Туристы - Кристин Валла

Когда метр кондитерского цеха уехал, вернувшись на фамильную шоколадную фабрику в Граце, Баз тотчас же подал заявление на его место. Он почти стопроцентно был уверен, что его примус так как прошел у метра отличную выучку. Баз умел измельчать какао-бобы так, чтобы из них получилась нежнейшая нуга, и мог с помощью жасминовых лепестков и чайного листа придать тонкий аромат самой нежной начинке типа «ганаш». Но тут нежданно-негаданно из Франции прилетел соперник, младше его на два года, который привез с собой обновленные варианты шварцвальдского торта и конквистадора. Надежды База сразу рухнули, место было отдано французу. Впервые за все время жизни в Амстердаме Баз взял больничный. Язва болела постоянно. Мигрень не отпускала голову. Но главное, База одолела тоска. Он почувствовал себя старым, почти отжившим человеком. Он совсем извелся от обиды и презрения к самому себе. У него больше не было сил работать, он уволился из отеля и старался не показываться на людях. Ему ничего не хотелось, только бы сидеть в своем фургончике, уставясь пустыми глазами на цветастые занавески. В конце концов, отощавший и с воспаленными глазами, он вернулся в Англию.

Ему потребовалось полгода, чтобы оправиться и снова устроиться на работу. На этот раз в Лондоне в кафе общины Святой Троицы, где Баз готовил для прихожан, заходивших сюда после службы, печенье к чаю и лепешки. Никогда раньше Баз не видывал таких проявлений христианской набожности: люди вещали на непонятных языках, они рыдали, плясали, вопили «Аллилуйя» так громко, что не выдерживали микрофоны, д после пили чаек и закусывали лепешками. При виде такого рвения Базу трудно было не поддаться его воздействию. Сам он не был верующим, но подумал, что лепешки и чайное печенье выглядят бледновато на ярком фоне такого исступленного богослужения. Поэтому он начал потчевать членов общины десертными суфле, пирожными мокко, шоколадными трюфелями, блинчиками, яблоками в карамели и пирожными-птифурами. Община оценила их божественное совершенство и выразила свое признание в том, что отказывалась разрушать эти творения, их поедая. На что Баз сказал, что такова уж природа гастрономического искусства и отличительное свойство его творений – их крайняя недолговечность. Каждую неделю он закупал яйца и сливки, изюм и ванильные палочки, шоколад «Манджари» и грушевую водку, тратя на это свои кровные сбережения. Спустя месяц ему пришлось обратиться в совет общины с просьбой увеличить его бюджет, иначе ему лично грозит полное банкротство. Но члены совета уже и сами распробовали его сласти, поэтому и слышать не хотели о грядущем банкротстве своего кондитера. С этого дня было решено собирать еженедельно определенную сумму на закупку необходимых ингредиентов. Одно дело какая-то там умеренность или миссионерские проекты для Африки, но вот без листьев магнолии, приготовленных во фритюре, они просто уже не представляли себе дальнейшей жизни! База попросили выступить с лекцией о чуде, произошедшем на его кухне. Он заверил слушателей, что каждый рецепт – это Божья заповедь, и община встретила его слова сладостными возгласами «Аллилуйя!». Баз перед ними сплясал. Он пел. Он поговорил, как умел, по-голландски, поскольку что-то ему подсказывало, что по достижении определенного уровня божественного вдохновения требуется по крайней мере два языка. Закончил он, когда полностью выдохся. Он стоял перед микрофоном, тяжело дыша и отирая рукавом пот со лба. К нему поднялся один из слушателей в сером костюме и пожал ему руку. Незнакомец оказался служащим Би-би-си. Ему очень не хотелось сюда идти, и он пришел только потому, что надо было проводить на богослужение мать, и неожиданно обнаружил в этом христианском балагане безвестный талант. Увидев База, он решил предложить ему вести на телевидении кулинарную программу, но только при одном условии – обходиться в ней без участия Бога.

