Планы на лето - Лавринович Ася

– Завтра доиграем, – пообещал Матвей, напоследок погладив котят, которые уже крутились на кухне у нас под ногами. – У меня возникли дела.

– Пусть топает, – не сдержавшись, сказала я Вове. Знаем мы, какие у него дела.

Когда Матвей ушел, мы с Вовой сели обедать.

– Соня хочет забрать Мотю, – сказал брат, когда черный котенок, уцепившись когтями, принялся забираться по его штанине. – Бабушке на дачу отвезти, у нее там мыши.

– Почему именно Мотю? – ревностно спросила я.

– Да тебе любого жалко отдавать.

– А Мотю жальче всех, – вдруг дрогнувшим голосом сказала я, – он только мой.

С самого утра моросил дождь. День был хмурым и пасмурным. С ребятами из хора мы встретились уже на крыльце концертного зала. Настрой у всех был очень далек от боевого. Даже Ирина Вадимовна, сильная, волевая, привыкшая нас строить, сегодня выглядела поникшей. Конечно, она и слова дурного не сказала о предательстве Давида. Наоборот, перед тем, как зайти внутрь, задвинула жизнеутверждающую речь, что любой из нас, решивший, как и Перов, серьезно заняться музыкой, сможет достичь таких высот. Упорство, трудолюбие, репетиции, талант… «И сегодня мы не потеряли своего лидера. Мы обрели возможность выйти из его тени и показать все, на что способны!..» И бла-бла-бла… Все слушали Ирину Вадимовну без особого энтузиазма, тем более что дождь с прохладным ветром не добавляли хорошего настроения. Мимо нас проходили другие коллективы, громко и возбужденно обсуждая предстоящий концерт. Мы невольно провожали их несчастными взглядами.

– Эй, ну вы чего? – возмущалась Ирина Вадимовна. – Как вы на сцену выйдете? Будто вас вытащили из холодильника и не успели разморозить. Вперед, вперед, живее!

Сначала она всех загнала внутрь концертного зала, а уже там аккуратно взяла меня под локоть и отвела в сторону.

– Катюша, все внимание, конечно, будет на тебе. Ты сильно не волнуйся, но все-таки помни, что от тебя зависит очень многое.

После ее наставлений внутри меня еще больше поднялась паника. И ведь я знаю, что в зале не будет ни одного человека, который пришел бы меня поддержать. Если бы мы до сих пор общались с Диной, она точно явилась бы на концерт, ведь была рядом со мной в день прослушивания… Возникало ощущение, что с того момента прошел целый год.

В зал мы шли словно на казнь. Разумеется, наше выступление обречено на провал: отсутствие явного лидера, неопытная, трясущаяся как заяц солистка, нафталиновая песня и наши наряды – черные юбки и брюки и белые рубашки. Мы выделялись среди остальных участников слишком консервативными нарядами. И по нашему внешнему виду каждый понимал, что выступление будет предсказуемым и скучным.

Вечером Давид оборвал мне телефон, но я так и не взяла трубку. Потом записал несколько голосовых, в которых сначала злился на меня, потом раскаивался и просил поддержки… Но ни на одно из голосовых у меня не было желания ответить.

Сцена, на которой мы должны были выступать, после школьной показалась мне огромной, как и размер зрительного зала. Меня начала колотить неприятная дрожь, когда я увидела на сцене инструменты, микрофонные стойки, огромные колонки, нарядных, фальшиво улыбающихся ведущих… Господи, зачем я в это вписалась?

В какой-то момент, думая о предстоящем выступлении, я даже пошатнулась и едва не упала. В это время мы рассаживались по местам. Все кресла в зале уже были практически заняты. Я плюхнулась в свое и прикрыла глаза.

По результатам жеребьевки мы должны были выступать в самом конце, и это, наверное, мое личное проклятие. Слушая выступления первых коллективов, я уже заранее смирились с нашим поражением: у всех были какие-нибудь необычные фишки или очень сильные солисты. Смотреть на сцену вскоре стало невыносимо. Я поднялась с места и принялась пробираться к выходу. В просторном и практически пустом фойе мне стало немного легче. Оглядевшись по сторонам, я вдруг обнаружила сидящего на подоконнике Матвея. Он крутил в руке барабанную палочку и смотрел в окно на оживленную улицу, а я встала как вкопанная. И только тут заметила неподалеку и остальных участников группы. Сева сидел на полу, вытянув ноги в драных «конверсах», играл в телефон и слушал громкую музыку в наушниках. Боря дремал на мягкой банкетке, едва на ней уместившись и забавно скрутившись калачиком. Матвей тоже был в наушниках и поэтому не сразу заметил мое появление. Я подошла к Мальцеву и осторожно постучала по плечу. Матвей тут же обернулся и стянул наушники. Сева тоже обратил на меня внимание, лениво кивнул в знак приветствия и опять уставился в телефон.

