Птичник № 8 - Деб Олин Анферт

И еще несколько дюжин – те, что спустя несколько лет непременно выйдут из игры. Она знала их всех, и у нее были телефонные номера каждого.

Пенелопа. Макс. Шон. Фрэнк.

А еще канадская расследовательница, женщина с голосом как у Мэри Поппинс. Никто не помнил ее имени. Говорили просто “канадка”, например: “Канадка этих фермеров разведет на что угодно”.

Джим, расследователь-философ, когда ему позвонили, шел вдоль рядов кур. Куры, и куры, и куры. Это было упражнение на повторение, математическая задача, как у Зенона, как у Гертруды Стайн, как у Сизифа. Клетки, яйца, клювы, длинные проходы по рядам. Часы очистки помещения от птицы, вакцинирования, обрезки клювов, шум птиц, невероятное количество помета, вечно одни и те же шутки, мертвые птицы, которых приходится подбирать с пола клеток (он называл их “мумиями”), бесчисленное чередование бесчисленных чередований. Его телефон лежал в шкафчике. Она оставила сообщение.

Еще был Юриел. Он классно умел рассказывать анекдоты про дерьмо. Про отхожее место, про то, как кто-то в дерьмо вступил, про то, как в дерьме прорывают тропинки, про дерьмовые кучи высотой в восемь футов, про целый лес таких куч, по которому бегают и в котором живут бродячие куры (он все гадал, что лучше – жить в клетке или в дерьме?), про то, как дерьмо сваливают на поля и распыляют в воздухе, от чего все вокруг становится белым – деревья, трава, он сам, белый от дерьма.

Обаяние Бена, очарование Мариам, чувство юмора Тейма, но помимо всего этого – их глубокая печаль, любовь к отшельничеству, тревожность. Все они по мере сил скрывали то, в чем когда-то разочаровались, набрасывали сверху одеяло за одеялом.

Еще был Джей-Ти, шесть футов четыре дюйма росту, бывший квотербэк. При первом взгляде на его отснятый материал казалось, он только и делает, что брюзжит, весь день напролет ворчит и ругается. На часы работы, на грязь, на жару и на холод. Вот засранец. Но таким образом он получал возможность целыми днями разговаривать с фермерскими работниками, получать вербальные подтверждения от менеджеров и оставаться вне подозрения (фермеры знают, что расследователи никогда не жалуются, их надо искать среди самых безупречных трудяг). Так что тут уж, как ни крути, приходилось признать, что Джей-Ти был нехреновым профессионалом и вдобавок ко всему – прекрасным актером.

Джей-Ти принял звонок, сидя у себя в лодке, потому что уволился (его вечное недовольство было не только тактическим приемом), снял деньги со счета, купил маленький подержанный катерок и поплыл к острову Гиллигана[12], чтобы больше оттуда не возвращаться. Пошли они все в жопу.

Когда она позвонила, он находился на правом борту, сматывал тросы. Он увидел, что это она и (не удержался) ответил – его первая (или очередная) ошибка.

Саймон, который никогда и никуда не ходил без оружия.

Тинкер, который записывал каждый свой телефонный разговор и позже, когда оставался один, их переслушивал. Записывал свои разговоры с матерью.

Пуки, который был сыт по горло расследованиями. Его безопасность снова и снова оказывалась под угрозой. Он всякому, кто спросит, готов рассказать. У него есть сколько угодно доказательств.

В основном расследователи были мужчинами, преимущественно белыми, но насчитывалось среди них и несколько женщин, а также незначительное число латиноамериканцев. И людей с других материков – больше, чем можно было ожидать.

Каждый день расследователи выходили из машин и направлялись к птичникам. Сегодня это были Йен, Гильермо, Джеймс, Пэт. Среднезападная равнина вдали. Суровая земля, увиденная в ее самый безотрадный час – в ледяной мгле. Или в ее чудеснейший час – в Калифорнии, нежный рассвет, лучи солнца сквозь зеленую листву, счастливчики-гаденыши расследователи, которых распределили туда. Джонни, Эй-Джей, Джоел-еврей.

Дилан, которому до увольнения удалось заснять зачетное видео. Человек деталей, мастер показать изобилие. Он записал на камеру полные мусорные контейнеры мертвых кур и как их ссыпают в грузовики. Записал мух, по которым можно ходить как по рассыпанному попкорну, мух, похожих на кучи сора. Мертвые мухи – на столах, на фанерном полу, на яйцах. И живые мухи – в воздухе, кружатся перед камерой.

Когда она позвонила, он крепко спал, хотя было около одиннадцати.

Со временем первоначальное радостное волнение постепенно затухало, и расследователям становилось одиноко. У многих случались приступы паники. Лейни мучали ночные кошмары. Алфабет стал себя жалеть. Терранс в каждом городе начал играть в парках в баскетбол, чтобы было не так грустно. Они переезжали из города в город, как иностранные террористы. Останавливались в мотелях, и имущества у них с собой было ровно столько, чтобы упаковать в спортивную сумку за пятьдесят девять секунд и увезти на машине.

Был еще Майк, у которого записи вечно получались просто ужасные. Никакой повествовательной энергетики. Он совсем не говорил в камеру, а если когда и скажет, то обязательно что-нибудь скучное. Похоже, он даже не считал, что быть рядовым сотрудником на ферме – такая уж плохая работенка. Ну и потом, конечно, тот чудесный момент, когда он нечаянно оставил камеру включенной и снял себя самого – как уезжает с фермы, едет в “Сабвей” и заказывает себе сэндвич с мясными фрикадельками и сыром и печенюшку. Эта запись каким-то образом повсюду распространилась, и остальные расследователи его возненавидели.

И все же он был профессионалом. Ему позвонили в районе часа, когда он отдирал от пола сороковую дохлую курицу за день – счищал кожу со дна клетки (они это называли “отрывать ковролин”).

Их обувь, предплечья (или рукава, если на плечах татуировки, как у Шона, Роберта, Кэти и Кельвина). Лунная походка по верху клеток. Вот они гулко окликают работников, вот камера взлетает, осматривая верхние клетки, вот снова падает вниз. На аудио фиксируется дыхание расследователя, то, как он шмыгает носом. (Куриная пыль скапливалась в легких: Змею мучили бесконечные простуды, гриппы и паразиты, а у Кролика – вот не повезло так не повезло – вообще была аллергия на перья.) Только это и попадало на пленку, а больше никого из них никто не видел и не слышал.

Она могла доверять только нескольким нынешним или бывшим руководителям расследовательских отделов – Нэнси, Сверчку, Стиву, Дыму. А еще были расследователи, которые специализировались не на трудоустройстве на фермах, а на отдельных коротких подработках – представлялись то водителем грузовика, то оптовым закупщиком, то частным покупателем. Не совсем расследователи, но люди крутые и надежные. Всего двадцать три человека.

Когда дело было состряпано, оно переходило в руки пиар-отдела: