Ищи, кому выгодно - Инна Бачинская

– А отпечатки на пистолете? – спросил Федор.

– Отпечатков нет, убийца был бы идиотом, если бы не стер их. Народ сейчас подкованный.

– Зачем она выбросила пистолет в мусорный ящик в своем дворе? – спросил Федор.

– И на старуху бывает проруха. Растерялась, хотела поскорее избавиться. Могли ведь и не найти. То, что нашли, – чистая случайность.

– Подожди, Коля, – сказал Савелий. – Она – это кто?

– Спроси у Федора. Он же охватывает картину в целом, с философской точки зрения, не то, что мы, которые ковыряются в мелочовке. Он тебе доложит.

– В каком смысле, Федя?.. – упавшим голосом произнес Савелий. – Это… Неужели Елена Гетманчук?

Федор пожал плечами.

– Не знаю, Савелий. Капитан уже все решил…

– То, что она выбросила пистолет в мусорку в своем дворе, говорит в ее пользу, – сказал Коля.

– Почему?

– Если она совершила подобную глупость, Савелий, то комбинацию задумала, скорее всего, не она, у нее не хватило бы интеллекта, как опять-таки говорит Федор. Тем более и училась она так себе… – Капитан взглянул на молчащего Федора. – А тебя я не понимаю, философ! Лезешь в самую…

– А ты не допускаешь, что пистолет Светлане Овручевой мог дать Гетманчук? Что он и был тем самым Иксом? – спросил Федор.

– Даже не смешно! Хотя, допускаю, если бы не убийство Светланы Овручевой, комбинация могла выстроиться по-другому. Но Гетманчук не мог ее убить, его уже не было. Значит, Савелий, он не Икс и не Игрек. Он здесь жертва, такая же, как Овручев. Оба – жертвы заговора Икса и Игрека. – Коля по-прежнему обращался только к Савелию. – У Светланы Овручевой был мотив убить мужа, а у Елены… Спроси у Федьки. Он с ней подружился, навещает, утешает, вытирает сопли. Тебя затащил к ней, ты у нас знаток бабских романов, ты якобы все про них знаешь. Спрашивал небось, как она тебе… И что ты ему ответил, Савелий? Что в тихом омуте черти водятся? Что она никакая? Сонная и незрелая? Как эта… Как ее? О которой рассказывал наш философ – учительница воскресной школы из Америки. Теперешние девчонки созревают быстро. И тут в масть показания ненормальной актрисы, которая видела бегущую через двор женщину. Женщину! А подруга барменши, Диана, официантка, вспомнила, что видела Светлану с женщиной на скамейке в парке, в полдень, когда проезжала мимо. В понедельник, семнадцатого августа, за три дня до первого убийства. По описанию Дианы, женщина похожа на Елену Гетманчук – такая же тонкая и с белыми волосами, и одежда – голубая блузка и белые брюки. Это доказывает, что они были знакомы. Пистолет находился в сейфе в квартире Гетманчука, и у обеих был мотив. Это если коротко. И еще одно! Таксиста убили одним выстрелом, Гетманчука – двумя, барменшу – снова одним. Убийц было двое, и у одного из них рука оказалась тверже.

– Это косвенные улики, – заметил Федор.

– А если бы не нашли пистолет… – неуверенно произнес Савелий.

– Если бы не нашли пистолет, то и того, что нашли, было бы достаточно: следы смазки в комоде и сейфе, пальчики вдовы там же, затем – показания Дианы и актрисы…

– У нее есть алиби на момент убийства таксиста? – спросил Федор.

– По ее словам, она была дома одна. А вечером в понедельник, когда убили жену таксиста, у нее была мама. И почему-то мне кажется, что при ближайшем рассмотрении это алиби окажется пшиком по той простой причине, что мамаша, допустим, задержалась у подруги…

– А ты не допускаешь, что был еще кто-то, кто пока в тени? – спросил Федор. – Именно он вступил в сговор с Овручевой?

– Икс у нас есть, Игрек – тоже, теперь еще и Зет? – иронически спросил капитан. – Разберемся, не бойся.

– И что теперь? – печально спросил Савелий.

– Елена Гетманчук сегодня утром была задержана. Посмотрим, Савелий.

Потрясенный Савелий ахнул. Наступила тишина. Федор подавленно молчал.

– А чего это мы сидим, как на похоронах? – сказал вдруг капитан. – Савелий, наливай!

Федор Алексеев поднялся.

– Мне пора.

– Не свисти, философ! – В голосе капитана была насмешка, но за ее нарочитостью угадывалось смущение. – Никуда тебе не пора. Ты что, не знал, чем дело кончится? Ты же не мог не знать! Ни за что не поверю, что ты не догадывался! Или ты думал, что она свалит в Англию, следствие зависнет, и все забудут? Ты же был в шкуре ищейки! Было убийство… Убийства! А ты – как пацан, честное слово! Не понимаю, что ты в ней… Убей, не понимаю! Не ожидал. Давай, дуй на озеро, дыши свежим воздухом, считай звезды. У тебя учебный год на носу, займись делом. Убийца должен понести заслуженное наказание. Невиновна – отпустят. Но я бы не очень на это рассчитывал. Она пока молчит, но это пока.

