Планы на лето - Лавринович Ася

– Я только что узнал, но хотел с тобой первой посоветоваться… вернее, поделиться, потому что я уже принял решение и советы мне не нужны.

– Да что такое? – забеспокоилась я. Хуже нет, когда ходят вокруг да около и говорят загадками. Вовка иногда любит так нагнать интриги, а потом спрашивает какую-нибудь ерунду, типа: будешь ли ты есть суп?

Давид не отпускал мою ладонь. Нежно поглаживал ее, явно собираясь с духом, чтобы мне что-то сказать. Пауза затянулась. Наконец Перов спросил:

– Ты помнишь, я тебе говорил про интервью?

Я молча кивнула.

– Так вот, оно завтра.

– Завтра? – ахнула я. – А во сколько?

– В том-то и дело, что съемки днем, начнутся в два часа…

– В два часа? – снова переспросила я. – А как же наше выступление? Оно ведь завтра! Разве ты на него успеешь?

К этому концерту мы шли целый месяц. Уже готовы костюмы и даже официальное освобождение от занятий – как-никак будем отстаивать честь школы.

– Я не успею, но очень рассчитываю на тебя, – сказал Давид.

Я высвободила ладонь и замотала головой.

– Нет, ты что! Я одна? Я одна не смогу… Нет!

– Тише-тише, – снова потянулся ко мне Давид и аккуратно взял теперь под локоть.

– Я не смогу одна!

– Да почему одна? С ребятами… Они тебя поддержат!

– Ты ведь понимаешь, что вся ответственность на солистах? – воскликнула я. – А твой куплет? А двухголосие? У меня нет опыта на сцене, я никогда не участвовала в конкурсах, не выступала перед огромным залом, полным незнакомых людей…

Чем больше я говорила, тем сильнее заводилась. Меня вдруг охватило такое волнение, будто на сцену нужно выходить прямо сейчас. Давид ничего не говорил. Смотрел на меня и ждал, когда я выскажусь и наконец успокоюсь.

– Неужели какое-то интервью важнее выступления, к которому мы столько готовились?

Теперь пришло время Перова сердиться.

– Конечно, важнее. Ты не понимаешь, что пришло время расставлять приоритеты? Как думаешь, что мне важнее: дурацкий школьный конкурс или будущая карьера? Это крупный канал, там несколько сотен подписчиков… Знаешь, сколько стоит продакшен одного выпуска? Какая команда работает над проектом? Сколько новых потенциальных подписчиков я получу? Да, так получилось, что мне придется отказаться от конкурса, но никакой катастрофы в этом нет. Не раздувай из мухи слона, пожалуйста!

– А Ирина Вадимовна? Она в курсе? – спросила я.

– Еще нет, я же сказал, что пришел к тебе первой, – Давид даже не пытался скрыть раздражение в голосе. – Но я знаю, что она меня поддержит, потому что ей небезразличны я и моя карьера, не то что некоторым.

Он меня еще и в равнодушии обвинил? Я поднялась с места.

– Ты куда? – недовольно спросил Давид.

– Вообще-то у меня урок, – буркнула я, направляясь к ступеням. Напоследок обернулась и дрожащим голосом проговорила: – И можешь мне сегодня не писать, мне некогда. Я буду готовиться к выступлению. Не хочу никого подводить, в отличие от некоторых!

Сейчас я была даже рада, что мы с Диной не общаемся. Она наверняка подбежала бы ко мне узнать, в чем дело, а я обязательно сорвалась бы. Ух, как я была зла! Физкультура была последним уроком, поэтому я, ни слова не говоря, направилась в здание школы, чтобы переодеться, взять вещи и уйти. Внутри все жгло от обиды. Так подвести всех перед самым выступлением! Еще и меня выставил равнодушной. Видите ли, не радуюсь за его карьеру…

Домой я вернулась в самом скверном расположении духа. О завтрашнем концерте даже думать не хотелось. Тут и с поддержкой Перова страшно выступать, а как я выйду на сцену практически в одиночку? Да, конечно, меня поддержат остальные ребята из хора, но я должна пропеть всю песню до их вступления…

В коридоре я заметила кеды Матвея, что было удивительно – он не приходил к нам уже несколько дней. Котята с громким писком дружно выкатились из спальни и направились ко мне. Я, присев на корточки, погладила каждого, а затем, взяв котят в охапку, направилась в комнату к брату. Вова и Матвей сидели на полу, вытянув ноги и вооружившись джойстиками, играли в приставку. Я спустила котят на пол, и они вразвалочку двинулись к парням. Каток, цепляясь за рукав лонгслива Матвея, принялся карабкаться наверх.

