Зов любви - Ги Де Кар

– В тот, где было сари? – спросил Ален.

– Да.

– А драгоценности?

– Я воспользовалась моментом, пока он расплачивался за гостиницу, и вынула свои кольца и браслеты из тайника под доской паркета и быстро спрятала их в сумочку. Ничего не зная об этом человеке, я, конечно, не могла рассказать ему о своем сокровище, хотя этот человек вел себя очень благородно по отношению ко мне, можно сказать, был очень любезен. Но я согласилась на его помощь только потому, что я была уже на краю гибели. Я не знала, куда ведет меня судьба, и легко подчинилась этому новому ее повороту. Я решила, что, как только я окажусь у него, я также найду тайник, достаточно надежный, чтобы спрятать свое приданое, за исключением сари, которое могло и дальше лежать на дне чемоданчика.

– Квартира, куда привел меня этот человек, была удобной, но без излишеств. Она, конечно же, не выдерживает никакого сравнения с твоей квартирой, которая более чем роскошна. Но я была счастлива оставить, наконец, гостиницу, куда угодно пойти мне казалось лучше, чем бродить по улицам и возвращаться в гостиницу. Кроме маленького коридорчика, в этой квартире были две комнаты, которые, по существу, были спальнями, обе они выходили в этот коридорчик. Кроме того, там была ванная и маленькая кухня. Я так подробно рассказываю, чтобы ты мог понять мое состояние в тот момент. Прежде всего, этот человек весь вечер был ко мне очень внимателен, вел себя очень сдержанно, не пытался ухаживать за мной, по крайней мере, я этого не чувствовала. Я видела, что интересую его, но не могла понять, что же ему нужно. Единственное, что удивляло меня в этом человеке, так это его одежда; он был одет весьма сомнительно: очень яркий галстук, производящий отталкивающее впечатление, туфли из крокодиловой кожи тоже бросались в глаза. Я даже не могла определить его возраст: лет сорок пять-пятьдесят, не меньше. Голос у него был тихий и бесцветный, как будто каждое слово давалось ему с трудом, утомляло его. Он также производил впечатление человека, который разбирается во многом и знает жизнь достаточно хорошо, однако недостаточно хорошо образован. Все это меня не волновало, важно было то, что он был первым человеком, намеревавшимся помочь мне – за это я ему была очень благодарна.

– Но ты ведь не подумала, встретив его, что это мужчина твоей судьбы, о котором говорила твоя бабушка?

– Мужчина моей судьбы? Он должен быть принцем, таким, как ты. В этом же человеке не было ничего благородного, он был скорее похож на торгаша – какой-то неухоженный, ногти с траурной каймой: вещь, которую я совершенно не выношу у мужчин. Его руки вообще были в постоянном беспокойстве, казалось, что он не знает, куда их деть. Можно было подумать, что это руки убийцы. Войдя в свою квартиру, он распахнул двери комнаты и сказал: «Здесь я живу. Видите, это телевизор – моя страсть, особенно люблю спортивные новости. Политика и театральные пьесы – я на них плевал, меня это не интересует. Время от времени, правда, смотрю фильмы, но они меня утомляют». Впрочем, казалось, что его все утомляет, это был человек, уставший от всего, примерно так же, как и я, после того, как много дней бродила по Парижу. «А вот другая комната,– сказал он.– Уже некоторое время она не занята, и теперь в полном вашем распоряжении. В этом шкафу можете разместить ваши вещи. Конечно, нет отдельной ванной, придется пользоваться тем, что есть. Я думаю, что мы сможем договориться, это совсем не трудно. Я встаю очень рано, а вы?» Я ответила: «Не очень». «Я догадывался об этом. В таком случае все будет нормально. Что ж, мне остается только пожелать вам в эту первую ночь спокойного сна. Если вы к утру проголодаетесь, в холодильнике на кухне есть консервы. Я вернусь не раньше шести часов вечера, вы будете здесь?» «Да, я думаю»,– ответила я. «Ну что ж, тогда мы поговорим немного и решим, что дальше делать с вами. А теперь отдыхайте: вы в этом нуждаетесь, спокойной ночи. Кстати, вы мне не сказали ваше имя». «Вы еще не спрашивали меня об этом. Меня зовут Хадиджа», Казалось, что он был удивлен. Покачав головой, он сказал: «Очень странное имя. Для работы вам придется его сменить. Ну, ладно, поговорим об этом завтра». «А я, могу я знать, у кого я буду жить?» «Все зовут меня Люсьен. Хорошо, что вы спросили, а то ведь могут позвонить по телефону – он стоит в моей комнате. Если будут меня спрашивать, скажите, чтобы перезвонили в бюро: тот, кто будет звонить, должен знать номер телефона нашего агентства. Впрочем, запишите: Пигаль, 90-93. Спокойной ночи». Я осталась одна в своей новой комнате. Когда я закрыла дверь, то сразу принялась искать тайник для моих сокровищ.

– Ну, и как? – спросил Ален.– Это было легко?

– Не могло быть и речи, чтобы спрятать их снова под паркетом: пол был застелен ковровым покрытием. Кровать показалась мне достаточно крепкой, она была деревянной. Я стала изучать ее; с помощью ножниц приподняла доску и спрятала в матраце свои драгоценности. Затем я снова хорошо все зашила, закрыла доской, и до вчерашнего дня мои драгоценности не покидали своего тайника.

– О чем ты говоришь?

– Я говорю, что я надела их только вчера, для тебя.

– Ты хочешь сказать, что уже больше года ты живешь в той квартире?

– Если говорить точно, то я живу там уже семнадцать месяцев.

– Все так же с этим типом в соседней комнате?

– Куда же ему деться? Каждое утро на рассвете он уходит, и появляется только часам к шести вечера. Когда он возвращается, он снимает свои туфли, надевает комнатные тапочки, старую, вылинявшую пижаму, затем отправляется на кухню, наливает себе большой стакан виски, без воды, только добавляет лед из морозильника, потом выходит в коридор и останавливается перед моей комнатой. Затем он трижды стучит в дверь, но никогда не входит, не услышав ответа: он чрезвычайно вежлив. Войдя в мою комнату, он направляется к креслу, всегда к одному и тому же, со стаканом виски в руке. Усевшись, он задает всегда один и тот же вопрос: «Какая сегодня выручка?» Так начинаются все наши разговоры в течение всех этих семнадцати месяцев, что я живу там.

– Ты сегодня его видела?

– Да, но только в семь вечера – я опоздала, и тому была причина.

– Клиент из дансинга?

– Да, клиент. Впрочем, он не любит ждать, этот Люсьен, потому что каждый день ему нужны деньги. Как только он получает свою сумму, он закрывается в своей комнате и включает телевизор. Таким образом, снова я его смогу увидеть только на следующий день к шести вечера, когда он зайдет за выручкой. Да, нельзя сказать, что он очень требователен, он удовлетворяется малым доходом. Но, как бы то ни было, каждый день ему нужно отдать сто франков.

– Это то, что он называет «дневной выручкой»?