Последний Персидский поход - Дмитрий Старицкий

Попов хмыкнул.

- Если надо, вылет задержат. Вы отдыхать приезжали?

- Нет, с «двухсотым».

- Кто?

- Ты его не знаешь. Он прибыл после тебя. Кто вас нанял?

- А-а-а… это… Хмырюга один, военкоматский. Забашлял Плису, бригадиру нашему. Чем-то вы его успели сильно обидеть.

- Хрен с ним. Важно другое: Здесь живет моя жена. Можешь сделать так, чтобы ее никто не обижал. Только - заочно. Пойми меня правильно. В контакт с ней ни тебе, ни твоим ребятам не вступать! Я приеду очень скоро…

- Товарищ капитан, все будет в лучшем виде! Нас тут уважают. Скажу, кому надо, и к ней близко никто не подойдет. Вы только скажите адресок оставьте.

- Гайдамаченко… Отставить: Кирпичникова Марина, адрес…

- Маринка? – Попов присвистнул, – Классная девчонка… Мы с ней в одной школе учились. Поздравляю, товарищ капитан! Не беспокойтесь: у нас её и так никто не трогает. А этому пидору из военкомата мы ещё Варфоломеевскую ночь устроим.

- Плюнь, не стоит.

- Стоит-стоит. Я теперь понял, за что он на вас… Он ведь, падла, сказал, что вы ему денег должны. Соврал, значит, а это косяк серьезный. Из-за женщины только двое должны разбираться меж собой, третий не лезь! Так что не беспокойтесь, товарищ капитан, все будет чики-трыки! И… удачи вам там.

Кирпичников подумал и протянул руку своему бывшему подчиненному, а ныне «бригадиру» местечковой «братвы».

- До встречи, сержант!

Руки сошлись в крепком рукопожатии.

- До встречи, товарищ капитан! Приедете: спросите в кафе на набережной, «Черноморочка» называется. Я вас сам найду. Кстати, «погоняло» мое – Сержант.

Кирпичников двинулся к выходу и, пока вытаскивал воткнутую в дверную ручку швабру, оглянулся.

Попов ногами расталкивал начавших шевелиться соратников.

- Чего разлеглись, козлы? Подъем! Слышь, Сяма, Жбан! Вставайте, мать вашу…

Коля удовлетворенно хмыкнул и вышел из аэропортового сортира, не обращая внимания на успевшую собраться у закрытой двери небольшую группу страждущих мужчин.

- Безобразие! – донеслось ему вслед, - А еще военный!

***

Титры: Истра. Московская область. СССР

19 сентября 1980 года

Никитин в гражданской одежде сидел на берегу Истры, а вокруг была золотая осень. Сентябрь.

Рассвело, но солнце еще не показывалось. Над речкой развеивался туман.

Рядом на берегу, вокруг затухающего костра, у которого сидел Никитин, полукругом стояли брезентовые и нейлоновые палатки.

У костра на боку валялся закопченный котелок, с прилипшими внутри остатками тушенки с картошкой. И две пустые бутылка от болгарского вина «Тамянка», смятые пачки от сигарет и прочий мусор.

Недалеко к дереву бала приставлена фанерная «шиховская» гитара с наклейками волка из «Ну, погоди!» по деке. Она уже покрылась росой.

Тишина была звенящая.

Никитин сидел на берегу медленно текущей Истры, зачарованно наблюдая восход осеннего Солнца над лесом. И в этой звенящей тишине слышался ему голос одноклассницы Юли, которая читала свои стихи:

- Дремала в речке сонная вода,

По волосам бормочущей осины

Тянул паук-охотник провода

Из серебристо-влажной паутины.

Речной туман неслышно умирал,

И по следам ушедшей в вечность ночи

Огонь зари багряной пробегал,

Воспламеняя заросли осочьи.

А лес еще совсем зеленый был,

И лишь местами вспыхивали искры

Златых ветвей – сентябрь тихо плыл

По отраженью неба в водах Истры…

Внизу в реке почудился силуэт купающейся девушки.

Никитин поднялся, открыл полог палатки.

Юля сладко спала, накрывшись, красной болоньевой курткой, поверх спальника, и волшебного рассвета не видела.

Никитин сел снова на взгорок молча внимательно смотрел на реку.

В сентябрьских водах Истры полоскалась прекрасная, юная наяда. Резвится себе, а потом выходит, обнаженная, из воды и идет к нему, растряхивая