Ищи, кому выгодно - Инна Бачинская

– Понимаешь, Савелий, эта история действует мне на нервы… С тремя убийствами. Какое-то домино.

– В каком смысле – домино?

– Принцип домино. Цепь связанных событий, цепная реакция. Сначала Овручев, потом Гетманчук, потом барменша… Один пистолет, короткий промежуток времени, отсутствие единого мотива, то есть для каждого убийства он предположительно свой. Существует ряд жертв и один ствол, Савелий. Жертвы не были знакомы друг с другом, но тем не менее есть между ними что-то общее, раз они убиты из одного оружия.

– Наемный убийца?

– Мы это уже обсуждали. Нет.

Они помолчали. Потом Савелий спросил:

– А эта Елена Гетманчук… Ты думаешь, ей что-нибудь угрожает?

– Нет, Савелий, я так не думаю.

– Почему?

– Такое у меня чувство.

– Ты… Она тебе нравится?

– А тебе?

– Мне? – удивился Савелий. – Мне она показалась… даже не знаю, что сказать. Неинтересной, какой-то безликой. Невзрослой.

– Ты прав. Но всегда существуют две реальности: одна истинная, другая кажущаяся. Одна – то, что есть, другая – наше воображение.

– Что ты имеешь в виду, Федя? Что ты хочешь сказать? – Савелий недоумевал все больше.

– Не знаю, что я хочу сказать! Завтра с утречка я лечу на озеро, Савелий. Мне надоел город, надоели дожди и солнце, надоели автомобили, городской шум и соседи. Представляешь, холодная вода, прозрачная, как слеза… Хотя кто придумал, что слеза прозрачная? Слеза мутная и соленая. Дно видно с растениями… Знаешь, есть такая трава – водяная крапива, кустик с листьями, помню, жалила меня в детстве. Камыш, луг… Всякие сурки и хомяки, а ночью звезды и, если повезет, луна. А если повезет еще больше, то и рыба, какой-нибудь глупый сонный карп, которого я поймаю и съем. А утром – роса и холод, и жаворонок высоко в синеве… Ты когда-нибудь слышал жаворонка, Савелий?

– Ну… да, наверное. Федя, что с тобой? – снова спросил Савелий, не на шутку встревоженный странным состоянием друга.

– Все в порядке, не нагнетай, Савелий. А где это наш капитан Астахов? Наша Шехерезада с криминальными сказками?

Савелий больше не колебался и налил в рюмки коньяку.

– Федя, за твой пикник на озере! Давай!

Они выпили.

– Пикник на обочине озера… – пробормотал Федор. – Кстати, а ты знаешь, Савелий, что в озере живет нечто или некто реликтовое, его неоднократно видели, а несколько человек вообще пропали? Хотя я не верю в свидетельские показания.

– Не слышал. Ты там поосторожнее, Федя!

Федор рассмеялся.

– Не бойся, Савелий, я в норме. Просто настроение… Накатило, у философов это бывает. У всех бывает. Кроме тебя. Пройдет. Все проходит, пройдет и это. Подкинь мне парочку дамских романов, буду читать на природе. Или что-нибудь новенькое из Кэтлин О’Брайен, про агента Интерпола, блистательного Майкла Винчестера…

– Подкину. А почему ты не захотел поговорить с людьми в кафе, вечером? Помнишь, ты собирался, а потом передумал?

– Помню, Савелий. Это уже не имело смысла. Я знаю, кого они могли видеть в тот вечер… В субботу.

– Знаешь?

– Знаю.

– Ты знаешь, кто убил Гетманчука? – поразился Савелий.

– Знаю, Савелий.

– Кто? – изумленно выдохнул Савелий.

Не успел Федор ответить, как над их головами раздался громкий голос капитана Астахова:

– Киряем? А подождать друга слабо? – Он плюхнулся на свободный стул. – О чем грустим, философы?

– Федя завтра уезжает на Магистерское озеро! – сообщил Савелий.

– Давно пора, – заметил капитан, ухмыляясь. – Полезно для здоровья.

– Ты что-нибудь узнал, Коля? – спросил Савелий.

– Узнал. Когда ты едешь на озеро, говоришь? – обратился он к Федору.

– Завтра.

– Один? Или в компании?

Федор не ответил.

– Ты, Федор, был прав, когда сказал, что нужен обыск. Если вы помните, мы сразу изъяли ноутбук Гетманчука, бумаги из сейфа, наскоро просмотрели, ничего серьезного. Но на бумагах присутствуют микроскопические частицы ружейного масла, идентичного тому, что обнаружили в доме Светланы Овручевой. То есть пистолет, из которого застрелили всех троих, какое-то время находился в сейфе Гетманчука, а затем в комоде барменши.

– Не факт, – возразил Федор. – Ружейное масло – не доказательство, это доступный материал.

