Я тебе не невеста, царевич! - Катя Водянова

с торжествующей ухмылкой. – А тогда уже была такой же очаровательной, кудрявой и голубоглазой. Сбежала от нянек и ворвалась в тронный зал. Я аж опешил, когда твой отец разом переменился. Вроде сидел такой строгий, пугающий, злой, а потом раз – уже сюсюкает с крохой.

– Тебе завидно, что меня батенька любит? – притворно удивилась я. Укол достиг цели, потому как царевич сразу напрягся и подался вперед. Но трогать меня не решился, видимо, все-таки не брал на испуг, а в самом деле знал мою семью.

– Мне интересно, почему ты здесь одна и под чужим именем, – гнул свое Дмитр. – Думаю, все же не хочешь ставить батеньку в известность. А то прилетит еще сюда, заберет тебя в ваше царство, и останется тогда Велемир без невесты.

– Или расцелует обоих, пожелает любви и совета, и ускачет домой, – равнодушно пожала я плечами. – Много ты о моей семье думаешь, на своей сосредоточься.

– Я же не виноват, что ты теперь тоже ее часть, – он криво ухмыльнулся. – И, думаю, не все так гладко с разрешением от твоего любящего батеньки, иначе бы Велемир его именем, как флагом размахивал.

– От меня-то ты чего хочешь?

На это Дмитр подался вперед и снова попытался схватить меня за руку, только я увернулась и недобро сверкнула глазами. Все же моя магия не только наряды призывать умеет, вздумает лезть – получит свое.

Но царевич тут же отвлекся от своих притязаний и заговорил тише:

– Велемир уехал в Зеленое за принцессой Элейной. Убил чудище ради нее, а потом выехал из столицы вместе со своим стихоплетом! Что такого в этом барде, что ради него Велемир от принцессы отказался?

Если честно, я и сама не понимала. Как со стороны, так Любашин конь куда более полезный спутник, чем хамоватый, вечно влезающий в неприятности Снежок. Но обсуждать это со старшим царевичем не собиралась. Тем более тот и сам вполне справлялся с нашим диалогом:

– Он же только песенки свои глупые сочинять умеет!

– И про тебя сочинил, да? – сочувственно спросила я. – Там было про грудь?

– Там было про молот, – угрюмо ответил Дмитр. – Вдохновился вашими посиделками, склепал на скорую руку и до утра успел в трех кабаках спеть. У меня даже охранники ее под нос насвистывают! Скоро все Лукоморье подтянется.

– Народная любовь – всегда хорошо, – я попыталась его утешить, но не от всей души.

– Не такая!

На этом он прокашлялся и тихо запел, глядя куда-то мимо меня:

«Из снегов и метелей, из стылых земель

Привез Дмитр невесту на радость семье

Кротка была нравом и на лицо всех милей

Но не все перед свадьбой узнал он о не-е-ей.

Воинов кровь что течет в ее жилах,

Как сталь закаленная воля дедов,

Толкают не в платье кружиться красиво,

Толкают без жалости бить всех врагов.

Молотом взмах, крови брызги на латах.

Поверженных монстров слышится вой,

Бегут прочь враги, пустеют палаты.

Дрожит лишь под лавкой царевич старшо-о-ой…»

А голос у него оказался приятным, не чета характеру, я даже заслушалась и в конце искренне похлопала. Отчего царевич растерялся и пару минут просто хмурился, затем сжал челюсти и почти слышно заскрипел зубами. Даже жаль, поющим он мне куда больше нравилось, тогда казалось, что старший Берендеевич не чужд самоиронии, да и вообще нормальный парень. Но иллюзия быстро развеялась, стоило поглядеть ему в глаза.

– Что вы здесь делаете? – к нам внезапно подошла Альма и силой оттащила Дмитра в сторону.

На мгновения я испугалась, что сейчас получу тем самым молотом по голове, чисто для профилактики приватных бесед с чужими женихами. Но Альма куда больше злилась на Дмитра, чем на меня, это утешало. Я даже решила немного поддержать этого нахала:

– Царевич мне песню напел, про молот. Сказал, лучше от него услышу, чем от слуг. Просил повлиять на Снеж… Инея, чтобы направил талант в другое русло.

– Правда? – на этом Альма удивленно вскинула брови. – Ты напевал Васеньке песню?

Тот молча кивнул и бросил на меня негодующий взгляд. Совершенно зря, кстати, я его на творческие подвиги не толкала и даже содержанием песни не интересовалась, хотя послушала с интересом. Надо же знать, что нынче в столице модно, кроме фуксии.

– А мне споешь? – тут же просияла принцесса и крепче ухватила царевича за рукав. – У меня служанка глуповатая, и половины слов не запомнила!

Могу поспорить, сейчас Дмитр серьезно жалел о своей затее надавить на меня. Все равно ничего не узнал и не добился, зато напелся вволю. А сколько еще споет, у-у-у. Чувствую, моя новая подруженька одним разом не удовлетворится, будет слушать про свой молот до самого вечера.

Но я воспользовалась тем, как они увлечены друг другом, и позорно сбежала поближе к дворцу и своему царевичу.

Глава 18

С ковром я пока не спешила, обдумывала идею. Поэтому отправилась с Велемиром на реку, полюбоваться, как он будет отстирывать царские рубахи. Пусть для того и пришлось отъехать от столицы на пару верст. Подходящие речки были и в черте города, а вот подходящее безлюдье – только здесь.

За нами увязался надсмотрщик, тот же, что вчера следил за моим караваем. Но особенно в процесс не вмешивался, отошел выше по течению и устроился на берегу. Даже удочку закинул, чтобы времени зря не терять.

Велемир же вначале долго мялся над кадкой с бельем, с сомнением косился на беспечно лежащую в траве меня, хмурился, размышлял… Потом окончательно понял, что помощи ему ждать неоткуда, и вытащил первую из отцовских рубах. В тех, судя по виду, царь поле пахал, а потом радостно валялся в сырой земле, как непослушный щенок.

Но у меня после вчерашней отравы до сих пор болела голова и подташнивало. В таком состоянии лежать на тенистом бережку и любоваться стирающим царевичем – самое то. А вот возиться с грязным бельем – не очень.

Тем более Велемир как раз разделся до пояса, скинул обувь, подкатал штаны, и только тогда стал раскладывать царские рубахи по мосткам, затем натирать их мыльным раствором. Работал он не слишком аккуратно, но со сноровкой, видать не впервой было таким заниматься.

А еще солнце красиво золотило его мышцы, так и гулявшие под кожей, отчего я не поленилась перелечь удобнее, на бок, и подставить руку под голову. Впервые Ратмир придумал испытание, которое мне по вкусу. Побольше бы таких! Чтобы я лежала, а царевич без рубахи вокруг скакал…