Религия, этика и выживание человечества в XXI веке - Сергей Игоревич Иваненко

Взгляды даже родственных буддийских конфессий могут оказаться непохожими, если внимательно на них взглянуть, а главное, «договорить» выводы до конца. И к этой перспективе нужно не только присмотреться, но и привыкнуть: буддизм позволяет увидеть мир непохожего многообразия.

В буддийскую этику включены все живые существа

Буддизм зародился как отшельническое движение, в котором был особенный интерес к жизни и бережному к ней отношению. Более того, буддизм выходит за пределы этического осмысления только лишь человеческого мира. В буддийскую этику включены все живые существа – как видимые, так и обитающие в невидимых глазу мирах. В молитвы и медитации всегда включаются пожелания благополучия всем живым существам, в том числе, пребывающим в адских обителях и сумрачном мире духов Претов[395], а также в небесных мирах.

Но если говорить о видимой, земной части мира, то и здесь этика буддизма не разделяет идеи прикладного экологизма, когда природа мыслится и охраняется в целях пользы человека. Подобный взгляд для буддизма – признак невежества, непонимания устройства мира. Обитатели земли и моря – насекомые, животные, птицы, рыбы – не были созданы для благополучия человека. Мир устроен для человека только «в том числе». То, что учение Будды обращено к человеку не означает, что буддизм есть антропоцентрическое учение. Буддизм универсален и включает весь мир сознания, к которому принадлежит всё живое.

Понятие «ахимса» в буддистской этике

В центре внимания буддизма оказывается такая ценность, как «не навреди», по отношению ко всем живым существам. Однако санскритское слово «ахимса»[396] (непричинение вреда) в буддийской этике значит гораздо больше, чем можно представить на первый взгляд.

Другое живое существо, то есть комар, червь, белка, медведь, треска, белуга, слон, воробей и коршун – все без исключения обитатели видимых миров (о невидимых уже было сказано) осмыслялись как носители того же сознания, что и субъект, который использует местоимение «я». Причинять вред другим значит допускать – именно в ценностном и этическом смысле, – что такой же вред может быть нанесён и тому, кто называет себя «я». Дело не в безопасности и не в том, чтобы суметь сохранить свою жизнь в случае угрозы, а в ценностной установке.

Если вспомнить «золотое правило этики», которое гласит «поступай с другими так, как хочешь, чтобы поступали с тобой», то применительно к буддизму оно имеет иное прочтение.

Представим конкретную и знакомую всем ситуацию. На руку человеку сел комар и пьёт его кровь. Это неприятно, но чтобы поступить в согласии с этикой буддизма, нужно согнать комара, позаботившись о том, чтобы не повредить его тонкие конечности. Но главное, сделать это с мотивацией: «Я не хочу причинить тебе боли или смерти потому, что я такой же, как и ты, поэтому боль и смерть – это общие для нас условия существования. В данный момент, выбирая между неприятным ощущением в укушенной руке и пониманием, что ты живое существо с таким же нежеланием переживания боли и смерти, на первом месте в моём этическом осмыслении – ты как носитель сознания. Боль в руке у меня пройдёт, она вторична в данной ситуации».

Это, конечно, описание идеальной этической модели, но говорить об этике – значит договаривать до конца, она не терпит недосказанности. Главный ценностный и этический акцент учения Будды относительно природы можно сформулировать так: все участники процесса под названием «жизнь» обладают одним и тем же сознанием, то есть равны между собой.

Ахимса у адживиков и джайнов

Разработку учения об ахимсе и её ценностных основаниях начали не буддисты. Они лишь развили это учение, устранив крайности в его понимании. Первыми, кто заговорил об ахимсе, были адживики – лесные отшельники, движение которых возникло ранее буддизма, хотя речь идёт об одном или двух поколениях в хронологической разнице. Это VI–V вв. до н. э. Лидер этих аскетов Маккхали Госала ходил нагим, не пил сырую воду, не перемещался ночью, в его пищевой рацион не входила рыба и мясная пища. Все это меры предосторожности для того, чтобы случайно не уничтожить чужую жизнь.

Ценность ахимсы у адживиков была, хотя учение Госалы и объяснение по вопросам этики ненасилия в трактовке адживиков до нас не дошло (только небольшие фрагменты)[397].

Как иногда бывает, когда лучшие друзья расходятся разными дорогами, так и два спутника по аскезе, Маккхали Госала и Джина Махавира, которые были вместе долгое время, разошлись по ряду вопросов.

Госала остался со своими последователями, а Махавира основал отдельное движение. Джайнизм – учение, провозглашённое лидером джайнов Джиной Махавирой, усилило понимание ахимсы, сделав его центром учения. Непричинение вреда в учении джайнов – это путь к освобождению от кармы (у джайнов она понимается совершенно иначе, чем в брахманизме, индуизме и буддизме) и перерождению души. Собственно, все участники жизни потому и страдают, болеют и умирают, что вредят друг другу. Люди отличаются друг от друга степенью причинения насилия по отношению к другим – это положение или учение о «лешья»[398] – цветах души, было уже у адживиков, но джайны усовершенствовали его.

Чистота связывалась у джайнов с максимальной непричастностью к насилию во всех его видах. В практику жизни этого уважаемого в Индии религиозного направления вошло не только бережное отношение ко всему живущему, исключительно вегетарианское питание, но и ряд профилактических мер, которые были призваны исключить нанесение вреда даже мельчайшим живым существам. Это ношение марлевой повязки, чтобы случайно не проглотить насекомое, и щётки, которой джайны подметают дорогу перед собой; ограничение передвижения в ночное время, когда не видно, куда ступает нога; ночью также не зажигается огонь для приготовления пищи, так как в его пламени могут погибнуть живые существа.

В истории религий мира джайнизм поставил доктрину ненасилия на наивысший пьедестал, так что весь этический кодекс джайнов построен на максимально возможном соблюдении концепции ненасилия во всех аспектах. Религия джайнов (как и буддистов), построена на обетах, которые добровольно дают и добровольно исполняют.

Все обеты, включая ахимсу, подразделяются на две категории: ануврата, то есть малые обеты, и махаврата, то есть великие обеты. Домохозяин практикует первые, монах – вторые.

Сборник дисциплинарных правил «Ратнакаранда шравакачара» определяет малые обеты ненасилия следующим образом: «Воздержание от причинения вреда живым существам, имеющим два и более чувств, совершаемого путём умышленного действия ума, речи и тела, любым из трёх способов: крита, карита и анумата, называется мудрыми малым обетом ненасилия». Под критой, каритой и ануматой понимается, соответственно: совершение насилия лично; побуждение к нему других; одобрение совершения насилия другими. Под живыми существами, имеющими