Федор кивнул Савелию, взял папку и ушел, печатая шаг.

Капитан Астахов сквозь зубы выругался… Савелий сидел с перевернутым лицом.

– Но ты-то хоть понимаешь, что происходит? – воззвал к нему капитан.

Савелий кивнул.

– А может… неправда? Такая девочка…

Капитан Астахов только рукой махнул.

Глава 27

Раздумья на берегу озера…

Федор Алексеев бросил в спортивную сумку свитер, фонарик, блокнот, спальник; сварил кофе, залил в термос; заехал по дороге в гастроном, купил воды, хлеба, ветчины и бутылку водки и поехал на проспект Мира, к дому Елены Гетманчук. Окна не светились, в квартире никого не было. Федор отправился по старому адресу Елены. Дома находилась одна заплаканная мама, Кристина Юрьевна. Она бросилась к Федору как к родному.

– Федор Андреевич, Леночку арестовали!

– Я знаю, – сказал Федор. – Задержали.

– Господи, какая разница! Я не понимаю, за что? Они думают, что она убила Славу! Леночка и мухи не обидит! Моя девочка… Никогда! Был обыск, забрали бумаги, квартиру опечатали… Я ничего не понимаю! Взяли отпечатки пальцев, как у преступника, увезли… Хорошо хоть наручники не надели. Соседи смотрели, какой позор! Ума не приложу… Господи, да что же это такое! – Она захлебнулась от рыданий.

– Кристина Юрьевна, пока ничего не известно. Лену не арестовали, а задержали, это не одно и то же.

– Да какая разница?! – закричала в отчаянии Кристина Юрьевна. – Она в тюрьме, со всякими… Бедная девочка! За что?

– Кристина Юрьевна, успокойтесь, давайте поговорим. Можно кофе?

– Да, да, я сейчас!

Она побежала на кухню, а Федор сел на диван и огляделся. Обычная двушка, скромная обстановка. Стандартный набор недорогой мебели: сервант с хрустальными бокалам и вазочками, стол под гобеленовой скатертью, шесть стульев, журнальный столик. Палас на полу – зеленый с белым. Вышитые крестиком подушки на диване. Федор невольно вспомнил роскошь дома Гетманчука. То был совершенно другой мир, то была жизнь в первом классе, только вот закончилось все плохо…

Кристина Юрьевна вернулась, сняла со стола скатерть, аккуратно сложила, переместила на журнальный столик.

– Помочь? – спросил Федор, поднимаясь.

– Ну что вы! Я сама. Сейчас принесу. Можно пододвинуть стол к дивану, если хотите.

Федор вспомнил, как накрывал на стол вдвоем с Еленой… Убирал богатую скатерть, принимал тарелки… Елена сидела на корточках, доставала их из тумбы антикварного буфета, сложившись, как кузнечик – только острые коленки торчали, – смотрела на него снизу вверх… Дорогой фарфор, необычная квадратная форма, серо-розовые цветы… Он вспомнил, как они сидели за столом и пили вино… Как она опьянела и смотрела на него в упор, улыбаясь своей непонятной улыбкой… Как в прихожей они поцеловались, и он… испугался! Испугался и сбежал! Чего? Того ли, что она совсем девчонка, как его учни? Или ему была неприятна мысль о немолодом мужике, с которым она жила? Брезгливость? Или ревность? Или испугался того, что она могла быть замешана в убийстве? Он вздохнул и подумал, что в человеке намешано много всего, всякой всячины, и попробуй, разберись. Он жалел, что не сумел найти слова, которые убедили бы ее, что он друг, пенял себе за то, что не сумел вызвать ее на откровенность. А еще считает себя психологом, логиком, аналитиком! Грош вам цена, Федор Алексеев, знаток человеков, а также женщин! Савелий – и тот понимает в них больше, читая бабские книжки, написанные про них же… Ведь были же у него сомнения! Ему казалось, он вычислил схему, план, замысел преступления, ему нужно было нажать… Она бы рассказала! Может, даже призналась. А он сбежал! Снял ее руки со своих плеч – и сбежал. И сегодня он снова сбежал, на сей раз от капитана Астахова. Потому что сказать ему нечего. Он ничем ей не помог, а она не попросила о помощи… Не посмела, не решилась, не поверила… Да и как тут поможешь?

Ему было препогано сейчас, он упрекал себя… И сам не смог бы сказать, за что. Верил ли он, что Елена убийца? Все в нем противилось и кричало: нет! Но… Но!

Вернулась Кристина Юрьевна с подносом, и Федор поднялся с дивана помочь. Вдвоем они расставили чашки и вазочки с печеньем и конфетами. Она умылась и пригладила волосы.