Ледяная тетрадь - Андрей Викторович Рубанов

Тут становится ясно, что именно раскол предвосхитил появление Петра. Раскол – создал Петра. Церковь распалась, вера зашаталась, не на что было опереться. Треснул самый фундамент. Петру пришлось с нуля закладывать новый.

Одновременно правление Алексея Тишайшего – время торжества «западников»: католиков, латинян, униатов, агентов влияния западноевропейской цивилизации. Воздействие осуществлялось как напрямую, так и опосредованно, через учёных греков, сильно зависимых от католической Европы.

Слабый отряд не может выжить сам по себе – и, чтобы победить, заключает союз с сильным отрядом. Так и греческая церковь, слабая, если не ничтожная, в политическом и финансовом отношении, активно маневрировала, ища союза то на западе, то на востоке, пытаясь выжить путём многочисленных компромиссов.

Табак, опиум и карточные игры были завезены в Россию ещё до рождения Петра, учёными греками-экспатами.

С Запада в Россию поступали тогда и поступают сейчас промышленные технологии; в этом Запад силён. Но технологии продаются не просто за золото – в нагрузку к ним обязательно следуют идеологии.

4. Подробности сидения

Обладатели тюремного опыта знают, что надзиратели – тоже люди, у них всегда есть симпатии и антипатии. К маньяку, террористу, насильнику, к губителю детей – не будет никакого снисхождения. К политическим же арестантам, наоборот, отношение – мягкое.

Ещё мягче оно становится, если арестанты готовы платить за облегчение своей участи. Получаемые от арестантов либо от их родственников и друзей «с воли» подношения – важный источник дохода надзирателя. Он полагает такую ситуацию справедливой: ведь он работает в клоаке.

Тюремный надзиратель – тоже воин: он вооружён, он на службе, подчиняется приказам, у него есть форма. Но добыть честь и славу на такой работе – невозможно.

Однако общество без тюремных надзирателей существовать не может: кто-то должен охранять хороших людей от злодеев.

Тюрьма деформирует и арестанта, и надзирателя – в одинаковой степени. В тюрьме они сидят оба. И тот, и другой пропитываются миазмами гниения.

Можно не сомневаться, что пустозёрские узники пользовались благожелательным отношением охраны, подогреваемым взятками с воли и собственной личной симпатией.

Почти 13 лет Аввакум и его товарищи пробыли за полярным кругом в ямах ниже уровня земли. Тундряной холод – особенный, он поднимается снизу, как будто из царства мёртвых. В тундре пахнет земляной стужей, вечной мерзлотой. Погружённый в эту аидову юдоль, человек способен прожить считаные недели. Аввакум же просуществовал 13 лет, написав сотни страниц. Такое возможно только при лояльном, сочувственном отношении надзирателей.

Это тот случай, когда коррупция послужила на благо нашей общей истории.

Но не будем судить людей, которых мы не знаем, и которые жили три с половиной столетия назад. Может быть, они помогали Аввакуму чистосердечно.

Когда боярыня Феодосия Морозова прибыла в боровскую тюрьму, первые месяцы охрана тоже позволяла передавать ей еду и одежду; но потом это стало известно в Москве, охрану сменили, прежних надзирателей сурово наказали, новые были неподкупны – и Морозова с того времени прожила едва полтора года.

Аввакум же продержался в Заполярье – 13 лет. Конечно, ему помогали.

Никто их нас не способен выжить сам по себе; мы можем уцелеть только с помощью тех, кто нас любит. Не в одиночку, но вместе.

…Уже давно умерла царица Мария Ильинична, заступница старообрядцев, уже царь женился вторично, на Нарышкиной, и теперь род Нарышкиных процвёл, а род Милославских утратил политический вес; но то было – в Москве, а в Пустозёрске четвёрку сидельцев, и прежде всего самого Аввакума, берегли все. Никто не желал записываться в губители гения.

Сохранились свидетельства и отдельные имена доброжелателей Аввакума. Н.Окладников сообщает, что по ночам охрана выводила сидельцев даже за территорию острога, и они встречались и отогревались в доме жителя Пустозёрска по имени Алексей. А другой доброволец, некий Поликарп, специально курсировал между Пустозёрском и «большой землёй», доставляя Аввакуму еду, одежду и письма. В монографии Окладникова есть отдельная глава: «О тех, кто помогал пустозёрским узникам».

Так была устроена русская система наказания в XVII веке, так она устроена и сейчас: всегда можно облегчить свою участь – где хитростью, где рублём, а иногда и силой авторитета.

Известен случай, описанный Лимоновым в одной из книг, и подтверждённый им в разговоре со мной летом 2006 года: пребывая в Лефортовском следственном изоляторе, Лимонов добился приёма у начальника изолятора, полковника Подреза (помню фамилию, поскольку и сам я сидел в Лефортово при том же полковнике), и попросил, чтобы его, Лимонова, днём выводили из камеры, где он сидел вдвоём с соседом, и помещали в соседнюю камеру, пустую, чтобы там, в тишине, Лимонов мог спокойно работать. И начальник изолятора Подрез, как ни странно, согласился.

В итоге Лимонов написал в Лефортово несколько отличных книг; их тут же опубликовали издатели Илья Кормильцев, ныне покойный, а также Константин и Ольга Тублины, ныне здравствующие.

История повторяется, да.

5. Ветер перемен. Воцарение Фёдора

Философ Иван Ильин утверждал, что монархия – честнее демократии, поскольку лидер, избранный демократическим путём, всегда озабочен выполнением своих предвыборных обещаний и раздачей новых обещаний, чтобы переизбраться на новый срок, то есть – сохранить власть. А монарх, получивший власть по праву рождения, не озабочен проблемами удержания власти – и, следовательно, может целиком сосредоточиться на деятельности во благо своей страны. Тут Ильин, конечно, ошибся. Монарх действует не в одиночку, он окружён придворными – а вот они как раз и озабочены изнурительной битвой за власть, за доступ к трону.

Кроме того, огромную проблему для монархии представляет вопрос престолонаследия, и в случае с царём Алексеем Михайловичем это сыграло важную роль в истории России.

Первая жена царя, Мария Милославская, родила за 21 год 13 детей, из них – пятерых мальчиков. Все пятеро оказались чрезвычайно слабосильными. Первенец, Дмитрий, прожил год, второй – Алексей – пятнадцать лет. Третий – Фёдор – успел даже поцарствовать шесть лет, но в 20-летнем возрасте также умер; четвёртый, Симеон, умер четырёхлетним; наконец, последний, Иван, прожил дольше всех, 29 лет, и был формально соправителем Петра I, но на деле – полупарализованным, слабовидящим инвалидом.

Из восьми дочерей царя Алексея и царицы Марии две – Анна и Евдокия (младшая) – также умерли детьми, другие же дотянули до старости. То есть по женской линии потомство Алексея и Марии было гораздо крепче и здоровее, чем по мужской. Но царю дочери были не нужны: царям требуются сильные и умные сыновья.

Наиболее известная из дочерей Алексея Тишайшего – царевна Софья; она даже правила страной целых 8 лет, пока её братья были малолетними, и конфликтовала с молодым Петром Алексеевичем.

Вся страна знала, что