– Может, и не доказательство, но настораживает. Внутри сейфа найдены отпечатки пальцев Гетманчука и Елены, которая утверждала, что не знает кода сейфа и никогда его не открывала.

– Снова ничего не доказывает, – заметил Федор. – Женщины, как правило, любят совать нос в дела мужа. А кто же признается добровольно?

– Верно, любят совать нос. Но! – Капитан поднял указательный палец. – Но все вместе! Ствол был в сейфе. Кстати, бывшая жена Гетманчука упоминала, что ее отец подарил зятю пистолет, который тот хранил в письменном столе. А потом они уехали, и пистолет, видимо, остался у матери Гетманчука, в их квартире. Если Елена заглядывала в сейф, а она туда, как оказалось, заглядывала, то видела его. И ее вранье тут… Кто сказал: маленькая ложь рождает большое недоверие? Так что в свете этих данных к Елене Гетманчук есть вопросы.

– У нее алиби на момент убийства Гетманчука, – сказал Савелий.

– Да, к ней очень удачно пришла подруга, которую она не любит. Но она могла передать пистолет кому-нибудь другому… Представь себе, Савелий… – Капитан Астахов подчеркнуто обращался только к Савелию, словно призывая его в арбитры. – Представь себе, что встретились двое, скажем, Икс и Игрек, как в твоих романах. У обоих проблемы, не решаемые мирным путем. Они обсудили ситуацию и сговорились помочь друг другу. До сих пор понятно?

Савелий кивнул, бросив взгляд на хранящего молчание Федора.

– Двигаемся дальше, – с удовольствием продолжил Коля. – Как помочь? Очень просто. Икс устраняет проблему Игрека и наоборот. В итоге у обоих алиби, убийцы не знали своих жертв, никакой связи между ними не прослеживается. Красивая комбинация, не правда ли? Сначала один из них, скажем, Икс, устраняет проблему Игрека и передает ему ствол, после чего Игрек устраняет проблему Икса.

– Нужно доказать, – напомнил Федор.

– Ты, Федя, у нас пятая колонна! И убей меня, не поверю, что ты не понял, в чем дело. Ты хоть и философ, но голова у тебя варит – будь здоров! Все ты прекрасно понял! Савелий, как всегда, в потемках, но ты-то! И не нужно делать вид, что не понимаешь. Ты ходишь к вдовушке, ведешь душеспасительные беседы, ты занят сыском, втянул Савелия, не делишься информацией, а держишь за пазухой. Ты прав, нужно доказать. Докажем! Есть еще кое-что. Почему мы снова вернулись к сейфу? Позавчера у двух подростков дома восемнадцать по проспекту Мира изъяли пистолет, швейцарский «Зауер» девятого калибра – ребятишки устроили в подвале тир, и перепуганные соседи позвонили в полицию. Мальчишки нашли пистолет рядом с мусорными баками, двор там общий, объединяет несколько домов, в том числе и дом Гетманчуков. Он бы завернут в черный пластиковый пакет и забросан картонными коробками. Кстати, Савелий, ты спрашивал, сколько там было патронов… Если полная обойма, то тринадцать. Сейчас осталось шесть, пацаны выстрелили три раза, плюс наши четыре выстрела… То есть всего – тринадцать. Уже легче, никаких неожиданностей и новых находок не предвидится. И ружейное масло то же, кстати, что в сейфе и в комоде.

– Ты хочешь сказать, Коля, что… – Савелий запнулся. – А почему убили барменшу?

– Барменша была свидетелем, Савелий. Я думаю, она сломалась, и ее устранили. Кстати, я рассказывал, что у нее в комоде нашли новый мобильный телефон, который она не уничтожила, пожалела. По этому телефону они держали связь. Я уверен, что ее партнер от своего телефона избавился. Так вот, на нем всего три звонка с неизвестного номера: в девять пятнадцать вечера двадцатого августа, когда был убит таксист; в восемь вечера двадцать второго, в субботу, когда был убит Гетманчук; и последний – в одиннадцать вечера в понедельник, двадцать четвертого, когда была убита сама барменша. Удивительное совпадение! Кстати, она, если помните, была в халате и бигуди, возможно, уже легла. Но в дверь позвонили, и она поднялась. Я не представляю себе женщину, которая встречает гостя запросто, в халате и бигуди, если только это не… Кто, Савелий? Напряги полушария, как говорит наш философ. Ну?

– Женщина? – неуверенно произнес Савелий.

– Молоток, Савелий! Ей позвонили двадцатого августа, после ее звонка мужу, и она сообщила Иксу, где будет ее супруг примерно через час; та же история повторилась в субботу – ей позвонили и сообщили, что Гетманчук задерживается, вернется домой примерно в десять…

– Я не понимаю… Коля, ты хочешь сказать, что Светлана Овручева… Что барменша убила Гетманчука? Или… как это понимать?

– А как это еще можно понять? Однозначно, как говорит наш философ!