– Вы что здесь делаете? – спросила я слишком взволнованным голосом.

– Ждем выступления, – как ни в чем не бывало ответил Матвей.

– Вы будете выступать? – искренне удивилась я.

– Ну да, с вами.

– С нами?! – поразилась я еще больше. – Это что, шутка такая?

– Какая шутка? Ты вчера сама пожаловалась, что Перов вас кинул. Я пошел, собрал пацанов, прорепетировали вашу песню пару раз…

Я только растерянно моргала. Мне казалось, что все это – странный сон. Но спал здесь только Боря, сладко похрапывая. Я красноречиво посмотрела на бас-гитариста.

– Он сегодня ночью в клуб ходил, не обессудь, – перехватил мой взгляд Матвей.

– Так он еще и с похмелья? – ахнула я, уже представив, что сказала бы на эту идею Ирина Вадимовна. Да она бы в обмороке лежала рядом с фортепиано.

– Ага, но он с похмелья еще круче лабает, – «успокоил» меня Матвей.

– Нет, все-таки это похоже на дурацкую шутку, – покачала я головой.

– А что на тебе за наряд? – спросил Мальцев. Сам он был одет в свободную футболку и синие джинсы. – Ты школьную форму забыла сменить?

– Нет, почему же? Мы все будем в этом выступать.

– С песней «Замыкая круг»?

– Ну да!

– Ммм, повеситься от скуки можно, – усмехнулся Матвей.

Я рассерженно скрестила руки на груди.

– Допустим, вы правда нам поможете. Но как ты это себе представляешь?

За окном вдруг выглянуло солнце и показался разноцветный столб радуги. Она возникла неожиданно, в непрекращающейся дождевой пыли, которая теперь сверкала в лучах. Пока Матвей мне растолковывал, как должно пройти наше выступление, я не прекращала пялиться на радугу.

– Очень просто. От вас ничего нового и не требуется. Ты пой как пела, а другие пусть подпевают тебе, как подпевали… А мы сделаем свою работу: просто подыграем. Живая музыка всегда звучит эффектнее.

Я вспомнила остальные выступления. Аккомпанемент был у всех, но живой музыки еще не встречалось ни у кого. Конечно, мы бы здорово отличились от других коллективов, но как уговорить Ирину Вадимовну на такую авантюру?

– Хорошо, – снова кивнула я, – но как вы все это отрепетировали без меня?

– Я ведь был на твоих репетициях и слышал, как ты поешь, – ответил Матвей, и мне показалось, что он смутился. Это стало для меня открытием: я ни разу не видела его смущенным. И на репетициях никогда не замечала Мальцева в зале.

– Мне нужно посоветоваться, – сказала я и, перешагнув через ноги Севы, побежала в сторону зала. Теперь я волновалась еще больше. Но вместе с этим меня вдруг охватила странная эйфория.

Мы сидели на одном из задних рядов. Я заняла свое место и, склонившись к Насте Кравцовой, прошептала о предложении своих друзей помочь нам с выступлением. Так, по цепочке, это было озвучено всем, кроме Ирины Вадимовны. Нескольких ребят я вывела в фойе, чтобы представить им Матвея, Севу и Борю. Мне казалось, что я ввязалась в большую авантюру, которая обязательно закончится хорошо.

Я обрадовалась, что все приняли мою идею с энтузиазмом. Мы решили до последнего не посвящать в свои планы Ирину Вадимовну. Она собиралась следить за нашим выступлением из зала и не должна помешать. А потом… будь что будет!

До начала номера я сидела как на иголках. А уже за кулисами, где толпилось много людей, Матвей выловил меня и, глядя в глаза, серьезно сказал: «Я не хочу тебя подвести. Доверься мне». Тогда я, ощущая уже адреналин в крови, вдруг привстала на цыпочки и украдкой поцеловала его в щеку.