Бытовая культура итальянского Возрождения: У истоков европейского образа жизни - Вячеслав Павлович Шестаков

друга и относительно знаков зодиака она угадывала грядущие события и весь ход жизни, и таким образом обуславливала принятие важнейших решений. Весьма часто образ действий, предписанный созвездиями, сам по себе не был безнравственнее того, который был бы избран и без них; но также часто решение звезд принималось в ущерб совести и чести. Навеки останется поучительным зрелищем, как все образование и все просвещение ничего не смогли сделать с этой химерой, потому что она нашла опору в страстной фантазии, в горячем желании знать наперед и определять будущее и потому что ее освятила своим авторитетом античность»[80].

Неизвестный художник. Сожжение Савонаролы. Музей Сан-Марко, Флоренция

Увлечение астрологией напоминало эпидемию. В астрологию верят даже папы, государи, а городские общины содержат штат астрологов, предсказывающих будущее. По рекомендации астрологов начинались или оканчивались войны, посылались или принимались послы, отправлялись путешествовать, закладывались здания. Более того, в университетах вместе с астрономами преподают и работают астрологи. В какой-то мере это напоминает современное увлечение футурологией, которая порой не прочь апеллировать к мистике. Астрологи стекались к дворам, нанимались в услужение к богатым семьям. Каждый состоятельный человек в Италии имел персонального астролога.

Беда заключалась в том, что, наряду с астрологами, серьезно верящими в свое призвание, к астрологии примыкало много шарлатанов и бездельников, которые обращались к звездам лишь затем, чтобы привлечь внимание к себе.

Астрологи предсказывали судьбу не только отдельных людей, но и целых народов, ну, а кто был посмелее, высчитывал время появления и нисхождения религий. В одном из астрологических источников говорится, что соединение Юпитера с Сатурном породило иудейскую веру, с Марсом — халдейскую, с Солнцем — египетскую, с Венерой — Магометанскую, с Меркурием — христианскую, а его соединение с Луной приведет однажды к появлению религии антихриста. Астролог Чекко д’Асколи тщательным образом рассчитал час рождения Христа и его смерти на кресте, за что сам поплатился жизнью и, как еретик, был сожжен на костре во Флоренции в 1327 году.

Далеко не все признавали астрологию наукой. Петрарка смело отвергал ее, Маттео Виллани признавал ее грехом, наследованным от античности. Мнения выдающихся мыслителей-гуманистов разделились. Марсилио Фичино сочинял гороскопы для детей при дворе Медичи. Правда, он вносил в них элементы платонизма и включал в них образы античной мифологии. На этом основании английский историк искусства Эрнст Гомбрих в своей книге «Символические образы» доказывает влияние неоплатонической философии на окружение Медичи, и в частности на творчество Боттичелли, работавшего по заказу Медичи.

Но другой выдающийся философ Возрождения Пико делла Мирандола совершенно отвергал астрологию, видел в ней причину суеверий и безнравственности. По его словам, нельзя считать небо причиной и пособником зла. Его концепция человека, основанная на свободе воли, отвергала всякую хиромантию и волшебство. Полемика Пико с астрологами оказала большое влияние на ученых. Некоторые из них, как, например, Джованни Понтано, вынуждены были признать ложность астрологии и отказаться от нее.

Астрологические образы часто появлялись в искусстве, что требовало их понимания и расшифровки. Аби Варбург взял на себя труд интерпретации астрологических символов в замке Скифанойя в Ферраре. С тех пор Институт Варбурга в Лондоне охотно проводит исследования о влиянии астрологии на культуру Возрождения[81].

Эпоху Возрождения многие историки считают временем безверия и даже атеизма. Этот взгляд совершенно необоснован. Что характерно для Возрождения, так это сочетание многих верований, соединение разных, порой противоречивых религиозных культов. Конечно, христианство оставалось господствующей религией, но оно часто сочеталось с античной мифологией, с магией и астрологией [82].

Буркхардт выделяет как наиболее целостное философско-религиозное учение неоплатонизм, образец которого он видит в знаменитой Платоновской академии во Флоренции. Ко всем религиозным идеям неоплатоники добавили свое учение о любви, правда, не в его христианском варианте, как «агапе», а в универсальном духе античного эроса. «В то время как люди Средневековья рассматривали мир как долину скорби, в то время, как у фаталистов Возрождения наплывы могучей энергии сменялись тупой безропотностью, здесь, в кругу избранных умов, возникает идея, что видимый мир — отблеск прообраза, предсуществовавшего в Нем, и что Он остается и останется движителем и постоянным творцом мира. Душа отдельного человека может познанием Бога вместить его в свои узкие пределы, но любовью к нему может расширить себя до бесконечности, а это и есть небесное блаженство на земле. Здесь отголоски средневекового мистицизма соприкасаются с учением Платона и с современным духом в его своеобразии. Возможно, именно здесь вызрел высший плод того познания мира и человека, которое уже само по себе дает итальянскому Ренессансу право называться путеводной звездой нашего времени»[83].

2. Ступени человеческой жизни

Если средневековая философия рассматривала человека в определенной вертикальной дихотомии «земное-божественное», то Ренессансу характерна идея цикличности, движения по кругу, превращения земного в божественное и, напротив, божественного в земное. Это проявляется в понимании жизни человека как смены различных, следующих друг за другом циклов или этапов: рождения, младенчества, юности, зрелости, старости, смерти. Философия и искусство Возрождения дало замечательные описания этого закономерного жизненного цикла.

Как известно, Ренессанс возрождал и переосмысливал философские идеи, полученные в наследство от античности. Одной из таких идей была периодизация человеческой жизни, выделение в ней определенных ступеней. Уже Пифагор говорил о четырех ступенях человеческого роста, сравнивая их с сезонами годового цикла: детство с весной, юность с летом, мужество с осенью, и старость с зимой. Со временем эта идея усложнялась и персонифицировалась. Античный врач и философ Гиппократ придавал особое, символическое значение цифре семь. В соответствии с этим, он насчитывал семь ступеней человеческой жизни: младенчество, детство, подростковый период, юность, мужество, старость, увядание.

В эпоху Возрождения античные медицинские трактаты были опубликованы и получили широкую популярность в повседневной жизни. Об этом свидетельствует и поэзия, и изобразительное искусство. В кафедральном соборе Сиены пол выложен мозаикой, — относящейся к 1450 году. Художник Антонио Федериго изобразил в мозаике семь ступеней жизни человека. В семи медальонах он представил младенца, играющего на природе, затем — ребенка, юношу, взрослого мужа и, наконец, в центре мозаики — сгорбленного старика, ковыляющего к открытой могиле. Так, идея Гиппократа получала визуальное воплощение и демонстрировалась для публики, посещающей собор.

Но еще более популярное поэтическое воплощение этой идеи представил Уильям Шекспир, который был, очевидно, хорошо знаком с идеями итальянского гуманизма[84], дал прекрасное, хотя и несколько ироническое описание ступеней человеческой жизни. В пьесе «Как вам это понравится» он пишет, что жизнь человека — это спектакль с несколькими действиями.