Весной 1998 года Баз Лу приехал в Амстердам уже совершенно другим человеком. Единственное, что напоминало о тех днях, когда он был у кондитера мальчиком на побегушках, это шрам на костяшках правой кисти. Баз казался выше ростом и накачал себе солидные грудные мускулы. Волосы у него были золотисто-желтого цвета, кожа по-летнему смуглая. У База, как и у пирожных, появился теперь собственный стилист. Сияя яркой киношной улыбкой, проснулся он в апартаментах класса люкс «Гранд-отеля Амстердам». Был час дня. Горничная уже стучалась к нему в номер, но он этого не слыхал. Он жил не по тому расписанию, которое подчиняется кошмарному трезвону будильника, а вдобавок накануне вечером так разгорячился, что ему потребовалась на ночь двойная доза снотворного. Сейчас он встал хорошо выспавшимся. Счастливым. Им владело ощущение душевной сытости, как будто он до отвала наелся эмоций. Вокруг него царила обстановка уюта и порядка. Окна были занавешены гобеленовыми шторами. На полу – мягкие ковры. На столе – букет тюльпанов. Баз вскочил с постели с довольным вздохом. В шкафу висел халат, белый, с золотой эмблемой. Баз обожал халаты. В халате он чувствовал себя этаким бароном и готов был проходить в халате весь день. Довольный, он подошел к окну и раздвинул шторы. Погода не гармонировала с его победоносным настроением, но на это плевать! Он плюхнулся на пол и проделал пятьдесят отжиманий, а затем сто упражнений для брюшного пресса. Затем полюбовался на себя в большом зеркале. Под душем он так громко распелся, что горничная в соседней комнате замерла, прислушиваясь к его пению. Сегодня был его день! День его триумфа!

Ровно в два он вошел в «Кафе Ру». В костюме от Ива Сен-Лорана и оливковой рубашке от Гельмута Ланга. Волосы уложены небрежно. Метрдотель кивнул ему, не заглянув предварительно в заказы. В ресторане не было видно ни одного из прежних коллег, ни единого человека из числа давних знакомых. Разумеется, его тут все узнавали, но по другой причине. Они же смотрят телевизор! Персонал провожал его взглядами, в которых отражался восторг, смешанный с любопытством, и эти взгляды означали для База признание, которого он так жаждал. Сидя за столиком, он мог видеть улицу Аудезейдс-Форбургвал. Вокруг него, словно камердинеры, хлопотали три официанта. Халат остался лежать в номере, но Баз по-прежнему ощущал себя бароном. «Вот что значит действительно вернуться победителем!» – подумал он, по-барски развалясь в кресле.

Стены в «Кафе Ру» по-прежнему были отделаны под мрамор. Над пепельницей высились по стойке смирно спички, и на масле была отпечатана эмблема ресторана. Взгляд База медленно двигался по строчкам меню, словно он уже несколько лет не притрагивался к еде. Ему хотелось перепробовать все, так что пришлось довольно долго поразмышлять, что бы такое выбрать. В конце концов он выбрал молодого барашка с винными ягодами и закуску из винных ягод. Выбор напитков он предоставил одетому в ливрею заведующему винным погребом, который подносил бутылку так торжественно, словно это был археологический раритет, извлеченный им из-под паркета во время раскопок. Бокал был величиной с абажур подвесной лампы. Баз довольно хмыкнул и поболтал вино в бокале. Он закурил сигарету, разглядывая пришвартованные к набережной баржи и катера. Сегодня в кои-то веки ему не надо никуда торопиться. Принесли винные ягоды. Они напоминали маленькие кошелечки. Наконец Баз принялся за еду; он ел за троих, как победитель после тяжелой и длительной голодовки.

После главного блюда пришло раскаяние. Он ждал его, как запоздалого гостя. Однако на этот раз Баз не желал с ним мириться: только не тут, в «Кафе Ру», и только не в этот момент! Ты имеешь право насладиться этим удовольствием, внушал он себе, ты это заслужил и можешь себе не отказывать. Затем он принялся разглядывать других посетителей кафе. Справа от него сидели Две немолодые пары: дамы в цветных платьях, мужчины в твидовых костюмах. Слева сидела девушка приблизительно его возраста. Она была одна. Девушка ела утиную грудку и время от времени делала заметки в блокноте. «Кулинарный критик», – решил Баз, подумав, что девушка очень привлекательна. Не настолько хороша, чтобы красоваться на журнальных обложках, но черты лица правильные и темные волосы, заплетенные в две косы. Особенно он обратил внимание на ее крупный рот. Он долго разглядывал его, пока она жевала. Его наблюдения были прерваны, так как принесли десерт. Баз откинулся на спинку стула. На тарелочке лежала шоколадная слезинка, начиненная белым муссом и ягодами. Баз смотрел и не верил своим глазам. Десерт смотрел на него и ухмылялся! У База губы тоже вот-вот готовы были растянуться в улыбке. И тут вдруг в памяти что-то щелкнуло. Он вынул ложечку изо рта, взглянул на девушку и произнес:

– Юлианна? Юлианна Бие?

Девушка вскинула недоуменный взгляд:

– Откуда ты знаешь, как меня зовут? – спросила она.

– Неужели ты меня не узнала?

– Узнала. Ты Баз Лу. Кондитер с Би-би-си.