Еще одна из дома Романовых - Елена Арсеньева

Представить Ники какую-нибудь хорошенькую дочку сговорчивого дворянина? Однако тогда потребуются не только подарки девице, но и чины и выплаты папаше… Минни, которая родом была из небольшой страны Дании, до сих пор не разучилась считать деньги. Ах, как жаль, что увлечение княжной Ольгой Долгорукой так ничем и не кончилось! Она была бы очаровательной кандидатурой при всей своей неопытности. Ну, опыт – дело наживное, а неопытность в делах такого свойства очень быстро сменяется привычкой. Хотя нет, даже к лучшему, что с мадемуазель Долгорукой дело не пошло дальше невинного поцелуя, во время коего парочка и была застигнута. Это произвело на юную особу такое впечатление, она так испугалась за свою репутацию, что на некоторое время даже заболела и слегла (или, как подозревала Мария Федоровна, просто сказалась больной). Ники мигом остыл. Как говорят русские, с глаз долой, из сердца вон. Да оно и к лучшему! Ники такой увлекающийся! Вдруг бы всерьез влюбился и завел разговор о том, что пора вернуть старые обычаи и разрешить великим князьям и даже наследникам престола выбирать себе жен из русских знатных девиц. Но как же тогда укреплять международные связи? Лучше брачных уз ничего еще не придумано… Надо решать побыстрей, приказала себе Минни. Чего доброго, Ники увлечется какой-нибудь простолюдинкой, хорошенькой горничной… А не выбрать ли для цесаревича актрису? Ходил слух, что его предок и тезка Николай I Павлович имел какие-то амурные дела с известной актрисой того времени Варварой Асенковой. Да и нынешние великие князья актерок весьма жалуют.

А впрочем, тотчас покачала головой Минни, которая не любила драматического искусства, «актерки» бывают вульгарны и ненатурально себя ведут. Они привыкли к дешевым приемам на сцене – ну и в жизни используют их. Не нужно, чтобы у будущего государя испортился вкус. Водевиль, оперетка – фи, какие пошлости! Нет, нужно что-то другое…

Оперная певица, вдруг осенило Минни. Нет, не дива, конечно, а красивая хористка. Хорошая мысль! Победоносцеву сказать… Пусть поищет подходящую особу.

И императрица снисходительно улыбнулась, представив, как особа будет польщена.

Однако мадемуазель Мравина, на которую пал выбор, вовсе не была польщена: напротив, она грозилась покончить самоубийством, если директор Императорских училищ Всеволожский будет настаивать. Мравина была просватана и жениха своего любила, ларчик просто открывался.

Мария Федоровна была и огорчена, и озадачена. Опять надо что-то выдумывать!

Решила посоветоваться с мужем.

– Минни, – пробормотал тот, зевая (дело происходило уже поздним вечером, когда государь с вожделением думал о подушке и объятиях Морфея), – не понимаю, при чем тут вообще певичка? Зачем, прости, ради бога, в постели оперный голос? Довольно шепота. Ники нравятся женские ноги. Я давно заметил, как он оживляется на балетных премьерах.

– Боже мой, ну что ты раньше молчал, Мака? – простонала Мария Федоровна, однако ответа не последовало: Александр Александрович уже крепко спал. Но его жена, воодушевленная новой идеей, спать не могла.

Балерина, балерина!.. А ведь в Петербурге есть Императорское театральное училище, а в нем – балетный класс. Неужто там не отыщется по-настоящему порядочная девушка, которая возьмет на себя почетный труд развеять тоску цесаревича?!

Так, теперь надо решить, какой национальности будет барышня. Только не русская – они слишком громогласны и грубы, покачала головой императрица, которая не могла простить соотечественницам мужа то, что они смотрят на нее сверху вниз. Немка? Ну, довольно и одной немки – Алисы Гессенской. Незачем лишний раз напоминать Ники о ней. Француженка? Бог знает, чему, каким постельным пакостям может научить француженка бедного мальчика. Еще войдет во вкус распутства! К тому же после афронта, полученного от дочери графа Парижского, Минни испытывала недобрые чувства ко всем француженкам на свете. Вот если бы удалось найти польку… В них есть настоящий шарм!

Какая дивная мысль! Балерина-полька!

Она была так воодушевлена своей идеей, что, не сыщись подходящей особы, могла бы создать ее из ничего, подобно тому, как Девкалион и Пирра создали новый род людской просто из камней.

Повторять подвиги античных героев Марии Федоровне, впрочем, не пришлось. Ей на ум пришло вдруг одно воспоминание… Давнее, лет, наверное, около пятнадцати назад, или меньше…

Дети великого князя Михаила Николаевича, дяди императора, начали брать уроки мазурки. В дом привозили знаменитого танцовщика Кшесинского, артиста Императорских театров. Михаил Александрович предложил своей невестке привезти и наследника на эти уроки. Ники был почти ровесник своим дядьям. Ну что ж – это показалось Марии Федоровне занятным, однако сначала захотелось посмотреть, как эти уроки проходят.

Она появилась одна.

Юные Михайловичи, известные своей страстью к неповиновению, слушались как шелковые изящного, невысокого учителя танцев. Кшесинский привез с собой трех– или четырехлетнюю дочь: кудрявую, миниатюрную, в польском костюме – таком маленьком, что он годился бы для куклы. Да она и сама более напоминала куклу. Эту крошку звали Матильда, но отец называл ее Маля. Она была сама непосредственность! Очаровательно кокетничала с подрастающими юношами и не только бойкого, щеголеватого Сандро, отличного танцора, но даже самого застенчивого из братьев, Сергея, умудрилась вовлечь в вихрь мазурки. Поскольку Ники тоже был очень застенчив и, честно признаться, не слишком уклюж, Мария Федоровна рассчитывала, что и он не устоит перед этой маленькой кокеткой и тоже начнет танцевать, однако на другой день Феликс Иванович появился у Михайловичей один и сообщил, то Маля – Матильда прихворнула и не смогла прибыть. Без нее обучение пошло не столь весело. Спустя несколько лет Минни где-то услышала, будто дочь Кшесинского поступила в Театральное училище и подает большие надежды. И ведь теперь ей лет семнадцать…

Балерина… Подходящего возраста… Очаровательная, бойкая… к тому же полька! Хорошая мысль, в самом деле – хорошая!

Но для начала надо, конечно, как говорят русские, соломки подстелить.

Минни отправила в Театральное училище доктора Вельяминова, который принадлежал к числу тех трех врачей, которые пользовали членов императорской фамилии, и был самым молодым из них. Поскольку его мало кто знал в свете, именно он был отправлен в Театральное училище с самым что ни есть деликатным заданием: осмотреть вроде бы всех воспитанниц, а на самом деле – только одну, чья персона в данное время более всех интересовала императрицу. И, кажется, Вельяминову это удалось…

Наконец выступление окончилось. После спектакля всех участников и гостей пригласили к столу. Император приказал, чтобы Кшесинскую посадили рядом с ним. Потом, найдя глазами сына, скромно стоявшего чуть поодаль, Александр приказал: