Ищи, кому выгодно - Инна Бачинская

– Да.

– Откуда?

– Я поняла. Он… не знаю. Просто поняла.

– Вы опасались за свой брак?

– Ну что вы! Слава не бросил бы меня, он хотел детей. Она, эта Ирина, очень красивая, но она уже старая, она ему не нужна… была. Он просто вспомнил, как был молодым…

Федор подивился ее проницательности.

– Я знала, что он бывает у нее… Он говорил, что задерживается на работе, а сам шел к ней… Мне было стыдно… Я думаю, он знал, что я знаю…

– Почему вы так думаете?

– Он дарил мне цветы, подарил кольцо, все время говорил о нашей дочке… Он чувствовал себя виноватым и вместе с тем… гордым, что ли. Она его любила все эти годы, двадцать лет или даже больше… Он не любил ее, он сам говорил, это была детская привязанность, детские отношения. Мне было их жалко… И себя тоже.

– Почему себя?

– Почему? – Елена задумалась. – Наверное, потому что у меня ничего такого не было… Училась, потом встретила Славу.

– Вы любили мужа? Извините, – спохватился он. – Если не хотите, можете не отвечать.

– Не знаю… Я восхищалась им, понимаете?.. – Она задумалась. – Я приняла его правила: он дает мне это, это и то, я ему… тоже. Он был старший, главный, и мама все время говорила, как нам повезло.

Федор отметил ее «нам»…

– Когда он позвонил мне, а потом пришел к нам, я глаз не смела поднять, не знала, о чем говорить, боялась, что он увидит, какая я на самом деле, и передумает. Я надела свое лучшее платье…

Федор поражался ее откровенности – казалось, она забыла о его присутствии и расставляла по полочкам события и чувства исключительно для себя одной. Она даже смотрела не на него, а куда-то в пространство. Теребила край футболки. Он видел ее тонкие пальцы с короткими ногтями без маникюра. Она не стеснялась выставлять себя маленькой, не уверенной в себе девочкой, покорной и несмелой… Притворство? Игра? Расчет на сочувствие? Федор не знал, он был сейчас как двуликий Янус: один лик был «за», другой «против»… Один, простодушный, верил, другой, циничный, нет. Сейчас таких женщин не бывает, время диктует характер и жесткие правила выживания. Он подумал, что Елена – как ископаемое… Диковинная птица с четырьмя крыльями и пестрым хохолком… Если это правда.

Он еще надеялся…

– Кто звонил вашему мужу? – спросил он.

– С работы, потом жена из Австрии.

Она сказала «жена», не бывшая жена, а жена. Какую же роль она отводила себе?

– Часто?

– Не очень.

– О чем они говорили?

Он видел, что она колеблется.

– Не знаю, Слава запирался в кабинете.

– Кто бывал у вас в доме?

– Люди с его работы… Две семейные пары. Мы к ним тоже ходили…

– Вы с ними поддерживаете отношения сейчас?

– Нет!

– Почему?

– Я даже не знаю, о чем с ними говорить, я всегда молчала… У них взрослые дети… Я их боялась!

– Накануне, возможно, ваш муж был удручен, расстроен, недоволен?

– Нет, кажется. Слава был очень сильным человеком, он никогда не показывал своих чувств. Всегда шутил, ему все легко давалось, все было элементарно, как он говорил.

– В последнюю неделю он задерживался?

– Почти каждый вечер.

– Лена, что хранится в сейфе?

– Я не знаю… Я же говорила! Наверное, какие-то бумаги. Я даже не знаю кода.

– Возможно, вы заметили что-то… Что-то необычное, например, чужие люди около дома?

– Я ничего и никого не видела.

– Почему вы расстались с подругой? Наташей, кажется?

– Откуда вы знаете?

– Она мне сказала.

– Вы спрашивали обо мне?

– Да.

– Зачем?

– Я пытаюсь понять… Три человека убиты из одного пистолета в течение пяти дней. Хоть что-то должно было происходить накануне!

– Вы думаете, это я? – вдруг спросила Елена, глядя на него в упор.

– Я так не думаю… – Федор запнулся. – Но я думаю, вы можете что-то знать…

– Я уже сказала, ничего такого не было, все было как обычно.

Как обычно… Гетманчук отправился к Ирине, и Елена об этом знала… Его поздние приходы стали обычными…

– В тот вечер, в субботу, у вас была Наташа… Вы ее пригласили или она пришла сама?

– Она пришла сама, я ее не приглашала. Раньше она часто бывала у нас в доме, а потом рассказывала девочкам всякие сплетни. Она считала меня глупой… – Глаза ее сузились, голос стал жестким, и Федор подумал, что она никогда ничего не простит бывшей подруге… – Она заигрывала со Славой, хихикала, она ему нравилась, он шутил с ней. Она звонила ему… Я увидела ее номер в Славином мобильнике, он оставил его дома, забыл… И я сказала ей, чтобы она больше не приходила.

Ревность? Ревновала мужа к подруге? Отказать подруге от дома – поступок, который не вяжется с ролью жертвы, тихой и покорной. Да и проверить мужнин мобильник – тоже, в общем, поступок!

– У вас есть друзья?

– Нет. Я дружила с девочками из группы, а потом перевелась на заочный, и мы перестали видеться.

– Ваш муж был против?

– Нет… Просто нам не о чем было говорить.

Конечно, о чем было говорить? Богатая замужняя женщина и завидующие девчонки…

– Кто такой Владимир Коваленко? – выстрелил Федор.

– Знакомый, – ответила она не сразу; он заметил, как она сглотнула и вспыхнули красные пятна на скулах.

– Вы… встречались?

Ему было стыдно, но он ничего не мог с собой поделать, он не узнавал себя. Если бы она вдруг послала его к черту, ему стало бы легче. Почему она отвечает на его вопросы? Кто он ей? Духовник? Друг? Любовник? Какое право он имеет выворачивать ее наизнанку? Неужели она не понимает, что такого права у него нет? Почему его так задел этот мальчик, злой гений, которому она поверяла свои секреты и жаловалась, а он ее утешал? Не подружке Наташе, а мальчику… Любовнику? Почему она плакала? Жаловалась? На кого? На мужа? Просила о помощи? Ему казалось, она чего-то недоговаривает. И еще показалось, что она не умеет прощать…

Елена пожала плечами и промолчала.

Федор вдруг притянул ее к себе и поцеловал. Она не ответила, но не попыталась вырваться, и он опомнился…

…Он оглянулся – когда был уже во дворе. Елена стояла у окна в своей комнате и смотрела ему вслед – голубая блестящая рыбка неон в золотом аквариуме…

Глава 26

Пусть рухнет мир, но свершится правосудие…

Савелий Зотов пришел первым, сидел в ожидании, барабанил пальцами по столу. Завидев Федора, обрадованно вскочил.

– Федя, я уже думал, ты не придешь!

– Мы же договорились, Савелий. Через неделю начинаются занятия, я просматривал планы, темы и совершенно выпустил из виду время, извини! Опять к нашим баранам: закончилось лето, – сказал он с грустью. – Ты еще на свободе?

– Зося и Настенька приезжают послезавтра.

– Соскучился?

Савелий кивнул и улыбнулся.

– А я думаю махнуть на Магистерское на пару дней, пока стоит погода. Перед началом учебного года. Хочешь со мной? Я договорился с Аликом Дрючиным, он дает ключ. Хотя, говорит, там всегда открыто.

– Я пас! Мне нужно подготовиться, продукты купить, убрать… Я не смогу, Федя.

– Понятно.

– Жениться тебе надо, Федя, – сел на любимого конька Савелий.

– Ты советуешь?

– Знаешь, семья – это смысл! Моя Настенька скоро пойдет в школу, мы будем вместе делать уроки… Она с каждым днем меняется, задает всякие вопросы. Федя, ты не поверишь! Это счастье!

– Твоя Зося – уникальная женщина, Савелий. Ты счастливчик. А я… Статью, и то закончить не могу. И привык к одиночеству, ты же знаешь, мне лучше всего работается ночью. Кроме того, у меня привычки холостяка, я литрами пью кофе, не выношу разбросанных тряпок, зимой у меня открыто окно… Что еще? Я люблю тишину. Могу собраться в пять минут и укатить на Магистерское озеро, и никаких отчетов. Никому. Если меня начнут допрашивать, где был, что делал, я… не знаю! Я люблю сидеть у костра… Умозрительно в основном, так как инерция и лень, но я должен знать, что всегда могу уехать из города и развести костер… Где-нибудь! Я никогда не поеду ни в Турцию, ни в Испанию – никуда, понимаешь? Не выношу праздной толпы и дурацких разговоров, чужих людей за столом, не выношу пляжей и не пью! И еще не выношу панибратства и скорых знакомств. У меня есть ты и капитан Астахов. Понимаешь, Савелий, я анахорет, типичный холостяк, и характер у меня сомнительный. В старости я стану мизантропом и напишу книгу о неизбежности глобальной катастрофы как катарсиса, в результате которой уцелеет треть планеты, восстановится экология, и начнется новая эра, но уже без нас. А насчет женитьбы… Я еще не встретил своей Феано!

– Кто такая Феано? – спросил Савелий, с печалью и недоумением внимавший речам Федора.

– Жена Пифагора, его ученица. Он женился в шестьдесят, так что у меня еще есть время.

– Федя, у тебя все в порядке?

– А что? Не знаю. А у тебя?

– Нормально… Что-нибудь случилось?