Последнее новшество - Айзек Азимов

Когда потерпевшие покидали корабль, у многих были карманные зажигалки. Позднее одежда на них начала рассыпаться в прах, и зажигалки — порастеряли. Однако даже в те дни, когда зажигалки еще были целы, все попытки развести огонь оканчивались неудачей. Хокинс ругался и в бессильной ярости говорил, что на этой проклятой планете невозможно сыскать ни единого сухого местечка. Теперь разжечь огонь было просто нечем. Если бы даже нашелся умелец, который смог бы добыть огонь трением, двух сухих палочек было не найти.

Лагерь разбили в седловине невысокого лесистого холма (гор на планете обнаружить не удалось). Лес здесь был не такой густой, как на окружающих равнинах, и почва под ногами — в отличие от других мест — не была топкой. Из древесных ветвей соорудили примитивные жилища ради соблюдения интимности. Сознание безысходности поторопило людей с избранием совета — по образу и подобию той формы управления, которая была привычна в покинутом ими мире.

Председателем совета утвердили корабельного врача Бойля. Хокинс, к своему несказанному удивлению, прошел в совет большинством всего в два голоса. Обдумывая случившееся, он пришел к выводу, что многие пассажиры, должно быть, продолжают считать командный состав корабля виновным в их нынешнем бедственном положении.

Первое заседание совета прошло в хижине, специально сооруженной ради этого события. Члены совета разместились неровным полукругом, на корточках, возле Бойля. Тот неторопливо поднялся. Хокинс сдержанно улыбнулся: нагота хирурга никак не вязалась с той важностью, которую он напускал на себя, сделавшись председателем совета. Затрапезная внешность Бойля — давно не стриженные, растрепанные седые волосы, неухоженная борода — являла собой резкий контраст с тем чувством собственного достоинства, которое угадывалось теперь в поведении хирурга.

— Дамы и господа… — торжественно начал Бойль.

Хокинс окинул взглядом бледные обнаженные тела “дам” и “господ”. У женщин были потускневшие, давно не чесанные волосы; у мужчин — отросшие, грязные ногти. Губы у женщин — бескровные, некрашеные. И тут он вдруг понял, что и сам-то не очень похож на помощника капитана и джентльмена.

— Дамы и господа, — повторил Бойль, — нам, как вам известно, выпало представлять частицу человеческой цивилизации на этой планете. На первом заседании совета я предлагаю обсудить условия нашего существования здесь. Мы должны выжить — не только как отдельные индивидуумы, но и в целом, как представители человеческой расы…

— Хотелось бы, чтобы мистер Хокинс уточнил, каковы наши шансы на спасение? — громко спросила одна из двух женщин, входивших в состав совета, — сухопарая, не первой молодости, о явственно обозначившимися ребрами и позвонками.

— Шансы невелики, — ответил Хокинс. — Как вам известно, у нас нет возможности поддерживать связь о другими кораблями или со станциями не планетах во время Межзвездного Сеанса Связи. В момент захода “Полярной звезды” на посадку мы оказались вне зоны Межзвездной Связи. Все же в эфир был послан сигнал бедствия, однако при этом мы не могли указать, где находимся. Неизвестно, был ли наш сигнал принят…

— Мисс Тейлор и мистер Хокинс, — раздраженным тоном произнес Бойль, — мне хотелось бы напомнить вам, что я законно избранный председатель данного совета. Общую дискуссию мы проведем позднее.

Вероятно, большинство из вас уже догадалось, — продолжал председатель, — что биологический возраст планеты, на которой мы очутились, примерно соответствует возрасту Земли каменноугольного периода. Несомненно, здесь пока не существуют биологические виды, которые хоть в чем-либо превосходили бы людей. Ко времени возможного появления таких видов — чего-то аналогичного гигантским ящерам триасового периода на Земле — колония наша доля — на пустить здесь глубокие корни…

— Нас-то к тому времени уже не будет. — громко сказал один из членов сонета.

— Да, к тому Бремени мы покинем этот мир. — согласился Бойль, — но зато будут здравствовать наши потомки! Нам предстоит решить, как обеспечить для них наиболее благоприятные условия развития. Они унаследуют наш язык…

— Дело не только в языке, доктор, — возразила изящная молодая блондинка с волевым выражением лица. — Я согласилась войти в совет именно из-за проблемы потомства. Я хочу ею специально заниматься, поскольку представляю женщин в детородном периоде. Как вам, должно быть, известно, здесь таких насчитывается пятнадцать. До сих пор девушки вели себя очень осмотрительно. У нас есть на то причины. Можете ли вы как представитель медицины гарантировать здесь, — принимая во внимание, что у нас нет с собой ни лекарств, ни инструментов, — благополучный исход родов? Есть ли основания считать, что у наших детой будет достаточно шансов выжить?

Бойль заговорил, но в голосе его уже не было прежней торжественности:

— Отвечу вам, ничего не скрывая. В отличие от вас, мисс Харт, я намеренно не упомянул про лекарства и инструменты. Но могу нас заверить, что вероятность благополучного исхода родов у наших женщин здесь намного выше, чем она была на Земле на протяжении, к примеру, всего восемнадцатого столетия. Объясню почему. На данной планете, насколько нам известно (а к сегодняшнему дню мы пробыли на ней достаточно долго, чтобы разобраться во всех грозящих нам опасностях), не существует вредных для здоровья человека микроорганизмов. Если бы здесь существовали какие-либо вредоносные бактерии, то тела наши давно бы начали разлагаться… Большинство из нас, без сомнения, давно бы умерло от сепсиса. Вот, как мне кажется, ответ на оба ваши вопроса.

— Я еще не все сказала, — сноса подала голос мисс Харт. — Есть еще одно важное обстоятельство. Нас здесь пятьдесят три человека, мужчин и женщин Среди них — десять супружеских пар, они не в счет. Остается тридцать три человека, двадцать из которых — мужчины. Двадцать мужчин на тринадцать женщин (нам, девушкам, всегда не везет!). Не все из нас молоды, но все мы женщины. Нужно решить, какая форма брака предпочтительнее? Моногамия? Или многомужество?

— Разумеется, моногамия! — решительным тоном произнес высокий худощавый мужчина. Он единственный из присутствовавших был, с позволения сказать, одет. Тело его было прикрыто листьями, кое-где лопнувшими, которые держались на талии за счет накрученных лиан.

— Хорошо, — согласилась молодая женщина. — Пусть будет моногамия. Признаться, мне самой это больше по душе. Но должна вас предупредить: коль скоро мы начинаем играть в такие игры, нам не избежать осложнений. Страсть и ревность могут привести к убийствам, жертвами которых станут как женщины, так и мужчины, а мне этого совсем не хочется.