Игры виновных: сезон первый - Р. С. Кириченко

это начало происходить не случайно, и сегодняшний Сашин сон был тому подтверждением.

Позже, уже проезжая по улицам города, Румина вдруг попросила высадить её у парка:

— Мне захотелось прогуляться одной. Вы же не обидитесь?

Ребята одновременно помотали головами, мол, как скажешь.

— Только если что, сразу звони нам, — приказал Саша.

— Договорились.

Румина захлопнула дверцу и проводила уезжающий «Фольксваген» взглядом. Паша помог Саше разобраться со своими вещами и, пожелав всего хорошего, отправился к себе домой.

После того как Саша принял душ, он решил, что нужно написать Румине — убедиться, что с ней всё в порядке. В ответном эсэмэс он прочёл, что у неё всё под контролем, она кормит уточек. И в следующем сообщении подтвердила свои слова фотографией.

Спустя несколько часов Румина снова уведомила его, что с ней всё в порядке, что сейчас она зайдёт в магазин, купит что-нибудь к чаю и, может быть, удивит кое-каким подарочком Сашу, — в конце предложения красовался смайлик с хитрым взглядом. Это заставило парня улыбнуться, он отправил ей смайлы-поцелуи и попрощался до вечера.

Чуть позже без предупредительных звонков и сообщений к нему приехал Паша. Первое, что он сказал, — это что он очень сильно хочет бургер с ягненком и что он абсолютно уверен, что лучший друг составит ему компанию.

— Завидую твоей уверенности, дружище, — ответил в тот момент ему Саша, и они отправились в «Переулок».

— Боже, спасибо этому месту за то, что оно есть. Храни повара и ягнят. Пусть они размножаются как кролики и никогда не попадут в Красную книгу, — подытожил Паша, съев то, чего так сильно хотел.

Саша искренне рассмеялся его мольбе.

— Слушай, дружище, мне бы хотелось кое-что обсудить с тобой, — начал было Паша, но его прервал рингтон, звучащий из кармана Саши. — Румина услышала меня и решила присоединиться? — улыбаясь, спросил Паша. Но через секунду блаженная улыбка исчезла с его лица.

— Это не она, Паш, — Саша протянул телефон другу, — это новое видео.

Паша присел около друга и нажал на Play.

3

Кадр.

Вид сверху.

На экране транслируется торговое помещение, окрашенное в ярко-оранжевые и белые цвета. Внутри, между стеллажами с продуктами, хлебом, бытовыми средствами, между холодильниками, наполненными то мороженым, то мясом, то пельменями, варениками, блинчиками и прочим, лениво расхаживают посетители. Они бродят между этими стеллажами с наполненными корзинами, полупустыми или пустыми, заставляя охранника торгового зала не сидеть на месте, а стойко переносить на ногах всю тяжесть его обязанностей.

Люди расталкивают друг друга, ругаются между собой. Пожилые дамы, держа за ручки корзины на колесиках, стояли в проходе и спорили, кто кому должен уступить дорогу. Один смелый, но, судя по всему, неосторожный ребёнок попытался стащить творожный сырок — мать шлёпнула его по рукам.

Если даже просто посмотреть через экран на грязные полы, на тусклый свет, на всех этих людей, то сразу можно вспомнить царящий там едкий запах.

Смена кадра.

Женщина-кассир в оранжевой жилетке хватается руками за сердце. Тяжело дыша, она встаёт из-за кассы и просит стоящую к ней дорожку из посетителей занять очередь к другому кассиру. По идее, не требовалось объяснять им, что ей стало плохо, что немедленно нужно выйти на воздух, но, кажется, люди этого не заметили. Они стали кидать в её сторону озлобленные взгляды. Затем раздался крик: «Сука, у вас, как всегда, одно и то же!» — и крикнувший человек медленно ретировался в очередь к другой кассе. Сотрудница супермаркета ничего не ответила ему, лишь безнадёжно посмотрела вслед. Такое чувство, что она уже привыкла к подобному обращению. К такому бессердечному отношению людей, к их околоживотному поведению.

Другой кассир, сидевший напротив неё, кивнул головой, как бы говоря — мол, иди, конечно, я справлюсь. Она поблагодарила взаимным кивком и удалилась из кассовой зоны. Тем временем очередь к кассиру постепенно начинала удваиваться. И, судя по увиденному на экране, это была раздражённая очередь.

Смена кадра.

Кассир, который отправил напарницу на свежий воздух, выглядел как среднестатистический менеджер. Его голову украшали большие залысины, на глазах висели очки. Он также сидел в оранжевой жилетке, на которой был изображен логотип компании, в которой он работал. Лицо украшала улыбка, которая говорила: «Я не рад видеть вас, но мне нужно это делать».

Людей становилось всё больше и больше.

Мужчина-кассир постарался уверенно заявить: «Извините, заменить некому, пожалуйста, потерпите, я буду стараться рассчитывать каждого из вас как можно быстрее». И вместе с тем в ответ он услышал только угрозы, крики, в которых отчётливо читалось желание некоторых из очереди разнести ему лицо, и тому подобное. Но никак не понимание.

(Саша протёр глаза, тяжело выдохнул, они с Пашей посмотрели друг на друга, и, кажется, каждый из них понял, что произойдёт дальше.)

Смена кадра.

Очередь даже и не думала уменьшаться, мужчина в оранжевой жилетке продолжал пробивать покупки и нервно улыбаться.

Пик.

Три пшеничных хлеба, колбаса, сыр.

(Оставленная мелочь от сдачи полетела ему в лицо.)

Пик.

Две бутылки водки, сетка с картошкой.

(Покупатель отрыгнул ему в лицо.)

Пик.

«Доширак», бутылка «Кока-колы», дешёвые сосиски.

(«Неудачник грёбаный, ты трахаешь свою ручонку так же медленно?»)

Пик…

Улыбка исчезла с лица кассира.

* * *

(— Паша, неужели так и проходит рабочий день у этих бедолаг?

— Я думаю, да, дружище…

— Кажется, я начинаю понимать, что происходит…

— Кажется, я тоже.)

* * *

Смена кадра.

Мужчина-кассир прекратил обслуживание. Поднял голову и пристально начал смотреть в глаза каждому, кто стоял в ожидании. Каждому, кто остался в этой длинной очереди, кто стоял и потел. Каждому, кому не повезло остаться в этом душном месте с витающей в воздухе вонью.

* * *

(Вслед за его глазами поворачивалась и камера, предоставляя возможность Саше и Паше увидеть лица тех, кто стоял:

— Сука! — крикнул Саша.

— Ты чё?!

— А ты не видишь?! Ты ослеп?!

Паша пристально начал бегать глазами по экрану, выискивая то, что так взбудоражило его друга. А когда нашёл, закрыл лицо руками и начал быстро махать головой из стороны в сторону, бормоча себе под нос: «Нет, нет, нет, нет, так не должно быть».

— Там в очереди, Румина, Паша… там Румина… — слова выскакивали с дрожью в голосе.)

* * *

Смена кадра.

— Чё ты вылупился на меня? — крикнул, выплевывая слюну, пожилой человек.

Мужчина-кассир, почёсывая затылок, продолжал смотреть, не убирая со своего лица улыбку, которая, как ни странно, стала искренней.

Но в голос сотрудника магазина просачивались капельки злости.

— Вы, — он обвёл пальцем всю очередь. — Каждый из вас