Дело Ильназа Галявиева - Линар Фархутдинов

что ученик бежит из кабинета после взрыва. Он называет его вторым взрывом, но для нас сейчас неважно, первый он, второй или единственный, как заявляет обвинение. О взрыве говорит образовавшаяся трещина в потолке, которую видел не только рассказчик, но и его мать. Поэтому мы точно знаем, что он бежал из гимназии после взрыва. Согласно обвинению, взрыв в гимназии был только один, и прозвучал он в 9:26 (почти в 9:27). Но где находился Галявиев во время и после взрыва?

Прочитаем еще раз озвученные протоколы осмотра камер видеонаблюдения.

"11 мая 2021 года в 9:26 Галявиев несет рюкзак с самодельным взрывным устройством к двери класса. Галявиев пропадает с камер видеонаблюдения в момент закладки СВУ на первом этаже на 10 секунд. После закладки Галявиев поднимается по лестнице на второй этаж. Время от закладки СВУ до взрыва составляет 54 секунды".

Убийца зажег фитиль из охотничьих спичек и поднялся на второй этаж, а затем на третий, и спустился оттуда лишь в 9:31. Бомба взорвалась через 54 секунды после поджига фитиля, в 9:26, когда убийца был на лестнице между вторым и третьим этажом. Так сказала прокуратура.

Тогда почему этот пятиклассник, выходя из гимназии вскоре после взрыва, все еще видит того же самого мужчину, которого до этого увидел в окно, возле вахты?

Это возможно, только если он после взрыва спускался не менее 5 минут, чтобы к 9:31 застать также спустившегося с третьего этажа Галявиева у выхода. Но по его рассказу не видно, чтобы он так медлил. Спуск по лестнице с третьего на первый этаж — это всего четыре лестничных марша, занимает 20 секунд, что мы видели на видеозаписи33.

Разрешить эти противоречия было бы очень легко: нужно всего лишь приобщить к делу и показать в суде записи всех камер в промежутке с 9:25 до 9:50, безотносительно к тому, есть ли на них Галявиев.

При таком подходе 57 имеющихся в гимназии камер дали бы нам всего 24 часа записи, которые можно было бы просмотреть за 6 судебных заседаний.

Допрос Рината Галявиева

13 марта был допрошен в качестве свидетеля отец подсудимого.

Перед началом процесса Ринат сказал мне, что накануне вечером ему звонил следователь Гайнутдинов и передавал якобы просьбу Ильназа не приходить в суд для дачи показаний. Ранее отец получал от сына письмо с аналогичной просьбой. Также Ринат сказал, что суд пытался допросить его в прошедшую пятницу, нарушив привычный график проведения заседаний, но онотказался приходить, так как в момент звонка из суда уже находился на работе.

— Ильназ, смотри сюда! — строго скомандовал отец, как только занял свое место у трибуны. Сын послушно поднял прикрытую капюшоном голову, которую он обычно в присутствии потерпевших держит низко опущенной.

Галявиев-старший начал сразу что-то говорить суду про следственный комитет, но судья Миннуллин осадил его.

— Вы отвечаете только на вопросы, поставленные вам сторонами и председательствующим. Нарушать порядок судебного заседания нельзя. Перебивать председательствующего тоже нельзя, иначе могут быть приняты меры воздействия, вплоть до удаления из зала судебного заседания. Вам понятно? — спросил Миннуллин.

— Понятно, — ответил Галявиев. И тут же снова продолжил: — Следственный комитет запугал нас, убрали адвокатов. Сказали, Ильназу плохо будет в СИЗО.

— Послушайте, если у вас есть адвокат, вы вправе явиться на допрос с адвокатом и давать показания в присутствии адвоката. Что касается "запугали" либо остальных ваших заявлений, то вы обращаетесь не по адресу. Если у вас таковые факты имелись, вы вправе обратиться в правоохранительные органы, но не в суд, — пояснил Миннуллин.

Затем он разъяснил Галявиеву его права, а именно, что он, как отец, вправе не давать показания в отношении своего сына. Но Ринат подтвердил, что согласен давать показания.

Затем он отвечал на вопросы прокурора о своем сыне: ни с кем не ругался, был тихий парень, друзья в школе были. После девятого класса ушел, потому что в 175-й школе был такой "закон": с тройками в десятый класс не брали. В свободное время в компьютере сидел. Отношения в семье были хорошие, пока в январе 2021 Ильназ резко не изменился.

— После Нового года он стал злой. Начал не слушать нас, с кем-то говорил по телефону, смеялся. С кем он связался, пока не знаю. Я знаю, но пока не скажу еще, — заинтриговал Галявиев.

— Какие отношения были между братьями? — спросила прокурор Аида Шайдуллина.

— Хорошие были, но в последнее время он злым стал, они ругались постоянно.

Ружье Ильназ купил в апреле, показал его отцу вместе с охотничьим билетом.

— Он еще сказал: "Папа, в июне на кабана сезон начнется". Я проверил в интернете: действительно, на кабана есть в это время. Я поверил ему.

Сам Галявиев охотой не занимается. Отцу Ильназ сказал, что купил ружье на деньги, которые заработал в компьютерных играх. Сейф для ружья Галявиев-старший прикрепил к стене сам, по просьбе сына.

В феврале родители и старший брат переехали на новую квартиру, а Ильназ остался в старой. Переезжать он отказывался, заявив, что хочет жить один, а если ему не разрешат, то он снимет квартиру. Как позднее пояснила мать подсудимого, родители подумали, что причиной агрессивного поведения сына может быть его желание оставить старую квартиру за собой, а не за старшим братом, как они изначально планировали. Поэтому они не стали спорить, в надежде, что поведение сына от этого переменится в лучшую сторону. После переезда родителей агрессивность сына действительно уменьшилась.

Родители навещали Ильназа около двух раз в неделю. В последний раз до нападения на школу отец видел сына 3 мая.

— Нормально себя вел. Покушали вместе. Сказал: "Четвертого числа у меня патроны будут, вместе пойдем на кабана, я тебя возьму с собой", — вспоминал в суде отец.

Прокурор Наиль Уразбаев спросил о событиях 11 мая: как именно и в какой форме отец узнал о происшествии, "что была за стрельба и кто стрелял".

— Это мне сказали уже, когда я поехал к дому, — ответил Галявиев.

— Ну кто сказал? От кого вы это узнали?

— Там майор был, по-моему.

— Что вам сказали?

— Ильназ, говорит, там, и еще… Еще двое говорит. Втроем они в школе, говорит, теракт был. Трое были в тот день они…

— Про Ильназа что говорил? — уточнил Уразбаев.

— Я спросил в тот день, очень хорошо помню: одного убили, говорит, один скрылся. Я спрашиваю: "А Ильназ живой ли, живой ли Ильназ?" Он говорит: "Ильназ жив, жив, вышел с поднятой рукой".

— Рассказывал, что он стрелял?

— Нет, они сами толком не знали. Участвовал, имеется в виду.