Игра в пятнашки (сборник) - Рекс Стаут

Особого вклада в действо я не внес, сделал лишь несколько замечаний да выступил с парой предложений, ни одно из которых не привело к сколь-нибудь ощутимому результату.

В девять часов Хелмара без сопровождения отправили домой, предварительно уведомив, что, скорее всего, он снова понадобится утром. Кремер отправился на очередное совещание в кабинет комиссара, а мы с Пэрли покинули здание вместе. Он находился при исполнении тринадцать часов, и в его программе значились лишь еда и сон. Я предложил угостить его жареными моллюсками в ресторане «У Луи».

Уж не знаю, откуда я выяснил, что предлагать Пэрли жареных моллюсков в означенном заведении все равно что размахивать красной тряпкой перед лягушкой-быком. Наша близость – отнюдь не компанейская – никогда прежде не достигала пика совместной трапезы. Ввиду моего нового, пускай и временного, статуса в Нью-Йоркском полицейском управлении колебался он от силы секунды четыре-пять.

В ресторане я настоял на том, чтобы Пэрли потоптался у телефонной будки с открытой дверью, пока я буду звонить Вульфу.

Начал я с извинений:

– Мне следовало позвонить пораньше и предупредить, чтобы к ужину меня не ждали, но я был занят. Вместе с сержантом Стеббинсом присутствовал при допросе Перри Хелмара инспектором Кремером. Мистер Кремер полагает, что раз уж я был на вчерашнем собрании, мои наблюдения могут оказаться полезными. И я с ним согласен. Сейчас собираюсь угостить сержанта Стеббинса кое-какими дарами моря. А затем для лучшего усвоения пищи отправлюсь в кабинет окружного прокурора и отмечусь на допросе Энди Фомоса. Либо его, либо Оливера Питкина. Поэтому я снова не могу сказать вам, когда буду дома. Это тройное убийство, естественно, потребует от копов круглосуточной работы. И возможно, я буду участвовать в ней, пока не свалюсь. В погоне за колоритным и страстным. Согласно намеченному плану. Однажды я вам позвоню.

В ответ раздался некий звук, вроде подавленного смешка, совершенно неуместный.

– Чертов дверной звонок трещит без передыху, – пожаловался он. – Но мы с Фрицем справимся. По возможности держи меня в курсе.

В трубке послышался щелчок. Я медленно повесил ее и на миг замер. Вульф сам натура весьма колоритная. Если он намеревался взяться за работу, то должен был настоять на моем немедленном возвращении. Если нет, ему полагалось выразить недовольство моим братанием с нашими заклятыми врагами.

– Знаешь, – обратился я к Пэрли, – чудаки такие интересные люди.

– Не для меня, – возразил он. – Каждый чертов убийца, которого я когда-либо встречал, оказывался чудаком.

К тому времени, как сержант покончил с двумя полными порциями жареных моллюсков, двумя кружками эля и парой кусков яблочного чизкейка, я был уже почти полностью в курсе результатов работы полиции.

В четверг вечером слежки ни за кем не велось. Даже за Энди Фомосом. Через пять минут после моего звонка Пэрли отправил двадцать человек проверить по телефону или же лично каждого присутствовавшего на собрании в кабинете Вульфа, не исключая Натаниэля Паркера. Хотя четверо, в том числе Паркер, предположительно имели алиби – их пока только проверяли, – окончательно подозрений не сняли ни с кого, равно как ни на кого не обратили особого внимания.

Тут Пэрли мне попенял. Если бы я позвонил ему сразу после звонка Сары Яффе и он ухватился бы за это и не только послал бы человека на Восьмидесятую улицу, но и тут же принялся бы проверять всех причастных, то душитель был бы у нас в руках.

Я согласился, но уточнил: а принял бы он всерьез мой сигнал?

И сержант вынужден был признать, что нет. Главным образом потому, что никто и понятия не имел о каких-либо мотивах для убийства Сары Яффе. Даже расскажи я ему об угрозе Сары вчинить иск, было бы слишком большой натяжкой предполагать, будто ее за это прикончат.

Касательно же алиби, подтвержденных или нет, копы держались того же мнения, что и Вульф, когда он заявил Виоле Дьюди, что если она и не совершила убийства, то вполне могла их организовать. Пэрли сообщил, что полиция отрядила двадцать шесть человек, съевших собаку на подобной рутине, для выявления возможной связи между подозреваемыми и наемным убийцей. В известном смысле это было проще, но в то же время и сложнее, ибо охотились они за душителем, а не стрелком.

