она порождает в памяти ассоциации, коим несть числа, отражаясь в модуляциях, лексике, образах и сюжетных аллюзиях Диккенса и Дикинсон, Китса и Уитмена, Попа и Фолкнера, Мелвилла и Эллисона, Линкольна и Черчилля, Фланнери О'Коннор и Аллена Гинзберга.

И как всякое великое произведение живет во времени, порой претерпевая изменения, так и великий персонаж продолжает жить в течение поколений и веков, несмотря на то что представления о нем меняются. Память — это работа воображения. История такой фигуры, как Давид, неизбежно стала историей всех историй. Биография таких масштабов, в совокупности открывшихся нам светлых и темных сторон, не может не волновать.

Я не пытался сделать Давида слишком знакомым или легко узнаваемым, дать его поступкам современное толкование или представить его правителем времен Иакова в библейских одеждах. Еврейская легенда и ее интерпретации избавляют Давида от якобитских или христианских рамок — образ «ветхозаветного» Давида подобен изображению на стенах христианских соборов павшего Храма, предтечи удачливой дочерней религии, — того христианства, которое считало, что евреи навсегда повесили на стены свои арфы и никогда больше их не снимут.

Давид более загадочен, чем любая христианская или еврейская парадигма, его корни длиннее и запутаннее. В долгой истории историй обязательны уловки и маски, эти парадоксальные инкрустации мидраша. Например, шестиконечная фигура, известная как звезда Давида (или щит Давида), скорее всего, самому Давиду была неизвестна. Хотя Грегори Пек в «Давиде и Вирсавии» и носит ее изображение на тунике, шестиконечная звезда никак не ассоциировалась ни с царем Давидом, ни с евреями по крайней мере целую тысячу лет после Давида.

Но тем не менее звезда Давида, псалмы Давида, даже эпизоды еврейской Библии и различные легенды — все это история Давида как правителя, и с этим его правом обладания исследователи ничего не могут поделать — пусть в разной степени и в разных формах, но все крутится вокруг Давида.

На римском форуме, на Триумфальной арке императора Тита, прославляющей взятие и разрушение им Иерусалима спустя тысячу лет после его основания, фигурирует семисвечник, а не анахроничная звезда. Она не упоминается ни в Библии, ни в Талмуде, ни в раввинистической литературе. Первый еврейский источник, упоминающий об этой звезде, относится к XIII в. н. э., и до XV в. этот символ малоупотребителен. «Еврейская энциклопедия» говорит о звезде следующее: «Возможно, каббалисты позаимствовали этот символ у тамплиеров». Рыцари Храма, каббала — такая генеалогия символа словно восходит к приключенческому роману.

В этой фигуре символически заключена ее собственная история переделок и изменений. В традиционной иконографии два треугольника воплощают традиционное двуединство небес горних и земли дольней, взаимосвязь инь и ян — мужское лезвие воздето вверх, обнимая землю, а женская чаша указывает вниз, стремясь обнять небо. Таким образом, этот символ включает в себя все, что есть на небе и на земле. В ходе времен звезда Давида стала не просто принятым, а центральным символом. Маген Давид, подобно сыну Иессея, пришел со стороны, чтобы занять доминирующее положение, затмив собой пять пальцев руки — другой каббалистический мотив.

История звезды Давида совсем не безоблачна. Когда португальский король Афонсу IV (1325–1357) отказался от благожелательной политики своих предшественников, всем евреям было запрещено появляться на людях без заметной шестиконечной звезды на одежде или на шляпе. (В этом отношении нацисты ничего нового не изобрели и, как и во многих случаях, выступили в качестве подражателей.) Гершом Шолем в своем исследовании о звезде называет мудрым превращение символа угнетения в знак национальной идентичности. На флаге Израиля строго геометрическая звезда, узнаваемая столь же безошибочно, как крест, символизирует человеческие свершения, вбирая в себя, но в то же время трансформируя всю гамму традиционных значений.

Вот показательный пример: фотография двенадцати молодых людей, сделанная в недобром 1939 году. На их форму нашита якобы позаимствованная из арсенала рыцарей-храмовников шестиконечная звезда, состоящая из двух наложенных друг на друга треугольников, которая без всякого раввинистического одобрения вошла в агонизирующий мистицизм и педантизм каббалы. Молодых людей, глядящих в камеру, зовут Ральф Биндер, Джозеф Сигел, Натан Шнайдер, Морис Ньюберг, Герман Шнайдер, Гилберт Каплан, Гарри Сильвер, Дэвид Беккер, Милтон Сильвер, Милфорд Пински, Абрахам Баум и Сеймур Баррон.

Примечания

[1]

Персонаж одноименного романа Э. Орци, «тайный мститель». — Здесь и далее — примеч. перев.

[2]

Альфред Дафф Купер (1890–1954) — английский политический деятель и дипломат.

[3]

В русском переводе все библейские цитаты приведены по Синодальному переводу.

[4]

В Синодальном переводе этот инструмент называется гуслями.

[5]

«Программа двенадцати шагов» — программа помощи людям с эмоциональными или поведенческимипроблемами, разработанная в США в 1935 году для общества Анонимных алкоголиков. С тех пор получила большое распространение, в том числе в нашей стране.

[6]

В том числе и в Синодальном переводе.

[7]

Согласно библейскому тексту, он был царем Имафа, а с Адраазаром, наоборот, воевал.

[8]

Герберт Джордж (1593–1633) — английский поэт, автор религиозных стихов.

[9]

Автор ошибается: Мемфивосфей, будучи сыномИонафана, приходился Саулу внуком. См.: II Цар. 9, 3.

[10]

На этом острове близ Нью-Йорка с 1892 по 1943 годнаходился главный центр по приему иммигрантов вСША. Использовался также как пересыльный пункт илагерь для депортации.

[11]

В Библии короля Иакова жизнь сравнивается не созвуком (по-древнееврейски הגה), а с рассказом.