– Ты зачем их сюда пустила? – спросил Матвей, дернув плечом, на котором уже пищал белый Каток. Мальцев при этом старался не отвлекаться от игры. – Ай, больно как цепляется…

– Может, они соскучились? Кто это нас почтил своим присутствием! – насмешливо сказала я. От брата я узнала, что Матвей увлекся той самой Мартой и поэтому так долго к нам не заходил. И это меня страшно раздражало.

– Ага, были кое-какие делишки, – отозвался Матвей, по-прежнему не отводя взгляд от экрана телевизора.

Зато Вова отвлекся от игры и обратился ко мне:

– Там Матвей такую уху сварганил, угощайся.

– Спасибо, откажусь, у меня аллергия, – сказала я, выходя из комнаты.

– На рыбу? – крикнул в спину Вова.

– На Мальцева! – громко ответила я.

Запах ухи я учуяла еще в коридоре, а на кухне у меня даже слюнки потекли. Я любила уху. И в том, что Матвей «сварганил» ее превосходно, даже сомнений нет. Но у меня сейчас абсолютно все вызывало внутренний протест. Проигнорировав кастрюлю с ухой, я достала из холодильника овощи на салат. Делишки у него были… Это он про свою новую пассию? Я поставила на плиту сковороду и разбила два яйца, которые тут же громко зашипели. Сначала Давид со своей подставой, теперь Матвей с Мартой… Эти парни сводили меня с ума.

– Ты чего расшумелась? – спросил брат, зайдя на кухню. Я в это время нарезала помидоры, с силой стуча ножом по разделочной доске.

Вова потянулся за кусочком помидора, но я легонько ударила его ладонью.

– Да какая муха тебя укусила? – возмутился брат. – Спасибо, что ножом руку не оттяпала.

– Пожалуйста!

– Ну дурында…

Я тяжело вздохнула и убрала в сторону нож.

– Это кошмар какой-то! – все-таки начала возмущенно я. – Представляешь, как Давид подставил всех? Записался на какое-то интервью и решил не идти на выступление. Еще и меня обвинил в безразличии к собственной персоне. Я вроде как даже виновата осталась.

– А я тебя сразу предупреждал, что он гад, – сказал Вовка и запихнул в рот несколько нарезанных помидорин.

– И как мне теперь солировать одной? – расстроенно спросила я, впрочем, не у Вовы. Этот риторический вопрос был задан в пустоту.

– Ну хочешь, я его заменю? – предложил брат.

– Ты-то с чего?

– Ну как? Мы же родственники. Если ты хорошо поешь, мама хорошо поет, то, наверное, и я могу? Может, у меня это… скрытый талант.

Вовка фальшиво затянул мелодию, стараясь перейти на фальцет. От его пения я только поморщилась.

– Лучше скрывай свой талант дальше, – посоветовала я, – но спасибо за поддержку.

– Пьеро тебя кинул? – раздался за спиной голос Матвея.

Мы с Вовой обернулись.

– Подслушивать чужие разговоры нехорошо, – сказала я.

– Я на помощь другу спешил, услышав душераздирающий крик, – ответил Матвей. – Думал, ты его, как поросенка, прирезала.

– Я пел вообще-то, – обиделся Вова. – Какой-то день оскорблений.

– И что ты думаешь теперь делать? – спросил Мальцев у меня. Он стоял, привалившись одним плечом к стене, руки засунул в карманы свободных черных брюк.

– Справлюсь как-нибудь одна, – ответила я, стараясь придать голосу безразличие. Но на самом деле мне было страшно. Очень-очень страшно… При мысли о неминуемом провале начинало подташнивать. Захотелось внезапно заболеть и не прийти. Но то, что простят Перову, никогда не простят мне. – Без Давида у нас, конечно, не будет шансов на победу, потому что ставки на его медийность. Больше нам нечем выделиться. Ну хотя бы поучаствуем.

– Сочувствую, – сказал Вова, продолжая подъедать мои помидоры.

– Удачи, – кивнул Матвей. – А уху все-таки попробуй. Если у тебя аллергия на меня, так я уже ухожу.

– А доиграть? – возмутился Вова. – Ты мне реванш хотел дать!