Пока копы не нашли таксиста, который между полночью и 1:45 высаживал пассажира у дома на Восточной Восьмидесятой или в непосредственной близости, равно как и забирал кого-нибудь оттуда после двух часов ночи. Поиски продолжались, хотя шансы представлялись незначительными. Всего лишь в трех кварталах располагалась станция метро.

Ночного портье звали Вильям Фишлер. Я не ошибся насчет него: он и вправду оказался болваном. Поначалу он утверждал, будто с 12:30 до 1:45 – в период, когда убийца, должно быть, вошел в парадную и поднялся в квартиру, – якобы неотлучно присутствовал на посту. Стоял на страже возле парадного входа и отлучался лишь пару раз для поездки на лифте с жильцами.

Затем Фишлер осознал, что, если будет и дальше держаться подобных показаний, получится, что убийца проник в здание и на лестницу во время его кратких поездок на лифте. Так что он сделал разворот на сто восемьдесят градусов и, в сущности, признался, что, занятый внизу бутербродами и кофе, едва ли вообще видел парадный вход.

Примерно так же дело обстояло и с 1:58 до 2:23, когда убийца должен был спуститься по лестнице, выйти на тротуар и скрыться.

Еще Фишлер признал, что примерно без четверти два находился снаружи на тротуаре, держа дверь открытой, поскольку это входило в его обязанности. Сообщение Сары во время звонка мне, что так все и обстояло, когда она с Паркером подъехала на такси, адвокат подтвердил.

Алиби Паркера представлялось герметичным. Сара сказала мне, что он не заходил с нею в здание. Ночной портье подтвердил это, равно как и таксист, которого, конечно же, отыскали. С Восьмидесятой улицы он отвез Паркера домой.

Сама картина убийства особых вопросов не вызывала. Проникнув в квартиру, убийца вооружился бронзовым тигром и шнуром от жалюзи и спрятался в чулане. Если изначально он и замышлял напасть на Сару, как только она войдет, от этого намерения ему пришлось отказаться, поскольку с Сарой явился ночной портье, открывший ей дверь.

Она тут же прошла к телефону в гостиной, чтобы позвонить мне. И конечно, нападать на нее во время разговора было неразумно. Когда же убийца услышал, что Сара возвращается в прихожую, он или не знал, что она не повесила трубку, или не смог устоять перед столь близкой целью, или же опасался, что она собирается выйти из квартиры. Как бы то ни было, он напал.

Совершив преступление, он вышел из квартиры, спустился по лестнице и либо обнаружил, что в главном вестибюле никого нет, и покинул здание через парадный вход, либо спустился в подвал и скрылся через служебный проход.

Обнаруженные в квартире отпечатки никому из подозреваемых не принадлежали. На бронзовом тигре их не оказалось вовсе, равно как и на дверной ручке чулана.

Полиция отчаянно искала мотив. В случае с Присциллой Идз он просматривался с той же очевидностью, что и нос на физиономии, и подходил всем пяти фигурантам. С Сарой Яффе ничего подобного не наблюдалось. Для кого-то из софтдаунцев убить ее своими руками или же подослать к ней наемного убийцу только из-за угрозы иска было бы чистым безумием, а никто из пятерых как будто безумием не страдал.

Выявление мотива у кого-то из них послужило бы огромным подспорьем, и именно этой цели были подчинены допросы подозреваемых. Два из пяти часов, что Кремер и я провели с Хелмаром, ушли на тщательное и подробное выяснение его отношений с Сарой, от начала и до конца.

Пэрли основательно ввел меня в курс дела. Вряд ли он что-либо утаил. И я был тронут. Когда официант принес счет и сержант попробовал настоять на совместной оплате, пошутив, что городские полицейские не голодают, я счел делом чести выложить всю сумму. В конце концов, я получил сполна за все съеденное им.

Ему было известно, что мое жалованье больше его заработка раза в четыре. И это при том, что у Вульфа мне обеспечен бесплатный стол и кров. Но он не собирался лакомиться жареными моллюсками за счет какого-то чертова плутократа. Пришлось заявить, что, раз уж я его пригласил, на кону стоит мое доброе имя.

На улице мы расстались. Он двинулся на запад, а я – на Леонард-стрит. Мне предстояло выбрать между Фомосом и Питкином, и по пути я проголосовал за Питкина.

Глава пятнадцатая

В пять часов утра в субботу я сидел в кабинете на Леонард-стрит, изучая доклады из папки. Питкина отослали домой часом раньше, из другого кабинета. Я же находился в том, где собирали и хранили все документы по трем убийствам – оригиналы или копии. Изучаемый мною отчет касался перемещений Джея Брукера в ночь после его ухода с собрания в кабинете Вульфа в четверг.